Часовой механизм любви - Алла Полянская Страница 14

– Инна, я собирался тебя уволить.

– Я знаю. – Шатохина смотрит на него непроницаемо, как раньше, улыбаются только уголки ее губ. – Ты меня отчего-то жутко боялся.

Да, боялся. Егор вспомнил, как постоянно боролся с собой, чтобы никто не заметил, насколько тяжело ему дается общение с людьми, которых он вынужден видеть каждый день. С клиентами – пожалуйста, они приехали и уехали, тема для разговора определена, в деле он разбирается досконально, ничего личного, кроме сувениров. Но вот те, кто претендует на большее… если человека видишь каждый день, то нужно выстраивать с ним отношения, и когда совершенно не знаешь, как это делается, проще отгородиться. Шатохина приняла эту игру, в отличие от остальных, не пыталась обойти его глухую оборону. Она была его зеркальным отражением, а он смотрел на нее и не понимал, что видит самого себя. И каждый, глядя на нее, видел свое – Федор видел добрую и душевную женщину, остальные тоже что-то видели, но есть ли хоть два человека, которые видят ее одинаково? Есть ли вообще в мире нечто, на что люди смотрят – и видят одно и то же? Ну, кроме товара на складе. Вот почему ему нравилась его работа. С товаром все всегда ясно, и если его свойства меняются, всегда понятно, почему это произошло и что делать дальше. С людьми такое почти никогда не получается. Видеть одно и то же небо – это просто наука подбирать друзей, и на форуме сообщества как раз и сбиваются в стаи по признаку того, какое небо они видят.

– Но я еще вчера днем передумал.

– Ну, и ладушки. Может, ты спать пойдешь, Егор Алексеевич? На тебе лица нет. – Инна с сочувствием посмотрела на бледного, издерганного Казакова. – Я тебе комнату покажу, идем.

Он и сам чувствовал, что с ним что-то не так, и только после слов Шатохиной осознал, что хочет спать, да так, что готов уснуть прямо здесь. Егор знал, что это может оказаться обманом, и только он примет горизонтальное положение, сон сбежит – но когда Инна взяла его за руку, он покорно пошел за ней. Пальцы у нее оказались теплыми и шелковистыми на ощупь. Кот, осторожно ступая по балкам, проследовал за ними. Поднявшись на второй этаж, Инна провела его по галерее и открыла одну из дверей. Там оказалась уютная комната с большой кроватью.

– Вон дверь, это ванная. Полотенца в шкафчике, халат и тапки тоже, ну и прочее, что положено, там найдешь. Ложись спать, на тебя смотреть страшно. Завтра выходной, отоспишься, потусим, наговоримся еще, Федор у меня, похоже, на все выходные зависнет.

– И часто он так?

– Бывает. – Инна сняла с кровати покрывало, и кот прыгнул с высоты на постель. – Патрик, звезда моя, так можно лапку сломать!

– Здесь мягко. – Егор с опаской покосился на кота. Здоровенный зверь. – Это же не на пол, на кровать-то прыгать веселей.

– В том-то и дело, что лучше на пол. Тогда лапка правильно группируется и правильно приземляется, а тут мягко, и группироваться не всегда получается, можно пострадать. Все, Егор Алексеевич, располагайся и спи.

– Твой друг приедет, а комната занята.

– В этом доме для Дэна всегда найдется койка. – Шатохина направилась к двери, кот последовал за ней. – Спите, босс. Завтра тоже будет день.

Егор прикрыл дверь и сел на кровать. Что он делает? Зачем приехал сюда, и почему у его подчиненной вообще такой дом, каким образом? Он вошел в ванную и открыл белый шкаф – там на полках лежали полотенца, на плечиках висел халат и стояли тапки, совершенно новые, в упаковке. В зеркальном шкафчике над раковиной Егор нашел несколько новых зубных щеток, одноразовые станки для бритья и прочие туалетные принадлежности. Он вдруг почувствовал, как сильно устал, ему очень хотелось принять душ, тело просило отдыха. И он чувствовал себя спокойным, несмотря на то, что под потолком этой комнаты тоже были проложены балки – вдоль стен, и пробиты отверстия, чтобы кот мог беспрепятственно передвигаться по всему дому. Какую же надо чувствовать ответственность за жизнь и благополучие животного – красивого, редкого, несомненно, и умного, но все же животного, чтобы так перестроить ради него свой дом? И свою жизнь? И нет в этом ничего нарочитого, ничего фальшивого, ничего, что он так ненавидел и от чего бежал.

Егор разделся и встал под душ. Вода совсем расслабила его, и он, стараясь не прогнать приятное ощущение сонливости, поспешно застелил кровать бельем и упал на пахнущую чистотой простыню, с удивлением понимая, что уже спит, и только краешком мозга думал о том, что может сделать с ним во сне Патрик, когда проберется сюда. Но сон оказался сильнее страха, да и страх-то был какой-то ненастоящий – так, по привычке его навестивший, но уже потерявший интерес к своей надоевшей жертве.

Разбудил его толчок в бок. Реутов, одетый по-домашнему в джинсы и майку, растолкал Егора самым безжалостным образом. Какую-то секунду он даже не понимал, где находится, а потом вспомнил – и вчерашний офисный праздник, и тело, распластавшееся по мерзлому асфальту, и посиделки в компании Шатохиной и Федора. И Патрика вспомнил, конечно, а вот Реутов… ну да, они же его ждали.

– Слушай, тут дело такое… там Федька затеялся с готовкой и поставил мясо в духовку, надо за цветами съездить. Я не силен в этом, так что или ты за мясом присмотри, или давай со мной за цветами.

– За цветами.

Мысль о том, что ему придется остаться в этом доме наедине с мясом, Шатохиной и Патриком, показалась Егору не слишком радужной. Уж лучше он съездит за цветами с этим практически незнакомым мужиком, чем…

– У тебя три минуты, одевайся.

Реутов вышел, а Егор, чертыхнувшись, сгреб свою одежду и принялся поспешно одеваться. Реутов не мог знать, что сегодня Егор впервые за уже и не упомнить сколько лет – уснул сам, без снотворного, и проспал всю ночь как убитый.

– На проспекте Металлургов лучший цветочный рынок в городе. – Реутов вел машину по полупустым улицам. – Но я не знаю, что ей купить.

– Вы же знакомы много лет.

– Ну, да. Еще со времен института. – Реутов вздохнул. – Но я в вопросах цветов абсолютный чайник. Цацку ей купил, насчет цацек у меня сомнений нет, а цветы – не мое.

– Останови здесь, я домой забегу. Рубашку переодеть.

– Идем.

– Но…

– Слушай, Казаков. Мне Инка рассказала о том происшествии с машиной. – Реутов угрюмо посмотрел на Егора в упор. – Инка иногда бывает… ну, разная. Тут привыкнуть нужно, чтобы понять, какая она на самом деле. Но чутье у нее отменное, и если она говорит, что машина пыталась тебя сбить, значит, так оно и есть. В общем, хватит разговоров, идем.

Егор старался не думать о той машине. Слова Шатохиной о том, что его кто-то собирался убить, он не воспринял всерьез, да и кто бы воспринял? Чушь какая, кому понадобилось его убивать? Он никому не мешает, а в этом городе он практически никого не знает, кто и за что мог хотеть его убить?

Полине он оставил все, собрал собственные пожитки и уехал. Это был его способ выживания – не вступать в конфронтацию там, где на кон поставлено нечто, что вполне можно заменить или приобрести заново. Потому он просто принял предложение Сереги Маслова и приехал в Александровск, купил здесь квартиру и уезжать отсюда не намерен.