Яблоко Монте-Кристо - Дарья Донцова Страница 13

Я потряс головой, опять меня унесло невестькуда на лихом коне раздумий. Зоя умерла от страха, шока, ужаса – называйте какхотите. Чего испугалась женщина? Меня? Естественно, нет, она ведь сама привела«призрак» в дом, ее до смерти, простите за идиотский каламбур, поразилосветящееся существо, маячившее у занавески! Кто это? Игорь, выбравшийся изАида? [2] Ум отказывался веритьподобной версии, но глаза-то у меня зоркие, я отлично видел выходца с тогосвета.

– Ну, ты как? – спросил Макс, входя накухню.

– Ничего, – пожал я плечами.

– Ладно, – кивнул Воронов. – Павелтебя сейчас отпустит.

– Кто?

Макс кашлянул.

– Разве он не представился, когда началбеседовать с тобой? Павел Юркин.

– Ах да, – спохватился я, – онговорил, конечно, просто из головы вылетело. А что он тебе рассказывал?

Макс вытащил сигареты и начал пересказыватьмне свою беседу с неряхой. Не успел приятель замолчать, как зазвонил мойтелефон, я вытащил трубку и буркнул:

– Слушаю.

– Нельзя ли повежливее! – капризновоскликнула Николетта. – Небось валяешься в кровати и читаешь ерунду! А ядостучаться до тебя не могу! Знаю, знаю, как обстоит дело! Смотришь на дисплей,видишь, что звонят из Чехии, и намеренно не отвечаешь. Вот как! Сослал меня вдом престарелых…

Я машинально закивал головой, стараясь особоне вслушиваться в ехидные замечания маменьки. Николетта в ударе. Домпрестарелых! Сильное выражение!

Пять дней тому назад маменька укатила в КарловыВары пить минеральную воду, промывать печень и почки. Я искренне надеюсь, чтона всемирно известном курорте родительницу избавят от застоявшегося избыткажелчи. Обычно маменька возвращается из Чехии благостная, и я имею целых двамесяца относительного спокойствия: тридцать дней, которые она проводит наводах, и столько же, когда Николетта прибывает назад в Москву.

Но в нынешнем году все пошло наперекосяк.Начнем с того, что отель, где Николетта останавливается много лет подряд,закрылся на ремонт, и мне продали путевку в другую гостиницу. Маменька, услыхавновость, поджала накрашенные губы и процедила:

– Понятно! На пять звезд денег нет, предстоитжить в мусорном бачке.

Никакие объяснения на Николетту неподействовали, я с пеной у рта увещевал ее:

– Вот, смотри, путевка дороже, чем в прошлыйраз. Гостиница новая.

– Фу! Неизвестное место.

– Номер из трех комнат. На втором этаже.

– Ясненько! Апартаменты располагаются надкухней, весь запах поползет в мою спальню.

В конце концов я потерял терпение ивоскликнул:

– Ты же там ни разу не была, отчего стольуверена, что гостиница плохая?

Николетта пригвоздила непочтительного сынавзглядом к полу.

– Я это чувствую, – заявила она, –весь отдых пойдет насмарку, после напряженного, нервного года я не получуникакой релаксации.

И вот теперь, оказавшись в Чехии, маменькатрезвонит постоянно и каждый раз начинает разговор с фразы про тяжелый год. Мнеостается лишь удивляться, о каких нервных переживаниях идет речь: Николетта не работает,спит до полудня, потом ездит по магазинам и таскается по гостям. Определенноенапряжение она испытывает лишь в бутиках, когда пытается найти такую сумочку,чтобы Кока, Мака, Люка, Зюка и иже с ними лопнули от зависти.

– Вава, – раздался в ухе визг, – тыслышишь? Отель стоит на мусорной куче, по коридорам ходят крысы! А постояльцы!Фу! Никакой интеллигентности! Понаставили на парковке «Бентли» с шоферами. Тутвчера одна заявилась! Из Москвы! Некая Лариса! Привезла с собой собакуидиотской породы шпиц и трех горничных! Ведет себя просто неприлично! Сидит налучшем месте, администратор ее шавке с поклоном кашу подает, а прислуга…

Я вновь попытался абстрагироваться отразговора, лучше в данной ситуации уйти в себя.

– Это кто? – поинтересовался Макс.

– Николетта, – одними губами ответил я.

Приятель хихикнул и ушел.

– Вава! – циркулярной пилой взвыламаменька.

– А? – вздрогнул я.

– Ты понял?

– Э… да! Конечно.

– Купишь?

– Что?

– Вава! О чем я только что говорила?

– Гостиница – помойка.

– Дальше!

– Ну… дама с собачкой, нахальная особа!

– Вот! Купи мне ее!

– Тетку? – озадаченно поинтересовалсяя. – Но зачем?

– Вава! Не идиотничай! Хочу шпица! Самогодорогого!

Пообещав разобиженной маменьке собаку вместе снабором аксессуаров, я наконец-то обрел покой и тут же узрел входящую на кухнюНору.

– Ваня, – лихорадочно воскликнулахозяйка, – поехали! Есть дело! Вставай, не жвачься, шевели ногами!

Я покорно потрусил за Норой. Тот, кто имеет вначальницах властную, авторитарную, бескомпромиссную даму, перешагнувшую за климактерическийвозраст, сейчас хорошо поймет меня. Сопротивление приказам подобной особыбесполезно. Шаг вправо, шаг влево расценивается как попытка к бегству, прыжокна месте – провокация, конвойные применят оружие. Лучше уж покоритьсяобстоятельствам.

– Ваня, – рявкнула Нора, подбегая к своеймашине, – вспомни, что у автомобиля есть педаль газа, и воспользуйся ею.Шурик, по коням!

Мирно смотревший телевизор водитель вздрогнули завел мотор, Нора села на переднее сиденье и рявкнула:

– Вперед и с песней! Жизнь слишком коротка,чтобы тратить ее на стоны, сопли и просмотр телешоу!

Естественно, я приехал домой позже Норы.«Жигули» передвигаются по столице значительно медленнее, чем последняя модель«Мерседеса», оснащенная незаконно поставленными «мигалкой», «крякалкой»,стробоскопами и честно купленным «блатным» номером, состоящим практически изодних нолей и букв ЕКХ, которые народ расшифровывает: «еду как хочу».

Нора, вопреки ожиданиям, не стала гневаться.

– Садись, Ваня, – почти ласково сказалаона, увидев в кабинете запыхавшегося меня. – И как тебе это дельце?

– Пока никак, – осторожно ответиля, – да и дела нет.

– Ты не понял суть? – возмутиласьНора. – Зою убили.

– Вы ошибаетесь, – попытался яутихомирить Элеонору, – несчастная умерла от гипертонического криза.