Муха в самолете - Дарья Донцова Страница 13

– Что еще?

– Линда за комнату двести баксов в месяцберет.

– Дорого, но ничего.

– С тебя двести пятьдесят.

– Это почему?

– Полтинник мне за сохранение тайны.

– Наоборот бы надо.

– Как это? – попался Вася.

– С меня сто, а еще столько же тыдоплачиваешь, чтобы я язык за зубами держала!

– Офигела! – подпрыгнул он.

– После тебя, – невозмутимо отбила ямяч. – Как аукнется, так и откликнется!

– Ладно, уж и пошутить нельзя, –пошел на попятную Вася, – экая ты гоношистая!

– Сама посмеяться люблю, – кивнулая, – в общем, договор подписан и обратного хода не имеет.

На улице стало совсем холодно, поглубженатянув на голову капюшон, я понеслась к метро и по дороге купила в будочкебулочку с сосиской. Конечно, это не слишком полезная еда, но голод скрутилжелудок, а от ларька исходил замечательный аромат.

Вцепившись в хот-дог, я вскрикнула. Вот беда,снова заболел зуб, вверху справа. Наверное, выпала пломба, или еще какая-тонеприятность приключилась. Если честно, то зуб ныл уже давно, реагировал нахолодное, горячее и на сладкое. Но поскольку боль потом проходила, я не шла кстоматологу, очень некрасиво в этом признаваться, но я предпочитаю садиться вкресло дантиста только в самых крайних случаях.

Мой лечащий врач Наталья Алексеевна Колесниковаи медсестра Татьяна Михайловна постоянно говорят:

– Виола, милая, поймите, легче справитьсяс маленькой бедой, чем решать глобальную проблему.

Но я все равно оттягиваю визит к ним до тогомомента, когда уже не пойти просто невозможно, глаза на лоб от боли вылезают!

В последний раз я приползла к НатальеАлексеевне со слезами на глазах и с порога застонала:

– Мне заморозку по полной программе.

– Обязательно, – заверилаКолесникова.

– Виолочка, – осторожно напомнилаТатьяна Михайловна, – нам не жалко для вас ампулы, но ведь, душенька, выхорошо знаете, что в случае воспаления анастезия практически не действует.

– Тогда полный наркоз, – заныла я.

– У вас ничего серьезного нет, –сообщила Наталья Алексеевна, – это не зуб, воспаление на десне, дела натри секунды.

– Хочу полную заморозку от головы доплеч, – заявила я.

Татьяна Михайловна ласково предложила:

– Давайте я за ручку вас подержу?

Если бы милые врач с медсестрой наорали наменя, я бы, прикусив язык, спокойно полезла в кресло, но Наталья Алексеевна иТатьяна Михайловна квохчут, словно наседки, над любым пациентом, из них рекойизливаются забота и участие, поэтому я начинаю капризничать по полнойпрограмме, великолепно понимая: в этом кабинете меня будут гладить по голове,жалеть, ласкать…

– Только наркоз, – уперлась я.

– Таня, – сказала НатальяАлексеевна, – ты видишь?

– Угу, – качнула головой медсестра.

– Давай пленочку.

– Сейчас.

Через секунду у меня во рту все онемело,Наталья Алексеевна позвякала железками и спросила:

– Вам не было больно?

– Ни секунды, – восхитиласья, – даже укола не почувствовала!

Колесникова улыбнулась.

– Эта пленочка наклеивается на слизистую,обезболивает не сильно, но в вашем случае вполне было достаточно.

– И где такую берут? – спросила я.

Татьяна Михайловна погрозила мне пальцем:

– Ох, сдается мне, вы решили ее себе самиклеить и к нам не ходить!

– Что вы! – воскликнула я, хотя насамом деле именно эта мысль поселилась в голове.

Наталья Алексеевна протянула мне конвертик.

– Вот, держите. Если сильно заболитдесна, отрежете кусочек и приклеите сами, это очень просто, но потом сразу кнам.

– Конечно, – заверила я и схватилаподарок.

С тех пор упаковка лежит на столе, подкарандашницей, сейчас возьму ее, и мне сразу станет легче.

Родное гнездо выглядело совсем уныло. Вприхожей и по коридору мотались клоки пыли, на тумбочке у зеркала высиласьбанка из-под растворимого кофе, почти вся забитая окурками, но больше всегоменя удивила непонятная обувь, кучей громоздившаяся на полу. Какие-то сапоги наплатформе, ботинки. Поизумлявшись пару секунд, я подняла голову, увиделаоткрытую настежь антресоль и все сразу поняла. В связи с надвигающимисяморозами Олег решил найти свои меховые сапоги, залез туда, где мы храним обувь,и вывалил то, чем никто давным-давно не пользуется. Надо же, я совсем забылапро эти сапожки. Кстати, чьи они? Мои или Тамарочкины? И с какой стати язапихнула их подальше? Они вполне прилично выглядят, так сказать, вне моды,толстая подметка и «начинка» из цигейки. Может, у них не работает «молния»?Надо как-нибудь собраться с силами, вытащить с антресолей все узлы, чемоданы ипорыться в них как следует, вон какие хорошие вещи можно там отыскать!

Дверь кухни приоткрылась, и оттуда выбраласьзевающая собака Дюшка, увидав меня, она бросилась вперед. Я обняла собаку истала гладить спутанную шерсть. Дюшка похудела, впрочем, ей это только напользу, но, похоже, собачку не расчесывают и не моют ей после гуляния лапки.

Внезапно острая игла вонзилась в сердце. Нукакого черта я решила «держать фасон» и обозлилась на мужа? Что хорошегополучилось в результате? Почему я обиделась на Олега? В семье может случитьсяскандал, но это не значит, что следует закусывать удила. Да уж, наваляла ядров, наделала глупостей. Вообще-то, я надеялась, что Олег первым сделает шаг кпримирению, испугается, начнет звонить, но Куп­рин, похоже, продолжает злитьсяна меня. Впрочем, небось он тоже тоскует, только не признается. И как ужасновыглядит квартира, да и Дюшка смотрится не лучше. Представляю, в какой шокпридет Томочка, вернувшись с Кипра.