Изысканный адреналин - Мария Брикер Страница 12

– А что, когда вы ночью в фонтане в Александровском саду голышом с девицей фривольного поведения купались, воды вам недостаточно было? – усмехнулся усатый. В ответ Леонид Штерн промычал что-то нечленораздельное и обхватил голову руками.

– Ладно, из любви к шахматам прощаю. Сознаюсь, узнал я вас сразу, все матчи и турниры с вашим участием смотрю, – поставив перед Штерном стакан, сказал усатый. – К счастью, информация о вас не попала в прессу. Езжайте в отель, отсыпайтесь и больше так не делайте. Вот ваши часы, деньги, мобильный телефон, очки и документы. Все в целости и сохранности. Проверьте.

– Я вам верю. А где девица? – жадно хлебнув водички, с ужасом спросил Леонид, надел очки и с радостью отметил, что предметы интерьера и человек, сидящий напротив, приобрели четкие контуры.

– Девица смоталась, – усмехнулся человек в форме, лицо у него было простоватое и несимпатичное, но добродушное. – Надеюсь, она деньги свои хоть отработала?

– Отработала, – вздохнул Штерн. – Большое вам спасибо. А вы уверены, что информация о моем поступке не попадет в прессу?

– Уверен, я вам обещаю.

– А может быть, все-таки попадет? – с надеждой спросил гроссмейстер.

– Ни при каких обстоятельствах, – заверил его страж порядка. – Автограф на протоколе поставьте. Вот здесь, – попросил он и придвинул к Леониду какую-то бумагу. Штерн пробежал глазами текст, где в подробностях было описано его ночное приключение, и вздохнул еще раз. – Лейтенант Пушкин я, так и напишите, пожалуйста: лейтенанту Пушкину. Не волнуйтесь, бумагу я никуда подшивать не буду. Для себя оставлю, как память.

Штерн подписал на память Пушкину протокол и подумал, что пора заняться памятью собственной, потому что последнее, о чем он смутно помнил, – это как он чмокнул жену брата по-братски в лоб. Удивительно, что сделал с его феноменальной памятью, о которой ходили легенды, армянский коньяк!

Не успел он выйти из дверей гостеприимного отделения милиции, как телефон в его кармане завибрировал.

– Леонид, здравствуйте! – прочирикал кто-то в трубке. – Это Мэрилин Коновалова вас беспокоит.

– Что вам нужно? – рявкнул он. Некоторое время в трубке стояла тишина.

– Как что? Интервью, – растерянно объяснила журналистка. – Вы же ночью мне звонили, просили немедленно приехать в Александровский сад. Но я не смогла дозвониться до оператора, он телефон на ночь отключил. Поэтому решила позвонить вам с утра. Или это были не вы? – Леонид молчал, усиленно напрягая мозг. Его феноменальная память медленно восстанавливалась. – Простите, вероятно, кто-то меня разыграл, – расстроилась журналистка, не выдержав его молчания. – Ну, Чижиков – урод! Сволочь! Тупица! Убью его!

– Не нужно никого убивать, Мэрилин. Это я вам звонил. Простите, что побеспокоил в столь позднее время. Если вы не передумали со мной побеседовать, жду вас у себя в номере… – Леонид взглянул на часы, прикидывая в уме, сколько времени ему потребуется, чтобы прийти в себя и подготовиться – на часах было только восемь утра. – Ближе к вечеру подъезжайте, часам к семи, – сказал он и отсоединился.

Телефон снова ожил. Леонид раздраженно поднес трубку к уху.

– Ленечка, с вами все в порядке?

– Да, Олечка, со мной все хорошо, – улыбнулся гроссмейстер.

– Я так волновалась! Собиралась сейчас ехать вытаскивать вас из обезьянника.

– Из обезьянника?! Я что, прошлой ночью еще и в зоопарке что-то натворил?! – потрясенно спросил Штерн.

– Это камера предварительного заключения так называется, – Ольга расхохоталась, но тут же в трубке послышались ее стоны. Похоже, голова у нее болела так же сильно.

– Вы, Оля, пожалуйста, больше не пугайте меня так, – усмехнулся Леонид. – Одно дело – купаться голым в фонтане с девицей фривольного поведения, другое – провести ночь в обществе обезьян.

– С какой еще девицей фривольного поведения? – насторожилась Бутырская.

– Так охарактеризовал мою спутницу сотрудник правопорядка. Правда, она смоталась, так и не отработав деньги. Опять же, об этой трагической новости сообщили мне в милиции.

– Ужасно неблагодарная особа, – хихикнула Ольга. – Как она могла так подло поступить с выдающимся гроссмейстером! Но она раскаялась и готова искупить свою вину, накормив Леонида Штерна завтраком.

– Боюсь, Леонид Штерн завтракать захочет еще не скоро. Одна мысль о еде приводит его в ужас. Спасибо, Оля. К сожалению, первая часть нашего плана провалилась, я нарвался на почитателя моего таланта, и он меня отпустил с миром. Информация о моих подвигах, по словам доброго лейтенанта, в прессу не просочится, а вездесущая журналистка из программы «Факт ТВ» не успела к моему триумфу. Но сегодня она приедет ко мне в отель к семи часам. Я договорился с ней об интервью. Подумайте пока, что можно еще совершить аморального? Признаться, ни одной мысли на этот счет у меня нет, а времени мало. Да, а где можно запастись армянским коньяком? Без армянского коньяка совершать аморальные поступки я категорически отказываюсь!

Мэрилин бросила телефонную трубку и с визгом подпрыгнула на кровати. В стенку тут же застучали, послышалась недовольная брань. Перегородки в хрущевке, где она с недавнего времени снимала крошечную однокомнатную квартиру, были картонными, слышимость феноменальная. Да и соседушка попался вредным, чуть что, сразу в стену кулаками долбил. Девушка показала невидимому соседу язык, спрыгнула с постели и метнулась принимать душ. Настроение у нее было превосходным. Сам Леонид Штерн согласился дать ей интервью! Ей, Мэрилин Коноваловой! Предстоящее интервью заняло все ее мысли, по сравнению с этим меркли все прочие проекты. Даже идея развеять миф о голубизне Селивана казалась Мэрилин уже не такой выдающейся. Хотя и она была довольно перспективной. Туповатого Чижикова Мэрилин посвятила только в часть своего плана. Афера с Селиваном была лишь первой ступенькой в ее журналистском расследовании, никакого репортажа о мифе продюсера Торчинского Мэрилин делать не собиралась. Ей нужен был компромат, чтобы прижать продюсера к стенке и выведать у него информацию, приближающую ее к разгадке других тайн. Закрытый клуб «Флоризель», слухи о котором ползли по всей Москве, не давал Коноваловой спать спокойно. Молва о загадочном элитном клубе ходила самая разная, кто-то поговаривал, что клуб – это тайное общество самоубийц, кто-то уверял, что там собираются масоны, другие вещали, что клуб основали сатанисты, которые совершают ритуальные убийства младенцев, и предполагали еще много всяческих ужасов. У Мэрилин же на этот счет было свое мнение: она считала, что в клубе «Флоризель» устраивают оригинальные забавы для сильных мира сего. Возможно, столь популярные в последнее время ролевые игры или же другие нестандартные развлечения, придуманные для зажравшихся и скучающих богатеньких Буратино. Что это за развлечения, и собиралась выяснить Мэрилин, но Чижикову об этом знать пока было необязательно. Слишком недолго Коновалова была знакома с оператором, чтобы делиться с ним бесценной информацией, которую она буквально по крупицам собирала. Удалось выяснить имена некоторых членов клуба. Одной из фамилий, обозначенных в ее списке, был музыкальный продюсер Валерий Торчинский. С него-то Мэрилин и решила начать, а Чижиков (включив магнитолу и назвав Селивана голубым), сам того не ведая, подбросил ей гениальную идею, как подобраться к продюсеру.