Симфония тьмы - Чингиз Абдуллаев Страница 13

– Да, конечно, – подтвердил Дронго. «Почему „Юниорсюит“? – подумал он, чуть улыбнувшись. – Или у Фонда нет денег наполный сюит? И вообще зачем сюит? Вполне хватило бы одноместного номера».

Только поднявшись наверх, в номер, он понял, в чем былодело. Его сюит был за двумя номерами – сто пятым и сто шестым. Большиекоридоры, специальная небольшая комната-гардероб, спальня, гостиная, большаяванная комната. Но самое главное – его номер выходил на очень большой балкон, скоторого можно было видеть Триумфальную арку, расположенную в пятистах метрахот отеля, и спокойно уйти в случае необходимости через другие номера.

Номер ему понравился. Это был номер, выдержанный в строгом,типично французском стиле девятнадцатого века. Мебель, стилизованная подстарину, большие кровати, красивый диван в гостиной с загнутыми подлокотникамив виде старинных свитков, кресла, светильники. И обязательно телевизор с полсотнейпрограмм от Си-эн-эн, ставший визитной карточкой солидных отелей.

Приняв душ и переодевшись, он попросил принести обед прямо вномер. Через десять минут предупредительный официант выполнил заказ.Расписавшись за обед и добавив к счету чаевые, Дронго вышел на балкон. И хотябыло довольно холодно – зима в этом году в Париже вообще оказалась на редкостьнеприятной и слякотной, – тем не менее сам вид Триумфальной арки ираскинувшейся панорамы заставлял забыть и о ненастной погоде, и о сложномзадании, из-за которого он прилетел в Париж.

Вернувшись в номер, он снова позвонил. На этот раз портье.

– Мне нужны билеты в Гранд-опера. Там сегодня вечеромдолжна быть новая опера Джорджа Осинского. Запишите. Да, Осинского. Один билет.

– Боюсь, мсье, что это невозможно, –предупредительно сказал портье, – билетов на сегодня мы можем не достать.

– Может, вам уже оставили для меня билет? Я заказывалего несколько дней назад, – сказал Дронго, – и просил прислать еговам.

Через минуту к нему в номер позвонили.

– Да, мсье, – любезно сообщил портье, – вашбилет привезли сегодня утром. Сейчас его вам принесут.

– Спасибо. – Он положил трубу. Пока все шло поплану.

Через минуту ему принесли билет. Кто-то позаботился, чтобыон посмотрел сегодняшний спектакль, сидя в ложе. Только после этого он сталнаконец обедать. Сидя за столиком, он вспоминал все, что ему было известно оЯстребе.

Альфред Шварцман. Ему сейчас уже должно быть сорок семь лет.Наверное, он изменился. Восемь лет назад был совсем другой – гибкий,стремительный, ловкий. Он родился в Бремене, в сорок девятом году. Уже вшестнадцать лет был осужден бременским судом за грабеж. Получил три года, нокак малолетний довольно скоро был выпущен на свободу. И в шестьдесят девятомгоду, уже в Гамбурге, получил за покушение на убийство пять лет. В этот раз емупришлось отсидеть три года. Но урок не пошел впрок, и уже в семьдесят шестом онполучает еще восемь лет за убийство.

Лишь выйдя на свободу в восемьдесят втором, отсидев шестьлет из восьми, он переквалифицируется в профессионального убийцу и болееникогда не попадает под юрисдикцию федеральных органов Германии. Но затовырабатывает свой «характерный почерк» и совершает убийства в Германии, Италии,Ирландии, Франции, в Латинской Америке. По непроверенным данным, в середине восьмидесятыху него появляется жена, проживающая в Швейцарии, которая и рожает ему сначаласына, а затем двух девочек-близнецов. Именно ему в конце восемьдесят восьмогопоручают убийство Дронго. И именно Дронго останавливает его кровавый путь вБразилии, где Ястреба арестовали. Тогда французское правительство потребоваловыдачи Шварцмана за убийства, совершенные в Марселе и Гренобле.

Бразилия не выдала Шварцмана, но в местном суде удалосьдоказать причастность Ястреба к убийству одного из бразильских бизнесменов, ион получил максимально возможное наказание. Тогда казалось, что всю оставшуюсяжизнь Шварцман проведет в тюрьме. Но вот теперь он снова на свободе. И, болеетого, снова получил задание и снова вышел на охоту.

Как же он мог так рискнуть, подумал Дронго. Прилететь воФранцию. Ведь если его здесь арестуют – пожизненное заключение ему обеспечено.И выйти из французской тюрьмы будет куда сложнее, чем из бразильской. Тогдапочему он согласился на такой опасный вояж? Никакие деньги не компенсируют этойопасности. Или у него другие мотивы? Дронго налил в стакан кока-колы. Он почтине пил спиртных напитков и никогда не курил. Получается, что Ястреб простоотрабатывает некий аванс. Аванс? Его освободили под это убийство, понял Дронго.Неизвестный благодетель освободил Ястреба с условием совершить именно этопреступление. Ничем другим нельзя объяснить столь странное освобождениеШварцмана и столь же быстро полученное им задание. И его согласие. Точно. Емупоставили определенное условие, и Шварцман согласился.

Тогда почему он должен убить именно композитора ДжорджаОсинского? Чем этот американский пианист так опасен для неизвестныхпокровителей Шварцмана? Чем? Найдя ответ на этот вопрос, можно понять и мотивы,которыми руководствовались неизвестные, освобождая Шварцмана из тюрьмы ипосылая его в опасную командировку в Париж.

Закончив есть, Дронго достал из специального кожаного чехласвой смокинг, в котором он должен был появиться в Гранд-опера. Сегодня ужевторой раз дают оперу Осинского. На первом представлении присутствовали дажепрезидент Франции и премьер-министр Великобритании.

Уже надевая бабочку, Дронго вспомнил о Марке Ленарте,который помог ему тогда обезвредить Ястреба. И, подумав, невольно сморщился,словно от зубной боли. Марк Ленарт был убит сотрудниками советской разведки поошибке. Это был самый горький день в жизни Дронго. Теперь он был один. И долженбыл рассчитывать только на свои силы.

В Гранд-опера была обычная торжественная, немноготеатральная, немного снобистская обстановка, так сильно отличавшая внутреннеепространство этого мира от окружающего подчеркнутого демократизма. Он вошел вздание оперы, как всегда, восхищенный величием этого здания. Дронго не помнил,кто именно из архитекторов построил его.

Но он хорошо помнил историю строительства. Когда вцарствование Наполеона Третьего императрица спросила архитектора, к какомустилю относится это здание, казавшееся столь эклектичным с первого взгляда,находчивый зодчий ответил: «К стилю Наполеона Третьего, Ваше величество».

Как же его звали? – пытался вспомнить Дронго, проходявместе с другими зрителями к своему месту. В его правой ложе было достаточнотемно. Он нашел ее, лишь обратившись к одному из служащих оперы.

Зрители занимали свои места. В его ложе никого не было.Когда раздался третий звонок, появился молодой, лет тридцати человек, схарактерным разворотом широких плеч. Спортсмен, понял Дронго. Но молодойчеловек сел позади него и не делал никаких попыток начать разговор.

Представление началось. Заиграла музыка. Сегодня, как и впрошлый раз, дирижировал сам маэстро Джузеппе Бончелли. Дронго никогда не былособым меломаном. Ему нравились старые мелодии советских композиторовпятидесятых годов, джазовые блюзы. Из классической музыки он предпочиталслушать лишь Брамса и Моцарта. А творение мистера Осинского, выполненное вкаком-то новом нетрадиционном стиле, не совсем доходило до его души. Можетбыть, в этом был виноват прежде всего он сам.