Чужая гостья - Алла Холод Страница 12

Маша вдруг остолбенела.

– Я пока не знаю, – честно сказал Сергей Алексеевич. – Для того чтобы делать какие-то предположения, мне нужно задать вам еще много вопросов. Пока на поверхности только одно: Вероника Приходько передала вам некую информацию, которую заинтересованные лица считали для себя смертельно опасной. Они узнали об этом и сделали попытку изъять флэш-карту. И приняли вашу сестру за вас.

– В этом случае мне и сейчас угрожает опасность? – выдавила Маша. – Ведь никакой флэшки у Ули не было.

– Да, и это меня сильно беспокоит, – согласился Сергей Алексеевич. – Утешает лишь то, что преступники уже знают о своей ошибке и прекрасно понимают, что флэш-карту у вас уже изъяли.

– Но ведь они могли подумать, что я ее видела…

– С электронным носителем сейчас работают сотрудники ФСБ, – сказал Сергей Алексеевич уже более уверенным тоном, – и если содержащаяся на карте информация действительно серьезна, то преступникам уже не до вас, поверьте. И вопрос это уже не дней и, скорее всего, даже не часов…

– Тогда мы узнаем, кто убил Улю?

– Если мотив убийства именно в карте, то да, – пообещал Сергей Алексеевич. – Поезжайте к отцу, Марьяна Юрьевна, боюсь, вы ему сейчас действительно необходимы. А мы с вами более обстоятельно побеседуем позже. Только будьте добры, поделитесь, пожалуйста, вашими фотографиями.

– Моими? А зачем они вам?

– Не только вашими, но и вашей сестры, это очень важно.

– Я поняла, – кивнула Марьяна. – Но у меня нет фотографий в бумажном виде. Если вы дадите электронный адрес, я пришлю их по почте.

Сергей Алексеевич протянул Марьяне свою визитную карточку. Маша посмотрела на нее невидящим взглядом, потом подняла глаза на следователя. В них читалась немая мольба и мучительный вопрос.

– Марьяна Юрьевна, вы знаете, кто мог бы хотеть вашей смерти?

Маша пожала плечами.

– Нет, – неуверенно сказала она.

– А у Ульяны были враги?

Красивое лицо Маши исказила гримаса боли.

– Какие враги?! – воскликнула она. – Улю никто не мог ненавидеть, она была такая… Как вам сказать… В общем, она была неземная. Как птичка или бабочка. На нее ни у кого не поднялась бы рука…

Маша заплакала. Горько и судорожно. А Сергей Алексеевич подошел к экспертам – они уже закончили свою работу, и торопить их не пришлось.

Как и боялась Маша, отец получил страшное известие еще до ее появления. Она выходила из служебной машины, когда на дисплее ее телефона высветился его номер. Маша не смогла ответить, не было сил нажать на зеленую кнопку. Она сбросила вызов, тем более что находилась в подъезде отцовского дома и до их встречи оставались секунды.

Юрий Петрович уже открыл дверь в квартиру и стоял на пороге – увидел ее служебную «Тойоту» под окнами.

– Маша, этого не может быть! Это какая-то ошибка! Ты ее видела?

Маша молча шагнула через порог, стараясь не прикасаться к отцу и не смотреть ему в глаза.

– Это ошибка, Маша! Надо немедленно все выяснить!

– Это не ошибка, папа, – тихо проговорила она.

– Ты ее видела?! – повысил голос отец. – Ты ее видела своими глазами?!!

– Да, папа, я ее видела.

Отец покачнулся, но Маша успела подхватить его и довести до дивана. Он задыхался, и что с ним делать, Маша решительно не знала.

– Я вызову «Скорую», подожди, папочка, – зашептала она, – продержись чуть-чуть.

– Нет, не надо, дай мой телефон, – пробормотал он, вытянув руку в поисках телефонной трубки.

Телефон лежал здесь же, рядом с диваном, на журнальном столике.

– Найди номер Петра Ивановича, звони ему, пусть пришлют машину, в другую больницу я не поеду.

Маша знала, кто такой Петр Иванович, и не боялась сдавать отца в его надежные руки. Она позвонила, сказала, что привезет папу на своей машине, но Петр Иванович запретил, посчитав, что более надежным будет прислать за Юрием Петровичем кардиологический реанимобиль. Через полчаса Маша уже ехала в больницу, держа отца за руку и внимательно вглядываясь в его лицо, прислушиваясь к дыханию.

– Не бойся, я еще не умер, – прошептал отец, почувствовав пристальный взгляд дочери.

– Ты не умрешь, папа, – тихо сказала она, – это надо выдержать, надо попробовать пережить.

– А смысл?

Юрий Петрович замолчал, прикрыл веки, из уголков которых немедленно потекли два тонких ручейка слез. Маша подумала, что весь оставшийся путь до больницы пройдет в молчании.

– Я вот чего не пойму, – вдруг неожиданно четко произнес Юрий Петрович. – Если Улю убили в твоей квартире, значит, убить хотели тебя? Вас перепутали?

– Я не знаю, папа, ответа на этот вопрос пока нет.

– Будь осторожна, Маша, попроси кого-нибудь побыть с тобой, позвони Мише, я не знаю, кому еще можно позвонить…

– Мише? – изумилась Марьяна. – Зачем мне Миша? Чем он мне поможет?

– Так мне будет спокойнее, – выдохнул отец.

– Раньше ты не больно-то его жаловал, – заметила Маша.

– Я всего лишь человек, я могу и ошибаться, – сказал Юрий Петрович.

Маша хотела возразить, но не успела – реанимобиль уже въезжал в ворота областной больницы.

Меньше чем через час больничные хлопоты были закончены. Юрия Петровича по самому высокому указанию поместили в реанимацию под особый надзор, и врач, взявший его на попечение, отпустил Машу домой. Она пробовала сопротивляться, порывалась остаться в больнице, но скоро поддалась уговорам медиков. Сидение в коридоре не имело никакого смысла, Юрием Петровичем занимались, а Маша только путалась под ногами. Она договорилась, что о любом изменении состояния отца ей будут сообщать, и решила ехать домой. Страшный день пролетел незаметно, когда Маша вышла из больницы, было уже темно. Она достала из сумки телефон – половина одиннадцатого ночи. Воздух на больничной территории был изумительно свежим, сосновым. Поднялся ветер, и за высокими кронами вековых деревьев Маша почти не видела неба. Водитель дожидался ее у шлагбаума, значит, сто пятьдесят – двести метров она может пройти пешком, подышать хвойными ароматами. Марьяна сделала несколько шагов, высокие сосны расступились, показалось чернильное небо без единой звездочки. Только сейчас, оставшись в одиночестве, Марьяна, ошеломленная событиями дня, опустошенная и отупевшая от горя, наконец, заплакала. «Где ты, Уля?» – спрашивала она черное, видневшееся между соснами небо.

– Марьяна Юрьевна, пойдемте. – Олег, водитель «Тойоты», бережно взял ее под руку и повел к автомобилю. – Вы уж давно так стоите, а вам надо лечь, отдохнуть.

В дороге Маша снова беззвучно плакала, глядя на проносящиеся мимо почти опустевшие улицы. Ей нужно было продержаться еще несколько минут, пока она не окажется одна, пока не сможет дать волю своим чувствам. Маша с нетерпением ждала этой минуты, но только войдя в подъезд, поняла, как она ошиблась. Она не сможет войти в свою квартиру – сегодня не сможет. Во-первых, она совсем забыла, что квартира опечатана, и еще днем ее просили провести эту ночь в каком-то другом месте. Во-вторых, даже если бы она могла войти, она не смогла бы сейчас увидеть диван, на котором лежало Улино тело – безнадежно неподвижное, застывшее, с запрокинутой головой…