Разлюбившему смерть - Виолетта Якунина Страница 13

– Вот черт! – с тоской воскликнула Зайка.

– Где? – спросил голос из темноты.

Зайка хотела было закричать, но не смогла, схватилась за сердце и засипела.

– Что с тобой? Не спится? – спросила Светка, выйдя на свет.

Зайка замахнулась на нее книжкой.

– Чтоб тебя! – простонала она. – Я чуть от страха не каюкнулась!

– У меня голова что-то трещит, иду за аспирином. Так отчего ты не спишь, Зайка?

– Совесть мучает! Я вот думаю: помрет мой Васюня, а мне потом в аду гореть, – призналась Зайка. – И потом, он же и правда меня любит, заботится обо мне и о маме… Я же как сыр в масле катаюсь, забыла, что это такое – работать от зари до зари, как по ученикам бегать, перед директрисой унижаться, одежду в секонд-хендах покупать, чтобы на лекарства маме отложить…

– Да, Зайка, ты в своем репертуаре – сначала ноешь, потом скулишь, – сказала Светка. – Ты же всем уши прожужжала, что твой Вася – подлец! Он же твоего любовничка чуть до смерти не забил и тебя саму до паранойи довел: тебе повсюду шпики чудятся. Ты же живешь в золотой клетке и задыхаешься, секса нет, а ребеночка хочется! Смелости самой уйти от него у тебя нету. Да и не отпустит он тебя подобру-поздорову. Ты, Зайка, сама разберись, что тебе от жизни надо!

– Да ну тебя, Светка! У тебя всегда есть только черное и белое. Да, Вася меня тиранит, он одной рукой дает, другой отбирает. И я сама не знаю, чего мне хочется больше: чтобы так было всегда или чтобы в какой-то момент закончилось? Но убить его ради своей свободы я не могу. Понятно?

– Можешь. Уже убила! – рявкнула Светка и потопала в кухню, за аспирином.

Ее всегда раздражала манера Зайки жить в двух измерениях сразу. И пусть подруги ее считали махровой максималисткой, но так, по ее мнению, было честнее. Не нравится тебе жить с мужиком – разводись, любишь – люби, не любишь – так и скажи. Зачем все еще больше усложнять, когда и так в жизни сложностей хватает?

– Жестокая! – крикнула ей вслед Зайка. – Ты просто жестокая!

А наутро было похмелье. Все участницы попойки ползали по даче, как мухи после газовой атаки. И как всегда за ними ухаживала Алена. Свежая и бодрая, она проснулась раньше всех, перемыла посуду, сварила кофе, приготовила апельсиновый фреш и вручала каждой проснувшейся подружке по стакану и того, и другого напитка.

– Нет, ну зачем было так напиваться? – сокрушалась Регина.

Ее короткие черные волосы, обычно стильно уложенные, торчали дыбом на макушке, а немного заживший фингал делал ее похожей на горькую пьяницу.

– Ну и что изменилось после этой текилы? – спросила она. – Только стало еще хуже. Голова не знает, куда ей деваться!

– А ты опохмелись, – посоветовала Светка, выходя в кухню вслед за ней.

– Боже избави! Я уж как-нибудь на кофе и соке продержусь.

– Ну держись!

Тут в кухню вползла по стенке Дашка, держась обеими руками за голову.

– Не могу вам сказать «доброе утро», поэтому – всем привет!

Она плюхнулась на стул и стала прихлебывать по очереди кофе и сок.

– Аленка, ты – прелесть, – простонала наконец она. – А где Зайка?

– Она всю ночь грехи замаливала, поэтому, наверное, спит еще, – предположила Светка.

Все, естественно, заинтересовались, о чем это она. И тут девушки вспомнили о своем вчерашнем колдовстве. Им стало смешно.

– Ой, мама, ну до чего же мы пьяные были! Это ж надо такой театр устроить! – хохотала Аленка. – Я как представила себе, что Мишка какую-то кралю обихаживает, так и завелась не на шутку! Иголкой ему в рот тычу на фотке, а сама думаю: «Чтоб твой голос совсем пропал»! Выгонят тебя из группы, в дворники пойдешь, из строителей-то его уже выгнали!

– Умора! – фыркнула Регина. – Да у него и так никакого голоса нет, блеет что-то там такое, вроде как по-английски. А когда он загремит в тюрягу, то и ноты забудет!

– Нет, нет, а я тоже хороша! – перебила ее Дашка. – Фотку палю, а сама думаю: ну все, хана коррекции, сейчас мои гелевые ногти поджарятся! Это вместо того, чтобы сосредоточиться на колдовстве! Нет, не выйдет из меня потомственной ворожеи, придется детей другими способами прокармливать!

– А ты Вите чего пожелала, колись!

– Еще с пяток дочек, конечно! Ну и думаю: семьи ты хотел? Хотел. Так пусть тебе жена кучу девок нарожает, чтоб ты загнулся их всех одевать-обувать! Пять девок тебе, а не наследника!!!

– А я, а я, – влезла Светка, – воображала, как Жорик лезет в чужой сад за яблоками, а на него ротвейлер – прыг, раз – и нет больше мужского достоинства у моего воришки!

– А ты, Регина, что себе представляла?

– Себя в черном платье, в черной шляпе, в черных очках на пол-лица и с белым платочком в руках, а вы все дружно мне соболезнования приносите. А я вам говорю: «Ах, Пашенька, он же был такой примерный семьянин, так любил меня и детей, он сейчас точно в раю!» И мы все ржем.

Ну все и заржали, конечно.

– Странно, что Зайка все еще спит, – сказала Алена, – пойду, посмотрю на нее.

– Сходи, сходи, – закивали все. – Ты же у нас – робот, а у роботов не бывает абстинентного синдрома!

Аленка, которая позже всех пьянела, лучше всех переносила алкогольное опьянение и быстрее всех восстанавливалась, всю жизнь подвергалась из-за этого насмешкам со стороны подруг. Она на них не обижалась, понимая, как обидно умирать от похмелья, когда кто-то, кто пил вместе с тобой, а может, даже и выпил больше, утром чувствует себя на все сто.

Она поднялась по лестнице, осторожно заглянула в комнату и обнаружила там пустую заправленную кровать. На столе лежала записка: «Девочки, позвонил Вася, мама в реанимации. Позвоните, когда проснетесь».

Аленка пулей сбежала вниз, потрясая листом бумаги.

– Это она что же, села за руль в таком состоянии?! – поразилась Регина.

– Навряд ли, скорее, на помеле улетела, – сказала Светка.

Но уже никто в этот раз не рассмеялся. Тетя Галя в реанимации – это не шутки! Зайка была очень привязана к матери, поэтому всем было понятно, что она помчится в больницу, забыв о собственном самочувствии. Дашка попыталась ей дозвониться, но ее мобильный был отключен.

– Блин, если там что-то серьезное, придется нам поехать к ней, – сказала Дашка. – У нее же, кроме матери и нас, никого нет. Василий не в счет, от него сочувствия не дождешься.

– Да поедем, конечно, только не прямо сейчас, ладно? – взмолилась Регина. – У меня вместо головы – одни осколки!

Они решили выждать еще немного. Дашка позвонила Васе, чтобы узнать, как там дела, но он не ответил.

– Ладно, он увидит, что ты звонила, – сказала Светка, – и перезвонит. Мы все равно нетранспортабельные.