Спектакль для одного зрителя - Марина Серова Страница 13

— Где ты нашел эту записку?

— Дело в том, что после твоего ухода мне позвонили родители и сообщили, что хозяйка, у которой Андрей снимал квартиру, сказала, что если мы не собираемся продлевать срок аренды жилплощади, то надо забрать вещи Андрея. Я и поехал туда поговорить с хозяйкой, в крайнем случае забрать его шмотки.

И на письменном столе я обнаружил вот эту записку, что меня сразу очень обеспокоило. Естественно, я сразу же поехал сюда… А тебе что, не открывают? — Он кивнул на особняк Джебраилова.

— Говорят, что его нет, в чем я очень сильно сомневаюсь.

— Уж я-то теперь, после этого… — Лисицын ткнул пальцем в послание Сулеймана Джебраилова. — Теперь я почему-то тоже не сомневаюсь, что это его рук дело.

— Димка, мне нужна твоя помощь, — сказала я.

— В чем?

— Сейчас ты подойдешь к двери и скажешь, что ты из «Панорамы» и у тебя к Сулейману Агаевичу срочное дело.

Я взяла его за рукав и подвела к двери дома, потом позвонила в дверь, и вскоре раздался уже знакомый мне голос охранника.

— Чего надо?

— Мне к Сулейману Агаевичу, — подал голос Вен. — Я из «Панорамы», у нас тут маленькая неувязка, и без него нам проблемы не решить.

Ответ охранника несколько озадачил своей таинственностью. В его тоне чувствовалось раздражение, вроде как он отмахивался от нас, словно от надоедливых мух.

— Тогда в Баку езжайте.

— Что? — не поняла я.

Казалось, наступил последний предел раздражению…

— Что, совсем тупые, что ли? Не по-русски объясняю? Говорю, в Баку — значит, в Баку.

Мне надоели эти препирательства, и я решила действовать в лоб, заколошматив по двери что было силы.

— Если не откроете, вам же хуже будет! Позовите Джебраилова! — заорала я.

— Ты что, совсем, что ли, рехнулась? Говорю же, нет его, уехал он. Была бы умная, давно бы поняла…

— Давай открывай! — Это уже Бен подал голос и ударил по железной двери ногой. — Быстрее, а то сейчас шею сверну!

— Чиво?! — За дверью возмутились до глубины души. — Чмо пучешарое! Я сейчас выйду и тебе глаз выколю! Совсем оборзели, по поняткам сейчас живо жить научу, лох гребаный!

Голос за дверью окончательно перешел на жаргонные выражения.

— Открывай, открывай, сам ты лох! — В Лисицыне проснулось агрессивное начало.

Видимо, эта фраза оказалась решающей, потому что в двери раздался характерный звук открываемого замка.

Я встала по одну сторону двери, а Лисицына жестом заставила встать по другую. Наконец дверь открылась, и Лисицын замер в испуге.

— Ну, кто тут такой смелый? — уже более отчетливо произнес голос на пороге.

Немного погодя появился и сам его обладатель, сразу же повернувшись в сторону Бена. Пара глаз, налитых кровью, бессмысленно и тупо в упор смотрела на него.

Лисицын явно испытал дискомфорт. Он чувствовал себя так, будто через минуту его должны были посадить на электрический стул. Я положила свою руку на плечо охраннику. Тот, естественно, отреагировал должным образом и обернулся. В этот момент я выбросила ногу вперед и зарядила ему прямо в живот.

Этот удар у меня был достаточно хорошо отработан, чтобы произошла какая-то осечка. Охранник перегнулся, и я еще раз с удвоенной силой ударила его по тому же месту И тут на пороге появился еще один человек, примерно такого же вида, что и первый. Единственное, что отличало его, так это то, что первый был высоким, с атлетическим торсом и тупым взглядом, а второй — тоже крепким, но маленьким, а к его коренастой фигуре не совсем органично были прикреплены короткие ноги в виде буквы икс. И тут Бен неожиданно проявил бойцовские качества, ударив кулаком коротышке в скулу. Тот явно этого не ожидал, и я, воспользовавшись этим, окончательно вырубила коротконогого.

Пора было пожинать плоды победы. Чтобы не привлекать лишнего внимания, мы втащили тела парней в прихожую, где их и бросили, наспех связав подручными средствами в виде веревки, которую нашли тут же. Потом принялись обследовать территорию дома.

Увы, иногда надо верить людям. Даже таким, как те двое парней в прихожей. Джебраилова мы и в самом деле в доме не обнаружили, он действительно отсутствовал.

Я бы не назвала дом Сулеймана красивым, а внутреннее убранство помещения подобранным со вкусом. В принципе, это было понятно, потому что Джебраилов, судя по всему, жил здесь либо один, либо в обществе своих не очень продвинутых в интеллектуальном плане охранников.

Обстановка была явно небогатой. Чувствовалось, что владелец дома человек обеспеченный, но тем не менее еще и было видно, что дом скорее всего снят в аренду. Неприятно раздражали глаз алые тона ковров с довольно пошлыми квадратными узорами. Впрочем, вполне возможно, что они радовали глаз Джебраилова. Дом состоял из трех больших комнат и кухни. К входной двери прилегали сенцы.

В гостиной я увидела мягкий уголок из двух кресел и дивана турецкого производства, телевизор, видеомагнитофон «Сони», на этажерке — несколько видео — и аудиокассет. На диване и креслах были накинуты аляпистые покрывала. Под ногами красовался ковролин, весь в оранжевых кубиках и каких-то пошленьких цветочках. В углу примостился сервант эпохи Иосифа Виссарионовича Сталина. Скорее всего он не принадлежал самому Джебраилову, а относился к разряду так называемых «хозяйских вещей».

Единственный вывод, который можно было сделать после осмотра обстановки, — так это то, что Джебраилов не собирался здесь жить постоянно. Сделала я этот вывод потому, что если бы такой богатый человек собирался обосноваться в Тарасове, то наверняка обстановку подобрал бы более шикарную, даже если учитывать достаточно примитивные вкусовые особенности сына короля баранов.

Мы с Беном прошли на кухню, где обстановка была уж и вовсе заурядной, состоящей из совдеповской плиты и кухонной мебели пика сезона моды семидесятых. На столе стояла неприбранная посуда, в пепельнице возвышалась гора окурков. Венчала этот натюрморт початая бутылка водки. Понятно, что в отсутствии хозяина пацаны решили слегка кирнуть. Тут, как и в гостиной, не было ничего интересного, и я направилась в спальню. Честно говоря, уж и не надеялась там натолкнуться на что-нибудь интересное.

Спальня Сулеймана была почти копией предыдущих комнат, с теми же коврами, развешанными по стенам и расстеленными по полу, с той только разницей, что здесь стояла еще и двуспальная кровать, которая, не знаю даже почему, меня заинтересовала больше всего. Наверное, сыграло свою роль чисто женское любопытство. Я стала поднимать одну задругой подушки, одеяла, но ничего интересного не обнаружила. Разве что, глядя на них, можно было сделать вывод о том, что Джебраилов любил чистую и теплую постель. Это мне, конечно, ничего не говорило в плане расследования, и я почти безнадежно откинула матрац.