Каждый день как последний - Ольга Володарская Страница 14

В тот день он впервые укололся. Алкоголь не помогал, и когда ему приятель-торчок предложил вмазать, Егор не отказался.

И понеслось…

Прочно на иглу Егор сел уже через месяц. Через три стал нападать на прохожих на улице, чтобы раздобыть денег на очередную дозу. Через полгода сел в тюрьму.

Мать с отцом на суде не присутствовали, но передачки посылали. Без писем.

Егору дали семь лет (одна из жертв нападения едва не скончалась от потери крови после ножевого ранения — если б скончалась, впаяли бы пятнашку). Первые месяцы были адом. Кромешным! Его ломало так, что хотелось разбежаться и удариться головой о стену. Но он перетерпел, и жизнь как-то наладилась. Он даже почувствовал себя счастливым. В тюрьме ему было спокойнее, чем на воле. С корешами отношения сложились отличные. Егора уважали. Но главное не это. А то, что он нашел себе занятие по душе — начал вырезать из дерева фигурки. У них умелец на зоне был. Его творения за приличные деньги продавались. Егор мог бесконечно смотреть на то, как Мастер (погоняло у него такое было) из простой деревяшки создает настоящее произведение искусства. И попросился к нему в подмастерья.

Мастер был пожилым человеком, вором-рецидивистом. Полжизни провел за решеткой. Здоровье уже было не то, глаза плохо видели, спина болела. Поэтому он взял Егора в помощники.

Сначала ничего у него не получалось. Совсем. Только руки стирал в кровь. Но Егор не бросал — упорства ему было не занимать. И дело пошло. Вот только создавал Егор не хлебницы, шахматы, полочки, тем более не чертей, выскакивающих из бочки с членом наперевес, душа требовала другого. Только он не мог понять, чего именно. В голове крутились какие-то размытые образы, но они, даже если Егор очень сосредотачивался, не становились четкими. Он вырезал что-то, отдаленно напоминающее эти образы, но получалось нечто невнятное. И Егор брался за шахматы и чертиков. Это у него выходило.

После освобождения он домой возвращаться не собирался, что естественно — его там не ждали. Прописали бы снова — и на том спасибо. Но жить где-то нужно. И решил он по примеру многих своих корешей познакомиться с женщиной на сайте знакомств. Писал тем, кто нравился, но они, узнав, что он в заключении, переставали с ним общаться. Правда, сначала шли на контакт охотно. Егор был парнем красивым. И писал без ошибок — хоть и был двоечником, а грамотностью мог похвастаться. Когда он пожаловался Мастеру, тот фыркнул:

— Красоток выбираешь?

— Ну… таких. Зачетных телочек.

— Дурак. Пиши тем, кто пострашнее. И постарше. Неухоженных выбирай, простоватых. Серых мышек. Лучше толстых. Я бабцов мясистых люблю, вот с такой кормой… — Мастер развел руки так широко, как бывалый рыбак, показывающий невероятную добычу. — Но я старый. А молодежи подавай костлявых, вот толстухи и комплексуют.

— У меня ж не встанет на такую, Мастер?

— После семи лет зоны? Ха! У тебя встанет и на медведицу. Тебе зацепиться надо. А там разберешься. Главное, побольше в уши ей дуй. Чтоб встречала водкой, пирогами и нагретой постелью.

Егор прислушался к советам старшего товарища и уже через месяц обзавелся «невестой». Танечкой. Ей было тридцать пять. Невзрачная, если не сказать блеклая, истинная серая мышь, но не полная, а очень худая. Бездетная разведенка, живущая в крохотной квартирке. Зато отдельной! И одна, без родителей или детей. Не женщина — находка.

В жизни «находка» оказалась даже хуже, чем на фото. Но Егор сдержал разочарование. Мило улыбнулся «невесте», сделал комплимент, а главное — подарил цветы. У него после освобождения были деньги, и он решил потратить часть их на «невесту». Заработать баллы, что называется.

Пирогов и водки не было. Имелось сухое красное вино и суши. А также тахта в кухне.

Егор сказал, что у него на сырую рыбу аллергия. А из-за проблем с поджелудочной вино он не употребляет. Пошел в магазин, купил курицу-гриль и бутылку водки. Поел и выпил. А потом завалил хозяйку квартиры на кровать и до утра так «любил», что соседи возмущенно стучали в стену.

Завидовали!

Егор много врал женщине в письмах. Начиная от статьи, по которой был осужден, заканчивая своими планами на будущее. Говорил, что работал краснодеревщиком и собирается вернуться к профессии. К ней, Танечке, приехал на несколько дней, чтобы познакомиться. А потом, если все у них сладится, он заберет ее к себе в город (который находился всего в двухстах километрах), и будут они жить-поживать и добра наживать.

Прожив у Тани неделю, он стал собираться домой. А точнее, делать вид. За эти дни он подарил ей столько чувственного наслаждения (прав был Мастер — после семи лет заключения даже на медведицу залезешь, особенно после водки), что женщина даже похорошела. Щечки розовые, глазки горят. Да Егор еще в доме ее кое-что поделал. Ящики отремонтировал, что болтались на одном шурупе, унитаз подтекающий починил. И красивое блюдо вырезал из фанеры. Для хлеба или печенья.

И Таня его не отпустила! Побоялась, что он ее забудет. Такой молодой, красивый, горячий, умелый… Да его на части разорвут женщины. И что, что сидел? По глупости же попал. Но зона его не испортила. Вон какой интеллигентный, добрый. Только выпивает часто. Но не дуреет же. Лишь ласковее становится!

И остался Егор у Тани. Она устроила его в мебельную мастерскую. Там он сначала очень ценился как работник. Руки золотые! Но потом характер сказался. Полезло из Егора привычное дерьмо. Стал конфликтовать с начальником. Пока не набил ему морду и не был изгнан с работы.

Тане тоже доставалось. Егор перестал с ней церемониться очень скоро. Видел, что она влюблена по уши и будет терпеть его. А еще она хочет ребенка. И все удивляется, почему не может забеременеть. А Егор после своих наркоманских угаров стерильным стал, но об этом он Тане, конечно, не говорил. Пока он в ней нуждался.

К героину Егор не вернулся. Да и водку хоть и пил, но не допьяна. Не как раньше. В другом кайф нашел. В творчестве. Таня учителем рисования была по образованию. Когда-то в школе работала (потом на фабрику мебельную ушла декоратором), и в ее доме было много книг по искусству. Егор их листал. И наткнулся как-то на статью, посвященную архитектору Гауди. Едва глянув на фотографии его работ, он понял, какие именно образы вертелись в его голове. Строения Гауди напоминали природные творения. То ли колонна, то ли тропическое дерево, обвитое лианой. То ли окно, то ли пролом в скале. То ли купол, то ли гигантский гриб. Вот и Егору хотелось создавать деревянные скульптуры, которые… сразу и не поймешь, человеком ли сделаны или над ними сама матушка-природа поработала.

И он начал творить! Таскал из леса пеньки да сучья и отсекал, отсекал все лишнее…

Первой родилась фигурка олененка. Когда Таня взглянула на нее, она воскликнула:

— Какое дивное деревце! — И только потом рассмотрела, что, кроме растения, есть еще и животное. Стройный олененок притаился за стволом, положив мордочку на одну из веток.

Потом была женщина, купающаяся в водопаде. Гном, прячущийся в скале. Застывший в янтаре жук. Все из дерева. И на первый взгляд все творения Егора казались лишь хорошо отшлифованным, облагороженным куском древесины. Корягой причудливой формы. Но стоило сфокусировать взгляд, как начинали вырисовываться детали…

Конец ознакомительного фрагмента