Ловушка для птиц - Виктория Платова Страница 13

Еще один бородач сидел в новеньком, обитом кожей и блистающем хромом кресле: закинув руки за голову и забросив ноги на рабочую стойку. Точно такое же кресло пустовало рядом, а сама стойка была длинной, от стены до стены. И на ней располагалось все, что обычно располагается на подобных стойках во всех других парикмахерских. Но имелся и эксклюзив: кошки. Их было много (несколько десятков уж точно), и все они – в той или иной степени – являлись копией друг друга. Разница заключалась лишь в цвете, размере и интенсивности колебательных движений поднятой лапы. Иногда правой, но чаще – левой. Не все лапы покачивались, некоторые были просто задраны вверх, что напомнило Однолету знаменитое антифашистское приветствие «Рот Фронт! – Но пасаран!».

Неизвестно, были ли кошки антифашистами, но они точно были азиатами: китайцами или японцами. И по поверью приносили деньги и удачу, и даже имели название. Вот только оно напрочь выветрилось из Пашиной головы.

– Добрый день, – сказал Паша.

– Вечер, – меланхолично поправил бородач в кресле, так и не удосужившись не только повернуться к Однолету, но и поменять позу.

Так они и смотрели друг на друга через зеркало – Паша и бородач, парень лет тридцати. С идеальным черепом, идеальной стрижкой и лицом модели, рекламирующей линейку одежды и аксессуаров «Всё для яхтинга».

– Ну да, вечер.

– Если вам в «Булочную Вольчека», то это – следующая дверь.

– Не в булочную.

– Магазин «Ароматный мир» – через подъезд. Там сейчас скидки. Если покупаете две бутылки кальвадоса – третья в подарок.

– Как-то не тянет на кальвадос.

– Ага. «Суши-Вок»? – продолжил гадать бородач.

– Советуете?

– Не-а. Настоящие суши нужно есть в Японии. Или в Европе. В специализированных заведениях с обязательным этноперсоналом.

– Так у нас тоже есть… Специализированные. С этноперсоналом.

– Практика показывает, что наше этно весьма приблизительное. Подвержено странным фантазиям.

– Каким еще фантазиям?

– Роллы с беконом. Или там с колбасой. Это в какие ворота? Начинаешь адаптировать национальную кухню к местным быдлоусловиям – считай, потерял ее навсегда. Фу.

Диалог с бородачом выглядел даже страннее, чем фантазии созидателей псевдояпонского фастфуда, и Паша все не мог сообразить, как на него реагировать.

– Может, вам аптека нужна?

– Это вряд ли. – Однолет с сомнением покачал головой. А затем, неожиданно для себя, ляпнул: – А цветы поблизости продаются?

– Само собой. 24 часа. Сейчас выходите и идете в сторону метро. Зеленая вывеска, красная дверь. Метров сто отсюда.

– Вообще-то, я к вам.

– Да ну? – искренне удивился бородач.

– Это ведь «Серпико», э-э… барбершоп?

– Что-то вроде.

– Хотелось бы бороду в порядок привести. Слегка. Это возможно?

– В принципе да.

Энтузиазма в голосе салонного яхтсмена не наблюдалось, что тоже было странным.

– Собственно говоря, мы только открылись.

– Я понял.

– Даже вывеску нормальную не успели приконопатить. А вы откуда про нас узнали?

Паша сунул руку во внутренний карман куртки, вытащил оттуда рекламный листок и помахал им в воздухе.

– Вот.

– А, точно.

– Десятипроцентная скидка предъявителю…

– Я помню текст.

– Так что?

– Поправим вашу бороду, раз пришли. – Бородач наконец снял ноги со стойки. – Куда деваться.

– Странный у вас сервис. Не боретесь за клиентуру?

– Только этим и занимаемся. Раздевайтесь. Вешалка в углу.

Так и не оглянувшись на Пашу, бородач выбросил правую руку вверх и чуть назад. Жест, почти полностью повторяющий благодушное помахивание кошачьих лап. Проследив взглядом за рукой Бородача, Однолет наткнулся на рогатину, где уже висели кожаная короткая куртка, безрукавка цвета хаки и бушлат.

– Любопытные у вас котики, – сказал Паша, не сводя глаз с бушлата. – На удачу?

– И процветание. Угу.

– Судя по количеству… м-м-м… особей, гребете деньги лопатой?

– Экскаватором. Буся! Бууууссь!

Бородач явно кого-то призывал, при этом его баритон неожиданно съехал на фальцет – кокетливый и склочный одновременно. Под аккомпанемент фальцета Паша вплотную придвинулся к рогатине и принялся снимать с себя куртку. Эта процедура заняла чуть больше времени, чем следовало: все из-за того, что он пытался рассмотреть бушлат на предмет (чем черт не шутит!) отсутствия пуговицы. Но черт сегодня был совсем не склонен шутить: все пуговицы на бушлате оказались на месте. Более того, ничего общего с экземпляром, найденным Однолетом в метро, они не имели: не бронза, а черный металл. И вместо якоря там красовался медальный профиль какого-то мужика, по иронии судьбы – такого же бородатого, как Аль Пачино и яхтсмен-надомник. Да и сам бушлат вовсе не был форменным, совпадал только цвет. И мягкий кашемир, из которого он был сшит, не имел ничего общего с грубым флотским сукном.

– Буся, мать твою! – снова воззвал Бородач.

Спустя секунду в дальней части салона приоткрылась дверь, и на пороге возник еще один бородач с чашкой в руке и телефоном, прижатым к уху. От первого бородача его отличала масть (платиновый блонд vs конский каштан) и татуировки на подкачанных руках. Линейка одежды и аксессуаров – «Всё для тревелинга. Жизнь в постоянном путешествии».

– Перезвоню, – бросил невидимому собеседнику Буся и отключился.

– Кто? – с подозрением в голосе спросил яхтсмен.

– Не то, что ты подумал.

– Кто?

– О господи, Буся! Ну, Курепин, ну? Щенка нам привезут послезавтра. Успокоился?

– Правда?

– А когда я врал, Буся?

– Случалось, Буся.

Теперь платиновый блонд и конский каштан почти ворковали, перебрасывая друг другу нелепое «Буся», как шарик от пинг-понга. И Паша наконец-то сообразил, что это – прозвище, домашняя кличка вроде «зайчика» или «котенка», какую еще живность выпускают из вольеров связанные отношениями люди?

Отношениями. Гм-м…

– У нас клиент, – сообщил первый бородач. Таким тоном, как будто представлял Пашу своему приятелю на светском рауте.

– Это я, – робко подтвердил Однолет.

– Собрался приводить в порядок свою щетку.

– Метлу, – поправил второй бородач, внимательно разглядывая Пашу, который не торопился отлипать от вешалки. – Дворницкую. Все очень запущено.

– Не то слово! – поддакнул первый.

– Кофе?