Стрельба по "Радуге" - Фридрих Незнанский Страница 14

Словом, Ленка бушевала, с ее языка веером летели грозные и матерные словечки, коими так богат мир разношерстного и разноплеменного российского базара. Уже мужчины, да и Катя тоже, оставили попытки снизить уровень ее возмущения, перевести угрозы в шутку, что ли… Ничего не добились, только еще больше разозлили. И вот тут она вдруг выкинула номер, который заставил всех всерьез задуматься над тем, правильно ли они действуют? Не навлекают ли на свои головы еще больших бед?..

Никто не заметил, как Ленка взяла свой сотовый и отыскала записанный там телефонный номер Грошева. Ей было наплевать, что поздно, что все устали, а весь день у мужей прошел в госпитале, — она хотела услышать голос изверга.

Григорий Александрович не имел Ленкиного номера в своем меню и не понял, кто звонит, а потому спокойно сказал, что слушает.

— Грошев, это ты, сукин сын? — услышал он громкий и взволнованный голос.

Вот тут все в квартире Уткиных и поняли, что сию минуту может быть срыв, и хотели прервать связь, но Ленка уже храбро ринулась в бой.

— Ну что, старый мерзавец, дошел уже до последней точки?! Старпер поганый, ты еще и на мою квартиру позарился, подонок? Так вот слушай меня и запоминай, сукин ты сын, а не родственник! Ишь ты, гаденыш, другом семьи прикидываешься!..

Обескураженный таким невиданным напором, Грошев не сразу сообразил, что ответить, и выдавил нечто нечленораздельное, но Ленка его яростно оборвала:

— Захлопни свою вонючую пасть и слушай! Чтоб завтра же утром тебя не было в моей квартире, ты понял, подлец?.. А если попытаешься в ней остаться, я церемониться с тобой, поганцем старым, не стану, а позову ребят с рынка, и они тебе пасть порвут, вонючка ты дерьмовая! Все! Я повторять не буду! — и в конце выдала вообще совершенно невообразимую матерную тираду.

Ленка резко отключила свой сотовый и победоносным взглядом окинула остальных: мол, как я его! Оцените по достоинству! Но реакция оказалась для нее неожиданной: «народ» удрученно молчал.

— Вы чего? Я что-то не то сказала? — удивилась женщина. — Так он же — дерьмо! Трусливое, поганое дерьмо… Вот послушайте… Ты, Паша, говорил, как этот козел твой, из госбезопасности, расписывал тебе, что они с твоей Катькой будут делать, так? А ты думаешь, что это у них одни слова, и они не будут, а только попугают?! Так вот, запомни: еще как будут! И тот козел — станет первым среди них Катьку насиловать. А ты, Сережка, тоже ничего не знаешь, я ведь тебе не говорила, потому что не хотела клин между этим дружком твоего отца и тобой загонять. Но он, к твоему сведению, уже не раз мне всякие грязные намеки делал! «А чего ты, девонька, мол, стесняешься? Или думаешь, что я уже старый конь, так хошь, хоть щас покажу? У меня еще получше некоторых молодых будет. И уж наверняка покрепче, чем у твоего Гусенка!» Что, съел? — яростно заорала она, почти срывая голос. — Вот так! А ты считал его другом семьи!.. Сучара он поганый, ментяра гнилой, слышать это имя больше не хочу!

Вконец растерянные мужчины ошарашено молчали, не решаясь даже и взглянуть друг другу в глаза. Многое они понимали в жизни, и знали, что эти полковники теперь, ну, и остальные с ними, не остановятся. Если их самих не остановить… Но откуда Ленка, спокойная, в общем, женщина, набралась таких выражений? Не знай ее, так прямо уголовница с бесконечными «ходками»!

— А я еще недавно у себя, в Черкизове, и не такое про этих гадов слышала! — воинственно вскинулась она снова. — Их же, как клопов вонючих, давить надо, а не сопли распускать!

— Успокойся, успокойся, Леночка… В общем, так скажу, девочки, — мрачно начал Уткин. — Самое вам время сейчас подумать о том, куда бы на недельку-другую отъехать из Москвы. К родственникам каким-нибудь, а лучше — к подругам, о которых никто здесь не знает. И посидеть там молча.

— Это зачем? — опять взвилась Ленка. — Неужели вы их испугались?!

— Нет, никто никого не боится, — вмешался Гусев, — но только мне кажется, Леночек мой дорогой, ты маленько поторопилась. Не надо было бы злить их и, тем более, не пугать. Их тоже не испугаешь, хотя мы уже сделали сегодня первый шаг, обратившись к медикам. Конечно, они теперь постараются все это дело прикрыть, а связи у них немалые, если не огромные, можешь поверить мне. Но что сделано, то сделано. Давайте-ка прямо с утра и попробуем вас спрятать.

— Я никуда не поеду, — спокойно заявила Катя. — Еще чего захотели! Чтоб я испугалась каких-то угроз?!

— А ты не хочешь понять, — вмешался Павел, — что в данный момент как раз именно ты для меня и есть самая главная моя опасность? Я ни о чем другом не смогу думать, ни о каких делах, кроме твоей безопасности. Ты — предмет шантажа, понимаешь это? Увезут, и у меня ничего не останется, даже сил для борьбы с ними, потому что они станут диктовать мне любые условия! Это тебе, надеюсь, понятно? И я буду вынужден их принять… Лю-бы-е! Катюша, надо же головой думать…

— А я чего делаю? — упрямо возразила Катя.

— Думаешь, но не о том, — примирительно заговорил Павел. — Ленка, и тебя, особенно после этого твоего демарша, все сказанное тоже касается в полной мере. Давайте, девочки, подумайте, куда, а мы постараемся завтра обеспечить ваш тайный отъезд. Чтоб развязать себе руки и действовать с уверенностью, что с вами ничего не случится. Думайте, умоляю вас!..

— Да чего тут думать? — вздохнула Катя. — Дайте-ка, я лучше позвоню Светке. Может, она чего умного подскажет.

— Кто это? — спросила Лена.

— А я сейчас вспомнила: у нее муж Иван тоже работает в милиции, только я не знаю, в какой. Может, правильнее было бы все-таки со знающим человеком посоветоваться? А Светка — моя приятельница, я с ней иногда у Нины, ну, у нашей парикмахерши, пересекаюсь. И болтаем, чтоб не скучно было.

— Ну, позвони, Катюш, — покорным голосом откликнулся ее муж, мрачно уставившийся в окно.

Во дворе к вечеру съезжались машины. С большинством их хозяев Павел был знаком, многим даже помогал советами, а то и чинил, но это решительно ничем его не успокаивало. Вот так подъедет чья-нибудь тачка, а Катька, как назло, отправится мусор в бак выбрасывать, поскольку о мусоропроводе в их доме только мечтают. Выйдет — и не вернется… Нет, такого допустить нельзя. А в том, что угроза Ловкова вполне реальна, он ни минуты не сомневался. Он же — иезуит проклятый!..

— Светка, привет! Слушай, тут у меня такое дело. Но только не к тебе, а если бы ты позволила, то к твоему мужу. Нельзя?

Подруга, очевидно, удивилась — судя по выражению лица Кати, — но Ивана подозвала к трубке.

— Слушаю вас, здравствуйте, — вежливо заговорил Иван Рогожин. — У вас, надо понимать, — с юморком спросил он, — заботы по моей части? Только вы знаете, чем я занимаюсь?

— Нет, Света мне не говорила.

— Я бандитов ловлю, а к разным квартирным драмам и соседским разборкам отношения стараюсь не иметь. Этим другие занимаются.

— Иван, вы простите, но у меня дело очень серьезное, и связано оно с конкретными, именно бандитскими действиями на фирме у моего мужа…