Взаперти - Николай Свечин Страница 13

– Как судебный следователь? – завелся Лыков. – Что он там делал?

Тут до него дошло:

– Неужели уже назначено предварительное следствие? Так быстро?

Азвестопуло развел руками:

– Судейские будто с цепи сорвались. Видать, была команда от самого министра.

Сыщики переглянулись, у Лыкова на лице появилась горькая усмешка.

– А ведь Крокодил Петрович меня только что предупреждал… Как они торопятся, халамидники. Что, Сережа, понял уже, чем пахнет?

– Дерьмом, вот чем.

Между Министерством юстиции и МВД всегда был некоторый антагонизм. Судейские требовали от полиции соблюдать все оговорки в бесчисленных русских законах. Права подследственных, доказательства вины, ход дознания, необходимость предварительного ареста, способы добиваться признательных показаний… Сыщики часто игнорировали подобные условности, которые им только мешали. Лыков за свою многолетнюю службу не раз конфликтовал с прокурорским надзором. То он помял кого-то при аресте, то угрожал побоями на допросе, то якобы подбросил вещественные доказательства. В ходе следствия или потом, на суде, опытные преступники отказывались от своих слов, будто бы выбитых силой. Где там правда, а где уловка арестанта, понять было трудно. И у судейских складывалось впечатление, что права подсудимых постоянно нарушаются и за полицией нужен глаз да глаз. На самом деле разобраться было несложно. Надо лишь знать характер дознавателя. Такой человек, как Лыков, был способен на все, чтобы засадить подследственного в тюрьму. Но в том только случае, если верил в его виновность. Однако при огромном вале дел надзор не успевал вникать в такие детали. И стриг всех под один фасон. По сути это было правильно: без прокурорского ока полицейские быстро распоясывались. Но часто судейские вместе с водой выплескивали и ребенка. Бывалые преступники затягивали процессы по своим делам на месяцы, если не на годы. Они легко могли оболгать сыщиков, требовали пересмотра дел, отводили следователей, вызывали бесчисленных свидетелей их инобытия [34]. В формулярах полицейских копились темные пятна бесконечных проверок по факту таких жалоб. И те, кто не хотел скандалов к пенсии, отступали.

Минюст давно имел зуб на статского советника Лыкова как раз по формальным причинам. Жалобы арестованных на него приходили постоянно. В ходе проверок они иной раз подтверждались, и репутация Алексея Николаевича с точки зрения надзора была ужасной. Зато раскрываемость выше всех! До поры до времени последнее обстоятельство выручало статского советника. Опять же, лицо, близкое ко всем министрам внутренних дел от графа Толстого до Столыпина. Вся грудь в орденах. Если совершалось выдающееся преступление, требующее от сыска таких же выдающихся способностей, всегда вызывали Лыкова. И так раз за разом он проскакивал над рифами, отделываясь очередной записью в формуляр. На будущую пенсию ему было наплевать. Поэтому Алексей Николаевич служил, как мало кто в ведомстве: рьяно и без оглядки. В том числе порой и без оглядки на законы. И вот теперь в министры внутренних дел прошел человек, для которого законность – чисто формальная – стояла на первом месте. А подчиненный этого не понял и провинился.

– Стало быть, тюремная администрация уже дала сигнал наверх, – начал рассуждать Лыков. – С утра пораньше опросили сокамерников, получили показания и тут же переслали их в надзор. Так?

– Необычно быстро они все проделали, – подхватил помощник. – Раньше у них была другая манера. Могли бы сначала нам сообщить, а не сразу в прокуратуру.

– Что теперь? Как дальше положено идти делу? Зуев мне только что излагал, но полезно повторить.

Азвестопуло начал вспоминать:

– Обнаружив труп и установив, что к смерти подследственного может быть причастен статский советник Лыков, тюремная администрация доложила об этом окружному прокурору. Это первый шаг. Дальше по закону должно произойти следующее: прокурор ставит в известность о происшествии министра внутренних дел…

– Уже поставил, – перебил Сергея Алексей Николаевич. – Макаров еще утром все знал. Он телефонировал Щегловитову, и два министра сговорились насчет меня.

– Значит, следующий шаг – проверка нашим министром полученных сведений. Без разрешения Макарова любые следственные действия в отношении его подчиненного невозможны. Но министр может своей властью и не проводить проверку, а сразу принять сообщение прокурора на веру.

– Так и произошло, – опять прокомментировал Лыков. – В глазах нотариуса я преступник, доказательства ему не нужны. Он же всех нас, грешных, насквозь видит! Нил Петрович прав, меня продали с потрохами.

– Теперь ход опять за Минюстом, – продолжил коллежский асессор, скрывая обеспокоенность. – Прокурор уже назначил предварительное следствие, я сам видел, что сокамерников Мохова вовсю допрашивают. Хотя как он мог его открыть, не получив согласия министра?

– Стало быть, уже получил.

– Но ведь Макаров сначала по закону должен провести собственное исследование! Я же помню Устав уголовного судопроизводства! Статья тысяча восемьсот восемьдесят шестая. На это уходит несколько недель!

– Макаров такой подарок мне не сделает. Исследование уже все решило. Если понадобится, оформят задним числом. Более того, и над тобой, как моим помощником, висит угроза. Могут перевести на другое место службы. Подальше от столиц.

– Я буду бороться, – зло ответил Сергей. – Пускай сначала объяснят, в чем моя вина. Как под пули лезть, Азвестопуло годится. А как своего шефа прикрывать – уже плох?

Лыков даже слегка растрогался. Но предупредил помощника:

– Опасность велика. Я говорил о тебе с Крокодил Петровичем, он обещал защитить. Но это пока Зуев сидит в кресле директора департамента. Очень скоро его место займет Белецкий. А может, исхитрится и пролезет Виссарионов. Я не знаю, как они поведут себя. Будь осторожен и не лезь на рожон. Пошлют исправником в Мангазею…

– Мангазеи давно уже нет, город умер.

– Ну в Жиганск.

– И Жиганск умер. Осталось лишь несколько монахов, им исправник ни к чему.

Сыщики перевели дух, и статский советник попросил помощника продолжить. Ему хотелось знать, что ждет его в ближайшем будущем и насколько вероятна передача дела в суд. Он, Лыков, – и суд! Такое развитие событий казалось невозможным. Но вдруг? И потом, что этот суд решит? Неужели человека, который много лет ловил преступников, посадят с ними бок о бок? Озноб по коже… Думать так не хотелось, сердце подозрительно часто стучало.

Азвестопуло продолжил:

– Значит, принимаем на веру слова Крокодила. Исходим из того, что Макаров уже продал вас с потрохами и дал согласие на предварительное следствие. Тогда очередной их ход такой: вас отстраняют на все время следствия от службы, вы сидите дома и ждете. Предварительно, без решения суда, арестовать вас не могут, законом не предусмотрено…