Блондин на коротком поводке - Наталья Александрова Страница 13

— Я у Кати. У Кати Стрижовой.

— Почему ты у Кати, а не дома? — В голосе Гусарова прозвучали недовольство и ревность.

— Мне нужно было… я сейчас приеду.

— Приезжай немедленно!

Дашка повесила трубку и встала.

— Надо ехать, — проговорила она, массируя виски. — Катюша, ты не могла бы поехать со мной? Мне очень неудобно вешать на тебя свои проблемы, но ты мне очень помогла бы…

— Что еще за светские обороты! — возмутилась я. — Конечно, поеду.

Спускаясь по лестнице, я спросила ее:

— Послушай, а как Руденко тебя отпустил?

— То есть? — Дашка остановилась, удивленно взглянув на меня. — Что ты хочешь этим сказать?

— Ну, ведь то, что у него пропало, страшно важно для него, а ты ему это не отдала…

— Естественно, — она пожала плечами, — как я могла отдать то, чего у меня нет? То, чего я и в глаза не видела? Или ты мне не веришь?

— Верю, конечно! Но он, по логике, не должен был тебя отпускать, пока не получит эти свои документы!

— Ну ты даешь! — Дашка снова пожала плечами и двинулась дальше. — Ведь это все-таки Михаил Николаевич Руденко, Великий и Ужасный, а не какой-нибудь уличный бандит!

На мой взгляд, невелика разница, но я предпочла оставить это спорное мнение при себе.

И все равно какое-то сомнение у меня осталось. Не должен был Руденко отпустить Дашку в такой ситуации…

На улице нас поджидала ее двухместная спортивная «Ауди», личная машина обеспеченной девушки, как говорила Дашка в прежние, благополучные времена.

Мы поехали к дому Гусаровых, и я невольно оглянулась.

За нами ехала, стараясь не увеличивать, но и не уменьшать дистанцию, скромная темно-синяя иномарка. Дашка была явно не в лучшей форме, она вела машину очень неровно, то резко тормозила, то чересчур разгонялась, и темно-синяя машина в точности повторяла все ее неврастенические маневры. Конечно, можно не добавлять, что эта иномарка повторила и наш маршрут от моего дома до дома Гусаровых.

«Так вот почему Руденко ее отпустил! — догадалась я. — Он, как говорят в шпионских романах, приделал ей хвост, взял ее под колпак, чтобы проследить, куда она пойдет, с кем встретится… Он решил, что таким способом гораздо скорее доберется до своих документов. Наверняка он будет прослушивать все ее телефонные разговоры…»

Тут же я подумала, что в самую первую очередь подруга встретилась со мной. Так что я теперь тоже под колпаком.

Мы приехали к Дашкиному дому.

Осторожно скосив глаза, я увидела, что темно-синяя машина остановилась неподалеку, на другой стороне улицы.

Дашке я не стала говорить о своих наблюдениях, ей и без того хватало поводов для расстройства.

Мы поднялись в ее квартиру, и все смешалось в доме Гусаровых.

Слава, охранник в суперэлитном доме, среди жильцов которого был даже такой выдающийся человек, как Михаил Николаевич Руденко, сменился с дежурства и вышел на улицу.

Погода была прекрасная, и Слава неторопливо пошел по Малой Конюшенной в сторону Невского проспекта, подставив свое волевое мужественное лицо ласковому майскому солнышку.

Однако не успел он выйти на Невский, как рядом с ним притормозила черная «Мазда», дверь ее приоткрылась, и удивительно знакомый голос негромко произнес:

— Садись, дорогой, подвезу!

Первым Славиным побуждением было броситься наутек, вторым, более разумным, — вытащить из-под мышки «беретту», но, уже потянувшись к кобуре, он разглядел человека в салоне и понял, что все куда серьезнее и что ни бегство, ни пистолет ему не помогут.

В машине сидел высокий лысый мужчина с желтоватым усталым лицом и глубокими тенями под глазами.

— Садись, Славик, садись! — повелительно повторил полковник Захаров. — Есть разговор.

Слава послушно сел на заднее сиденье, и «Мазда» плавно тронулась с места. Водитель был отделен от них с полковником прозрачной звуконепроницаемой перегородкой.

— Вчера вечером ты дежурил? — спросил Захаров, повернувшись к Славе и подняв тяжелые, набрякшие веки.

— Алексей Степанович! — Слава, большой и сильный, вжался в спинку сиденья, глядя на этого худого болезненного человека, как кролик на удава. — Вы же знаете, какие люди там живут! Если до них дойдет, что я кому-то стучу… меня просто сотрут в порошок!

Захаров опустил веки, прикрыв пронзительные темно-серые глаза, и криво усмехнулся:

— А если до них дойдет, чем ты занимался в девяносто втором году? Думаешь, они будут довольны?

На лбу у Славы выступили мелкие капли пота.

В ужасном девяносто втором году, когда город раздирали междоусобные войны криминальных группировок, когда тамбовские, казанские, волховские и прочие спешили оторвать кусок от пирога, когда перед офисами сколько-нибудь заметных фирм что ни день раздавалась автоматная стрельба, а имущественные вопросы решались при помощи ржавой железной трубы и паяльника, когда автомат Калашникова называли калькулятором для окончательных расчетов, — в девяносто втором году Слава Расторгуев тоже решил половить рыбку в мутной воде смутного времени.

Он вместе с несколькими корешами из рядового состава серьезной спецслужбы ввязался в операцию по перевозке наркотиков. Руководил операцией предприимчивый капитан, у которого были надежные связи на афганской границе, откуда поступал товар, и в петербургском аэропорту, через который наркотик должен был уйти в Амстердам.

Операция проходила точно по плану, и Слава уже потирал руки в ожидании скорого раздела барышей, когда капитан отозвал его в тамбур поезда Ташкент — Москва и доходчиво объяснил ему, что в деле участвует слишком много людей и барыши будут невелики, если своевременно не позаботиться о сокращении числа участников. Короче, если Слава хочет дойти до конца и получить свою пайку, да еще и с приварком, он должен в удобный момент ликвидировать своего старого приятеля Гену Медведева.

Слава служил с Медведевым еще в Афгане, сидел с ним в одном окопе и пил спирт из одной фляжки, но большие деньги затмили ему глаза, и он, выйдя с Геной покурить в тот же самый тамбур, ткнул его шилом в сердце и сбросил с поезда на безлюдном степном перегоне.

Сократившаяся в дороге группа благополучно добралась до Петербурга, где нужно было несколько дней дожидаться курьера из Амстердама, но здесь предприимчивый капитан снова отозвал Славу в сторонку и растолковал, что срочно требуется произвести новое сокращение штатов.

Славе на этот раз очень не понравилось выражение лица, с которым тот посмотрел на него. Он вспомнил фразу из одного культового фильма — «это нужно одному» — и заподозрил, что хитрый капитан решил вообще ни с кем не делиться и что сам Слава тоже стоит у него в очереди на сокращение.

В тот день Расторгуева точно так же, как сегодня, неожиданно остановили на улице и вежливо попросили сесть в черную машину. Только тогда марка машины была другой — не «Мазда», а «Волга». В ней сидел Алексей Степанович Захаров, тогда еще не такой желтый и не такой лысый, к тому же не полковник, а только майор. Алексей Степанович поговорил со Славой и подтвердил его догадку о планах жадного капитана.