Разрушительница пирамид - Татьяна Полякова Страница 14

Но на этом ничего не закончилось. Серега искренне верил, что, если мужик нравится женщине, ей абсолютно все равно, чем он занимается. Короче, мой отказ у него в голове не укладывался, и он в чем только меня не обвинял. Быстро перешел к оскорблениям, называя меня то бессердечной куклой, то подлой сучкой (а это-то к чему?), и успокаиваться не собирался. Напротив, интерес ко мне набирал обороты. Он звонил, дежурил возле моего дома, писал мне в соцсетях, откуда я тут же ретировалась, и конца этому не предвиделось. Сначала мне пришлось пожить у мамы, от нее перебраться к Олеське, а потом и к Кирюхе, о существовании которого Серега не догадывался и оттого обнаружить меня там не сумел. Но долго жить у Кирюхи я не могла, еще вопрос, что хуже – истерики Сергея или занудство бывшего. К счастью, Каверин немного притомился, или появились дела поважнее, и двадцать четыре часа в сутки рыскать по городу он уже не мог.

Я вернулась домой. Последний раз мы встретились на прошлой неделе, Каверин с грустью произнес: «Убить тебя, что ли», и взгляд, которым он сопроводил эти слова, не позволял надеяться, что это лишь фигура речи.

В общем, от него я ждала чего угодно, и слова Олеськи, что типы на «Ленд Ровере» могли быть его дружками, пали на благодатную почву.

– Вот черт!.. – буркнула я в крайней досаде.

– Точно, точно, – закивала подруга. – Его же дико бесит, что вы даже не трахнулись. Почему, кстати?

– По кочану, – отрезала я. – И что мне теперь делать? На улицу не выходить?

– Заявить в полицию.

– Ага. А они спросят, с какой стати вы решили, что это Каверин. Парни ведь не представились.

– Вот пусть и разбираются, кто они такие. Тебя пытались похитить, это преступление, и они обязаны расследовать, тем более что есть свидетель.

– Как я его найду?

– Мужик тебя спас, а ты даже его мобильный не спросила?

– Думаешь, надо было? Я растерялась, о полиции не подумала, и о том, что он свидетель…

– Он что, совсем никуда не годился? – нахмурилась Олеська.

– В каком смысле?

– Ну, маленький, кривой, горбатый?

– И как бы он в этом случае справился с двумя бандитами? Даже с тремя? Между прочим, он высокий, спортивный и очень даже симпатичный.

– Ева, ты дура, – с грустью констатировала подружка.

– Почему?

– Господи, тебя что, симпатичные мужики каждый день спасают? Если бы меня кто спас, я б не только телефон и адрес узнала, я б в него намертво вцепилась, чтоб не сбежал.

– Я мечтаю о тихом, интеллигентном мужчине, а этот тут же лезет в драку… На хрена он мне, когда я от Каверина избавиться не могу?

– А кто тебя от этого Каверина спасать будет, свинья ты неблагодарная? Знаешь, Ева, последнее время я начинаю думать, что ты сама виновата в своих несчастьях. Родителей я, конечно, не имею в виду, но взять твою работу. Ну, дурил Осмолов головы идиотам, но ведь не грабил! Они ему деньги сами несли. А ты вообще сбоку припеку, зато зарплата хорошая. Ты бы могла не только мамину ипотеку выплатить, ты бы себе хорошую квартиру купила. А Каверина, между прочим, я даже понимаю. Где ты сейчас благородного героя найдешь? Все крутятся, как могут.

– Да пошла ты! – рявкнула я, и Олеська махнула рукой.

– Ты не от мира сего. Начиталась дурацких книжек, надо было у тебя их отнимать… Извини. – Она обняла меня и вздохнула. – Каверин – гад ползучий. Хорошо, что нашелся добрый человек…

– Это еще не все, – порадовала я.

– Ты старика имеешь в виду? Убийство, конечно, ужасно, но кто ж тебя заподозрит? Ты у нас Леди честность.

– Еще как заподозрят, если про портрет узнают…

– Про какой портрет? – нахмурилась Олеська, и я подробно рассказала о разбитом стекле и последующих роковых событиях.

– Правда, Пикассо? – спросила она, я пожала плечами. – Дай посмотреть.

И тут меня в жар бросило, потому что я отчетливо помнила, как снимала в прихожей рюкзак и никакого пакета при мне не было.

– Мамочка! – взвыла я, испугав Олеську до сероватой бледности. – Я его на остановке забыла… Точно. Когда эти гоблины на меня накинулись, я пакет уронила, а потом о нем даже не вспомнила.

– Бегом на остановку! – завопила подружка. – Вдруг он все еще там?

Мы бросились к машине Олеськи, которая стояла во дворе, и через пятнадцать минут были на остановке. В тот момент там толпился народ. Оставив неподалеку подружкину «Хонду», мы все тщательно осмотрели и даже немного поприставали к ожидающим автобус гражданам. Вскоре граждане уехали, мы осмотрели все еще раз, обшарили кусты в радиусе ста метров, проверили мусорки и вернулись в машину – я в отчаянии, состояние подруги можно было охарактеризовать как подавленное.

– Ничего, Евочка, – попробовала она меня утешить. – Мы обязательно найдем выход из положения.

Я кивнула, мрачно думая при этом: «Само собой, найдем, но какого лешего я каждый раз нахожу туда вход?»

– Я знаешь что подумала, – сказала подруга. – Портрет мог взять тот самый парень, что тебя спас. Ты ведь уехала, а он остался? И мог заметить пакет.

– Ага. Или кто-то другой его заметил. Лучше бы кто-то другой…

– Почему? – удивилась Олеська.

– Потому что парень отнесет его… А куда в таких случаях относят вещи?

Мы уставились друг на друга, а потом руки привычно потянулись к мобильным. Интернет советовал в найденные пакеты нос не совать, а сразу вызывать полицию.

– Если он тоже заглянул в интернет и внял совету, мне точно хана, – сказала я.

– Но почему?

– Потому что они найдут портрет, парень даст описание моей внешности, и на этом моя жизнь на свободе закончится.

– Тот самый случай, когда неброская внешность была бы предпочтительнее. Думаешь, он вызовет полицию?

– Нет, – немного поразмышляв, ответила я, довольно ярко представив парня в майке-алкоголичке. – Мне показалось, что полицейские не пользуются у него симпатией.

– Отлично, значит, у нас есть шанс.

– Нет у нас шансов, если ты о том, чтобы его найти. Я же не могу дать объявление: «Просьба нашедшего пакет с портретом работы Пикассо обратиться по телефону…»

– Почему не можешь?

– Потому что тем самым признаю: портрет стащила я. Конечно, нормальному человеку в голову не придет, что портрет в пакете – большая ценность. И это тоже скверно. Чего доброго, выбросят на помойку.

– Ну и фиг с ним, – прошипела Олеська.

– С ума сошла? Это Пикассо. Хорош мировое наследие разбазаривать.

– Видели мы эти портреты. Без одной жуткой рожи мир как-нибудь обойдется. А ты моя подруга и всяко мне дороже…

– Спасибо, конечно, но портрет надо вернуть владельцу.