Самоучитель Игры - Алексей Синицын Страница 14

– Это то, о чём я тебе только что говорил, – он положил на её стол тетрадь Ся-Бо.

– Можно взглянуть? – она нерешительно потянулась к старой бухгалтерской книге.

– Разумеется, – Кроуз опять заходил по комнате, заложив руки за спину.

Пару минут Ляо пробегала страницы глазами, а он искоса наблюдал за ней. Её лицо постепенно менялось, и это зародило в нём тревогу.

– Ну, что скажешь? – даже стальные нервы полицейского не могли долго скрывать нетерпения.

– Сэр, боюсь, что я вам не смогу помочь…

– ???

– Я хотела сказать, что я не смогу перевести эту рукопись полностью, – в её голосе звучало почти отчаяние.

– Но почему? Я не сомневаюсь в твоей…

– Выслушайте меня, пожалуйста! – глаза переводчицы увлажнились.

– Слушаю, говори.

– Сэр, эта рукопись не простая. Она шифровальная!

– Зашифрованная? – переспросил инспектор.

– Да, именно, зашифрованная, – поправилась Ляо, – понимаете, у нас, у китайцев не один, а, как минимум, два письменных языка. Один язык очень древний – вэньянь. На нём были написаны древнейшие книги нашей литературы «Шуцзин» и «Шицзин». Но на сегодняшний день исконные термины этого языка практически не имеют аналогов в современном письменном китайском языке путунхуа, возникшим на основе языка байхуа, а не на основе вэньянь, который, к тому же, теперь совсем не воспринимается на слух. Так вот, сэр, в рукописи фразы перемешаны. Некоторые относятся к древнейшему письменному языку, а некоторые к языку современному. Автор зачем-то смешал вэньянь, байхуа и путунхуа. Наверное, он умышленно хотел запутать того, кто попытается понять смысл текста. Так как при переводе общий смысл фраз неизбежно будет получаться расплывальчатым.

– Расплывчатым, – поправил девушку Кроуз.

А она и вправду не так глупа, как я думал… Ну, Ся-Бо! Мне следовало сразу догадаться, что всё будет непросто, что этот хитрый замухрышка выкинет нечто подобное. Что же делать? Если я буду искать для перевода специалиста по всей этой китайской грамоте, содержимое рукописи, вне всяких сомнений, получит широкую огласку, к тому же, все быстро догадаются, кому она принадлежит.

– Ляо, меня… нас, полицию интересуют не столько подробности, сколько общий смысл данного вещественного свидетельства. К тому же, соображения секретности не позволяют нам… Мне важно знать, сможешь ли ты перевести этот текст хотя бы в общих чертах? – теперь уже откровенные нотки отчаяния невольно просквозили в голосе Кроуза.

– Сэр, я сделаю для управления полиции всё, что в моих силах, но повторяю, если бы текст был разбит просто на разноязыкие фрагменты, то, по крайней мере, те из них, что написаны на байхуа и путунхуа, я смогла бы довольно точно перевести. Но почти каждая смысловая фраза в данной рукописи выражена одновременно на 3-х языках! – девушка с отчаянной мольбой смотрела на Кроуза.

– Ляо, не волнуйся, – он успокаивал не столько её, сколько себя, – мы не требуем от тебя сверхъестественного. Сделай то, что в твоих силах. Общий смысл, в общих чертах.

С этими словами, в растерянной задумчивости и поднятым вверх пальцем Джозеф Кроуз вышел в коридор. Ляо стояла у окна и с грустью смотрела на изящный веер.

«Ничего, ничего, – продолжал утешать себя Кроуз – девчонка обязательно что-нибудь выжмет из этой тетради, об остальном можно догадаться и самому, не такие дела распутывали. Сейчас главное, чтобы не объявился Ся-Бо!» С этими мыслями он спустился к себе на второй этаж.

– Умоляю тебя, Рич, только не «Английское начало», там почти невозможно использовать преимущества темпа белых, да к тому же, в миттельшпиле сложные размены, в которых ты, скорее всего, останешься без пешки.

Седовласый господин весело посмеивался над своим новым молодым приятелем.

– Мистер Кроуз, вы всё-таки, наверное, гроссмейстер, просто скрываете это от меня, – отшучивался корреспондент.

– Ну, во-первых, ты, как журналист, должен бы знать всех гроссмейстеров, их не так уж много. А, во-вторых, всё дело в том, что я играю, чтобы выиграть, зная свои сильные и слабые стороны, а ты всё время пытаешься всего лишь не проиграть мне. Чувствуешь разницу?

– Да, чёрт возьми, вы правы! – Ричард только сейчас со всей ясностью понял, что подсознательно во всех сыгранных партиях приписывал себе роль второго номера, действующего от обороны.

– А что же в истории с Самоучителем Игры случилось дальше? Вы, умеете заинтриговать, мистер Кроуз. Это я Вам, как профессионал говорю, – улыбнулся корреспондент.

– Джозеф, просто Джозеф, – ещё раз напомнил Кроуз. – К сожалению, у меня есть некоторые неотложные дела, которыми я не могу пренебречь. Поэтому извини, вынужден оставить тебя в одиночестве. А знаешь что, трахни вон ту китайскую шлюху в апартаментах, – он указал на одну из двух китаянок сидевших за столом. – Рекомендую, она настоящая профессионалка в своём деле, и даже, в отличие от тебя, может назвать всех шахматных гроссмейстеров!

Лицо Ричарда вытянулось от удивления.

– Ха-ха, сынок, шутка! – раскатисто рассмеялся Кроуз. – Захаживай к нам в «Усталый Дракон», рад буду тебя видеть.

С этими словами он вышел из-за стола, крепко, по-медвежьи, пожав на прощание Ричарду руку. Тот остался сидеть совершенно ошеломлённый своим первым днём пребывания в Гонконге. Ну и денёк!

– Один!

Сянь Пин за барной стойкой заспешил приготовить очередную порцию двойного «Джонни Уокера» со льдом.

Всю ночь Ричарду снилось, что в Иокогаме идёт снег. В абсолютной тишине и безветрии крупные снежинки медленно падали на мокрую мостовую. Он стоял у окна своей служебной комнаты и смотрел, как разлёгшиеся на земле шерстистые японские собаки ловили их своими угрожающими пастями, отчего в пустоте время от времени раздавался звук клацанья их крепких зубов. От этого Ричард, слегка вздрагивал, а потом снова успокаивался и опять смотрел в окно на снежинки, убеждаясь всё больше и больше, что снег теперь будет идти в Иокогаме всегда.

Но он ошибся: Иокогама, снег и собаки исчезли мгновенно, как только в его сознание ворвался негромкий, но требовательный стук в дверь. Ричард с трудом разлепил глаза, но на удивление быстро вскочил с кровати. Да, это всё сон, я в Гонконге, с облегчением подумал он. Стучал гостиничный портье, которого американец накануне просил разбудить его ровно в 8 утра. Корреспондент взглянул на часы, они показывали одну минуту девятого. Подходя к двери, он успел сообразить, что пунктуальный портье стучит уже целую минуту.

– Доброе утро, сэр. Вы просили…

– Да, да, спасибо, я уже проснулся.

Он пошёл доставать из кармана брюк мелкую монету, чтобы вознаградить гостиничного служащего за дополнительную услугу, но тут вспомнил, что вчера предварительно выложил ему спьяну на стойку целый доллар, чтобы тот с утра про него не забыл. Да и сам портье уже деликатно растворился в коридоре, мягко прикрыв за собой дверь.