Агентство "Золотая пуля"-3. Дело о вдове нефтяного магната - Андрей Константинов Страница 12

Наконец мне удалось задеть рефлектор носком ботинка и немного подвинуть его к себе. Шарфик был уже и так безнадежно испорчен, поэтому, прислоняя его к раскаленной спирали, я думал только о джинсах. Шарф меня не подвел и быстро стал тлеть — через несколько мгновений я освободил ноги.

С грацией беременной каракатицы (которую я, кстати, никогда не видел, но почему-то ярко себе представлял) я взгромоздился обратно на кровать. В прихожей что-то грохнуло. Отчаянно спеша, я совершил какой-то невероятный кульбит, кувырнувшись вперед и пропустив ноги между связанных рук. Труднее всего проходила задница, но дверь уже открывалась, и я прибавил темп. Пытаясь отдышаться, я стал грызть ремень, связывающий руки, но дверь уже открылась, и мужик удивленно протянул:

— Прям Давид Копперфильд какой-то! Ну сейчас мы тебя покрепче прикрутим…

Он вытянул руки вперед, видимо, опасаясь, что я двину его свободной ногой, но я неожиданно обнаружил, что, благодаря моим усилиям, спинка кровати совершенно расшаталась, и в моих связанных руках, откуда ни возьмись, появился выскочивший из нее прут.

Нужно ли говорить, что я вложил в этот удар всю силу, на которую был способен. Он пришелся прямо по очкам, которые разлетелись на кусочки с таким хрустом, что я даже немного пожалел нос, на котором они сидели.

Мужик рухнул на пол, обливаясь кровью, а я помчался к дверям, разыскивая по дороге что-нибудь, обо что можно было бы разрезать ремень.

Выскочив в предбанник, я тут же наткнулся на топор, который после недолгой борьбы согласился укрепиться между моими дрожащими коленями лезвием кверху. Через пару минут руки оказались на свободе. И первое, что они сделали, это торопливо забили крест-накрест свою несостоявшуюся темницу с пленником внутри.

Вогнав по самую шляпку последний здоровенный гвоздь, больше напоминающий сваю, я вспомнил, что вместе с мужиком замуровал и мобильник. Я был сильно разочарован своими умственными способностями, но сил на его извлечение у меня уже не было.

Я бросился к входной двери и попытался ее распахнуть, но тут меня ждало еще одно разочарование. Она была заперта, причем с моей стороны не было замка — просто замочная скважина и никакого ключа… Пришлось вернуться за топором.

Но только я как следует размахнулся — за дверью послышались голоса.

— Может, там уже засада, а, Иваныч? — услышал я молодой срывающийся голос.

Я замер, а невидимый Иваныч рявкнул:

— Тихо ты! Старый, у тебя ключи? Нужно было убираться. Но куда?

Снаружи зазвенели ключи, и я попятился назад. Слава Богу, Старый не помнил, какой именно ключ подходит к этому замку. Поэтому у меня было несколько лишних секунд на исчезновение. Продолжая пятиться, я лихорадочно осматривал все щели, куда можно было бы запихнуться. Но все имеющиеся в наличии были для этого непригодны. Вдруг моя нога запнулась обо что-то, и я, невольно вскрикнув, повалился на пол, как куль с дерьмом. Перед моим носом оказалась щеколда на крышке подпола. Снаружи все затихло, и третий голос осторожно сказал:

— Вроде ноет кто-то…

— Открывай! Быстро! — скомандовал Иваныч.

Совершенно не соображая, что делаю, я откинул крышку подвала, швырнул туда топор и скользнул следом, больно ударившись обо что-то большое и остроугольное.

* * *

Задержав дыхание, я прижался к какой-то стенке — на ощупь казалось, что она сложена из деревянных или фанерных панелей. Мне приходилось сдерживаться, чтобы не застонать, — нога болела страшно, и штанина, насколько я мог убедиться, основательно намокла от крови.

Дрожа от напряжения, я отыскал на земляном полу топор и попытался нащупать какую-нибудь скобу на внутренней стороне крышки, чтобы запереть ее изнутри. Но ничего такого мне не попалось, и я просто сжал топор покрепче и прислушался.

Наверху топтались несколько человек. Пару раз они наступали на крышку, не пытаясь ее поднять, но я понимал, что рано или поздно они ее все-таки поднимут. И что тогда будет…

Шаги удалились куда-то влево, и голоса принялись негромко переговариваться. Я осторожно провел ладонью по стенке и обнаружил, что по высоте она заканчивается чуть ниже моего роста. Нагнувшись и пошарив руками по сторонам, я определил, что стою в узком проходе между штабелями каких-то ящиков. Вспомнив рассказ пчеловода, я понял, что это те самые ящики с оружием. Такое соседство подействовало на меня угнетающе. Зато обрадовало другое — на крышке одного из ящиков я нащупал что-то продолговатое и шершавое. Какая удача — это был фонарик! Есть Бог на свете!

Включив фонарик, я мгновенно оценил обстановочку — этот подпол был полноценным филиалом главного оружейного склада ЛенВО, на котором мне как-то приходилось бывать. Обширная, метров на тридцать квадратных, площадь была битком забита ящиками с гранатами, запалами, автоматами Калашникова и запчастями к ним. Между ящиками были оставлены узкие проходы, что меня несколько обнадежило, — здесь можно было держать оборону и с одним топором. Даже если у них было огнестрельное оружие, вряд ли они рискнули бы его применить, учитывая начинку подвала. Подумав об этом, я поостерегся осматривать подробно весь арсенал, поскольку был не очень-то опытен в отношении оружия.

Сориентировавшись, я понял, в каком месте подпола находился Очкарик, когда звонил по моему мобильному, и осторожно двинулся в сторону приглушенных голосов, зная на практике, какова акустика в этом домишке.

Тем временем наверху все затихло. Я уже успел испугаться, что меня открыли, но тут послышался тихий стон. Доносился он, естественно, из забитой мной комнатки. Шаги загрохали в ту сторону, и после паузы раздался сухой треск. Видимо, кто-то из новоприбывших засадил ногой по забитой двери. Определив на слух, куда она распахнулась после этого удара, я снова назвал себя полным мудаком, поскольку понял, что десять минут назад забивал снаружи дверь, которая открывается вовнутрь…

— Лысый?! Ты чего?… — заревел уже знакомый мне голос Иваныча.

* * *

В голове у меня так шумело от напряжения, что я слышал отнюдь не все, о чем разговаривали эти засранцы. Обливаясь потом, я как можно тише вскрывал ящики, понимая, что их содержимое — мой, возможно, единственный шанс. А наверху с пристрастием допрашивали успевшего прийти в себя Очкарика, которого они называли Лысым.

— Где же эта сука теперь? — недоумевал Иваныч.

— В ментовку бежит, как пить дать… — хрипел Лысый.

— А где тут ментовка-то?

— На станции есть менты, — вступил в разговор Старый.

— Что-то мы никого по дороге от станции не видели… — засомневался третий голос.

— Да они бы давно уже здесь были, — возразил Иваныч, и я понял, что он у них за старшего. — Ты не бил его, случаем?

— Не успел особенно. Сейчас — убил бы, падлу.

— Убил бы… — передразнил Иваныч. — Убийца хуев! Как же ты ключи-то ему просрал?