Слепой. Человек в черном - Андрей Воронин Страница 14

— Вадик, это тебя, — понизив голос, произнес Черный.

— Черный, ты, что ль? — спросил Шмырь так громко, что услышал не только Черный, но и Вадик.

— Я, — нехотя сказал в трубку Черный.

— Ты нам тоже нужен будешь. Но чуть позже. А сейчас позови Вада. Вы там с ним вместе тусуетесь, что ли? — поинтересовался Шмырь.

Вадик, поняв, кто звонит, побледнел и замахал руками — дескать, его здесь нет.

Черный, который, похоже, струхнул еще больше, чем Вадик, заикаясь, пробормотал:

— Его здесь нет…

— А телефон его что у тебя делает?! — не отступал Шмырь.

— Мы поменялись…

— Поменялись они! Блин, узнаю, что пургу гонишь, урою! И одного, и другого!

— А что тебе от Вада надо? Может, я передам? — попытался снять напряжение Черный.

— От Вада надо то же, что и от тебя, чмо, бабки. Голова сказал, твои родаки подсуетились, заплатили, пусть пока живут. А Вад, если сегодня до вечера бабок нам не даст, долго вспоминать нас будет. И мамаша его слезами умоется. Так ему и передай!

— Если увижу… — сообразил сказать Черный.

— Ты! Тварь дрожащая! Я же знаю, что он там! — не унимался Шмырь. — Запомни, у нас еще никто с крючка не соскакивал!

Тут объявили посадку, и Вадик сам отключил телефон.

— А что это он тебе про родаков твоих базарил? Что, он их знает и они ему правда бабки отвалили? — спросил Вадик.

— Да это он так… — сказал Черный и тут вспомнил: — А мой телефон и твоя куртка? Мы их там по ходу оставили…

— Ваше, что ли? — спросил Глеб, который шел последним, протягивая куртку и телефон.

— Да, — кивнул Вадик. — Спасибо.

— Ну, не теряйте больше, — кивнул Глеб и, пристально взглянув на ребят, добавил: — Может, какие проблемы?

— Да нет у нас никаких проблем! — буркнул Вадик, почувствовав какой-то слишком уж явный интерес.

— Ну, как знаете… — пожал плечами Глеб.

— Странный он какой-то, — проговорил Вадик.

— Мне родаки говорили, что с нами спецназовец какой-то крутой должен ехать. Я так понял, что это он и есть? — спросил Черный.

— Да вроде того, — кивнул Вадик и, возвращаясь к начатому разговору, спросил: — Так чего Шмырь про твоих родаков базарил? За что они ему бабки отвалили?

— Давай не здесь, давай в самолете, — попросил Черный.

— Ну, как знаешь… — пожал плечами Вадик. — В самолете так в самолете.

И потом, как только они поднялись по трапу и наконец устроились в креслах, Вадик напомнил:

— Так расскажи про Шмыря.

— А чего ты так этим интересуешься? Он, что ли, на тебя тоже наехал? — окинув Вадика внимательным взглядом, спросил Черный и, не дожидаясь ответа, сам продолжил: — Ну да, конечно, он должен был обязательно тебя тоже достать, мы же вместе фотографировались…

— Слышь, ты, Черный, не тяни резину! — начиная раздражаться, сказал Вадик.

— Подожди, давай поговорим, когда взлетим! — сказал Черный и кивнул на только что вошедших в салон трех девушек: — Смотри, какие фигурки! Жалко, что в брюках! Наверное, и ножки ничего!

Девушки и правда были хороши. Одна, яркая крашеная блондинка с длинным, аккуратно собранным на затылке хвостиком и челкой, — постарше, в легком светлом брючном костюме и удобных туфлях на низком каблуке. А те, что помладше, — шатенка и рыженькая, вся в веснушках, были коротко стрижены и одеты в одинаковые дорогие джинсовые костюмы и кроссовки. Только яркие маечки у них были разного цвета. У шатенки под цвет глаз — голубая, а у рыженькой — ярко-зеленая.

Девушки заняли свои места. Та, что постарше, села прямо за ними, а молоденькие прошли в конец салона.

— Слышь, ты не знаешь, они с нами или как? — заинтересовался Черный.

— Да вроде говорили, что с нами какие-то телки должны лететь… — пожал плечами Вадик.

— Нет, ну, правда интересно, неужели они с нами в лагерь собираются? — заинтересовался Черный. — Хоть возьми и спроси.

— С вами, с вами, — вдруг отозвалась сидящая сзади блондинка с хвостиком.

Вадик повернулся и увидел, что рядом с ней сидит Глеб.

Когда Лиза Стариченко поступала в мединститут, старшекурсники пугали ее тем, что в любой момент ее могут послать в горячую точку, на ликвидацию какой-нибудь аварии или последствий стихийного бедствия. А кто-то решил сострить и добавил:

— И на три буквы могут послать…

Лиза смутилась, а остряк хмыкнул:

— Я имел в виду совсем не то, что ты подумала. Я про ФСБ, ГРУ и тому подобные аббревиатуры. Ведь с человеком ближе, чем у врача, контакт разве что у священника. Но даже если душа ноет, в храм все равно не все ходят, а вот если голова заболела, врачу всякий рад.

Лиза тогда постеснялась и не стала расспрашивать, что именно имел в виду остряк-самоучка. Не прошло и три года, как жизнь сама раскрыла ей смысл тех разговоров.

Этим летом она рассчитывала пройти практику в своих родных Люберцах, написала заявление. Но отдать его еще не успела, как ее вызвали в деканат.

Когда она, постучав, вошла туда, все женщины, что сидели там за компьютерами, вдруг, как по команде, встали и вышли за двери, оставив ее один на один с каким-то седым статным, с военной выправкой мужчиной в светлом костюме и при галстуке.

Он поднялся ей навстречу и, вместо того чтобы улыбнуться, как-то изучающе осмотрел, будто ощупал ее с ног до головы.

— Здравствуйте, Лиза. У меня к вам серьезный разговор, — сказал он и предложил: — Давайте присядем.

Сам он сел за один из столов, она устроилась на стуле перед ним.

— Здравствуйте, — кивнула она, чувствуя, что краснеет.

Очевидно заметив, что девушка растерялась, мужчина достал из внутреннего кармана какое-то удостоверение и, раскрыв его, показал Лизе, которая из-за своей близорукости не прочитала даже имени владельца, но поняла, что этот солидный мужчина представляет какие-то официальные органы. Переспрашивать, как ей казалось, было смерти подобно. И она лишь кивнула. Мужчина спрятал удостоверение во внутренний карман пиджака и, покрутив в руках карандаш, спросил:

— Хотите нам помочь?

— Как? — растерянно выдавила Лиза.

— Нам рекомендовали вас как одну из лучших студенток. Вы серьезно занимаетесь таэкван-до, ходите на курсы английского. Как говорится, отличница, спортсменка, комсомолка, и к тому же у вас отец бывший военный, то есть вы знаете, что такое долг перед Родиной, — продолжал зондировать ее своими пронзительными водянисто-серыми глазами седой.

Лиза смутилась еще больше, но потом, очевидно вспомнив все фильмы про деятельность спецорганов вместе взятые, заявила: