Тайны "Монастырского приюта" - Александр Трапезников Страница 13

– А его слепота? – спросил Сивере.

– Она к тому времени уже прошла, – насмешливо отозвался комиссар. – Потому что с носа покойника мы сняли вот это.

Он полез в карман и выложил на стол очки с толстыми стеклами.

Александр Юрьевич маячил перед входом в трапезную, поджидая Анну Горенштейн. Уж если она не придет к завтраку, значит, действительно что-то произошло и следует пуститься на ее поиски. Или поставить в известность комиссара Куруладзе, который сейчас готовился вместе с Максом и двумя сыновьями Полонского к транспортировке покойника на фуникулере в город.

Мимо Сиверса чинно прошли две пожилые супружеские пары, затем – говорливые тетушки Алиса и Лариса. Прошествовали один за другим три старика, внимательно оглядев Александра Юрьевича. Держась за руки, пробежали молодожены Дембовичи. Появился Багрянородский, заговорщически подмигнув историку и нагло похлопав его по плечу. Несколько раз туда-обратно пробежала дочка хозяина, покачивая упругими бедрами.

Наконец Александр Юрьевич, готовый уже покинуть свой пост, увидел Анну, которая почему-то шла под руку с лысым князем Романовым, столь похожим на мертвеца. Брюнетка выглядела еще бледнее обычного. А старик тяжело опирался на самшитовую трость, еле волоча ноги. Когда картинная парочка поравнялась с Сиверсом, тот, еле сдерживая обиду, резко бросил:

– Послушайте, как прикажете это понимать? Может быть, вы все-таки объясните ваше поведение?

– Мы разве знакомы? – холодно спросила Горенштейн.

– Что вам угодно, милейший? – надменно добавил князь.

– М-мм… э-э… – промямлил удивленный Александр Юрьевич, уступая путь. К его ногам незаметно упал скомканный бумажный шарик. Такого поворота событий Сивере не ожидал. Ну, хорошо хоть жива. Поглядев им вслед, Сивере нагнулся и подобрал бумажку. Затем вышел в гостиничный холл и развернул. Неровным почерком там было написано следующее:

«Умоляю, не заговаривайте со мной при людях! Я вам потом все объясню. Случилось нечто ужасное. ОН здесь». Причем слово «ОН» было не только жирно обведено, но еще и подчеркнуто дважды. Александр Юрьевич несколько раз перечитал текст, но мало что понял. Что случилось и «кто» «здесь»? Не имеет ли он дело с очередной сумасшедшей? Все вокруг основательно запутывалось. Со злостью бросив бумажку в урну, Сивере отправился на утреннюю прогулку за пределы монастыря.

Собственно, побродить тут можно было лишь вдоль каменных стен, спуститься чуть ниже по склону к площадке для фуникулера или подняться по крутой тропке к вершине с вечной снежной шапкой. Но добираться до самого пика горы было необычайно сложно и рискованно. К подножию скал когда-то вела прорубленная местными жителями и монахами тропа, но еще несколько веков назад она была разрушена землетрясением. В ущелье до сих пор виднелись ее части. Очевидно, только опытный скалолаз или старожил сумел бы пройти этот путь, от подножия до монастыря и дальше – к вершине горы.

Встав на краю обрыва, Сивере поглядел вниз, и ему стало дурно. Он с детства боялся высоты. Когда-то давным-давно, еще в студенческие годы, ему привиделся странный сон: маленькая фигурка человека, распластавшегося на острых камнях, бросившегося вниз – и этим самоубийцей был он, Сивере. Страшный сон, который все последующие годы таился где-то в глубине сознания. И сейчас вновь выплыл наружу. Не потому ли, что ущелье внизу так напоминало то место, которое было явлено ему в сновидении? Вздрогнув, Александр Юрьевич поспешно отступил.

Весь монастырь казался огромным Ноевым ковчегом, выброшенным на уступы горы, а его обитатели – последними людьми в земной истории. Что связывало их с раскинутым внизу миром? Стальная нить фуникулера, и только. Память и нравственные законы, которые можно стереть и написать новые. Больше ничего.

В кабину фуникулера заносили объемный пластиковый мешок черного цвета. Сивере догадался, что в нем находится труп Матвея Матвеевича. Накрапывал дождь. Неподалеку стояли хозяин гостиницы и его сухощавая жена, с одним зонтиком на двоих.

– В книге «Когелет» сказано: человек не знает своего будущего, – произнес Полонский, взглянув на Александра Юрьевича. – А я добавил бы: и не хочет знать, хотя его тыкают носом.

У супруги Тошика были припухшие, покрасневшие глаза, словно она совсем недавно долго плакала. Лицо невзрачное, осунувшееся, типичное для восточной женщины сорока лет. Готовой терпеть семейный деспотизм мужа до гробовой доски.

– Мне бы хотелось покопаться в монастырской библиотеке, – сказал Сивере. – Это не противоречит правилам?

– Пожалуйста, – равнодушно отозвался Полонский. И кивнул в сторону жены: – Ключи у Терезы. Матвей Матвеевич тоже любил просиживать там время. В этом вы схожи.

Последняя фраза прозвучала несколько зловеще. С намеком.

– А вас, вижу, древности не интересуют?

– Прошлое иногда бывает смертельно опасно. Я приобрел монастырь и сделал из него гостиницу, а что тут было до меня – неважно. Я практик, а не историк.

– Уж это точно, – согласился Сивере, уловив настороженный взгляд супруги Полонского. Она будто опасливо ждала чего-то, каких-то еще непроизнесенных фраз. Или сама хотела что-то сообщить, но не могла.

Погрузка в фуникулер закончилась. Двое сыновей Тошика и Макс вошли внутрь, Куруладзе остался на площадке.

– Отправляйте! – махнул он рукой.

Тошик, передав зонт жене, забрался в крытую будку, включил пусковой механизм. Колесики закрутились, и кабина плавно поползла по стальному тросу.

– Мы едем-едем-едем в далекие края… – запел Полонский, высовываясь из будки. Судя по всему, он был чему-то чрезвычайно рад.

– Пойдемте, – сказала его супруга. – Я открою вам библиотеку.

Минут через десять Сивере уже стоял в хранилище книг, где минувшим днем проводил свои допросы комиссар Куруладзе. Стеллажи занимали все стены, от пола до потолка, а вытянутое в длину помещение делилось на несколько отсеков, полукомнат.

В первом же из них Александр Юрьевич застрял надолго. Вначале он лишь бегло пробежал глазами пыльные корешки древних фолиантов и более современных книг. Тут были собрания сочинений святых отцов Церкви, патерики, жизнеописания подвижников и мучеников, истории развития христианства в различных странах. Книги по богословию, записи Вселенских и архиерейских соборов, толкование чудодейственных явлений и библейских текстов. Литература по вероотступническим сектам, ересям, лжеучениям. Научные труды и трактаты, охватывающие иные религии: буддизм, иудаизм, ислам, индуизм. Множество справочников, законников, вспомогательных пособий. Хроники и летописи, словари и библиографии. Целые ряды книг по медицине, истории, географии, естественным наукам. Примерно треть всего этого – на древних языках.

– Светская литература у нас в соседнем зале, – произнесла жена Полонского. Оказывается, пока Сивере, охваченный азартом, перебирался со стремянкой от одного стеллажа к другому, она все время находилась здесь.