Мираж черной пустыни - Барбара Вуд Страница 143

Мона стояла в самой глубине класса рядом с Джеффри. Она с удивлением взирала на Тима. Никогда еще она не видела его таким. Лицо его побагровело, глаза пылали, он буквально кипел от гнева и жажды крови. В последние несколько месяцев Тим возглавлял отряд «кенийских ковбоев» — так люди называли добровольцев, которые собирались в отряды, чтобы помогать защищать отдаленные фермы. В таких добровольных отрядах участвовали в основном сыновья поселенцев, молодые европейцы, рожденные в Кении. Они боролись за эту землю, которая, как они считали, принадлежала им по праву. Молодые люди вроде Тима считали, что слово «кениец» должно применяться не только к коренным племенам, но и к белым, рожденным в Кении, что они были точно такими же кенийцами и имели те же права считать эту страну своей. Некоторыми из этих ковбоев двигали вполне благородные цели, и действовали они цивилизованными методами, тогда как другие были такими же садистами и варварами, как May May. Были известны случаи, когда они останавливали случайных чернокожих прохожих и избивали их до полусмерти за какие-то ничтожные прегрешения, а чаще вообще ни за что. Мона надеялась, что Тим не превратится в одного из них.

— Одного никак не могу понять, — раздался мягкий голос отца Витторио, — почему правительство просто не даст им того, чего они хотят?

— А с какой это стати? — возмутился мистер Кемплер.

— Разве африканцы многого просят? Повысить зарплату, позволить создавать профсоюзы, дать свободу выращивать кофе, отменить «цветной барьер»…

— Этим ниггерам дай палец, — закричал другой человек, — они и руку откусят!

— Но стоит правительству дать африканцам экономическое и политическое равенство с нами, с May May тут же будет покончено.

— А может, им вообще все отдать, собрать чемоданы и укатить?

— Господа! — призвал Тим. — Прошу вас! Давайте не будем ссориться друг с другом и наконец придумаем, что нам делать с этой клятвой.

Мона почувствовала, как нарастает нетерпение. Снова одни только пустые разговоры! Она отступила на несколько метров назад, встала в проеме двери и осмотрела территорию миссии. Ей показалось, что здесь сегодня как-то необычайно тихо.

Она подумала о Дэвиде. В этот самый момент он работает где-то в ее поместье под палящим солнцем, борется за урожай. И ей бы сейчас следовало быть рядом с ним.

Мона вспомнила их разговор пару дней назад. Они тогда сделали небольшой перерыв в работе, присели отдохнуть под деревом с термосом холодного лимонада. Дэвид говорил тихим голосом, чуть громче, чем жужжание пчел вокруг:

— Насилие порождает насилие. Очень важно, чтобы наши проблемы решались на основе истины, на отказе от насилия. Я видел, к чему привел терроризм в Палестине, и я вижу, что сейчас происходит в новом государстве Израиль. Сомневаюсь, что и через тридцать лет война между арабами и евреями закончится. Мы все должны следовать великому примеру Махатмы Ганди. Знаешь, Мона, с May May было бы тут же покончено, если бы британцы предоставили нам экономическую и политическую свободу. Вместо этого они совершили роковую ошибку, запретив Кенийский Африканский Союз. Моя политическая партия не имела ничего общего с May May. Мы проводили мирные собрания и пытались разрешить разногласия законными методами. Но правительство запретило Союз и сделало большую ошибку.

Дэвид всегда разговаривал с ней именно так: откровенно, прямо, стараясь разъяснить свою позицию, в отличие от Джеффри, который постоянно читал ей морали и обращался к ней свысока, словно к ребенку. В тот знойный день, когда они сидели там, под деревом, одни, вдалеке от любопытных взглядов, и пили холодный лимонад из одного термоса, Дэвид говорил:

— Последняя война изменила мир, Мона. Британия больше не является владычицей мира. Она не может не видеть того, что Азия и Африка отторгают ее. Стоит только применить насилие, и оно будет продолжаться и продолжаться, и в конце концов правительству придется пойти на уступки — всем это понятно. Но тогда почему же не пойти на уступки прямо сейчас? — Он повернулся и внимательно посмотрел на нее. — Именно та политика, которую Британия вела в последние пятьдесят лет, вынудила африканцев прибегнуть к насилию, чтобы капля по капле вырывать свое право на свободу. Посмотри на трагические примеры Ирландии, Израиля, Кипра. Скажи, Мона, когда же наконец британцы поймут всю недальновидность, всю ошибочность политики репрессий и попрания человеческого достоинства?

Подул горячий бриз. Мона вышла из здания, надеясь найти хоть какое-то облегчение от зноя. Жаркий воздух был тяжелым, наполненным гудением насекомых. Рифленые жестяные крыши зданий миссии ослепительно сияли на солнце, над ними колебались прозрачные волны зноя. Стояла глубокая тишина. Моне казалось, что весь мир заснул. Миссия Грейс, которая обычно представляла собой центр бурной активности, теперь, похоже, погрузилась в сон, разморенная жарким послеполуденным солнцем. Мона недоумевала, куда вдруг подевались все те люди, которые обычно наполняли дорожки миссии: медсестры, пациенты, врачи в белых халатах, посетители с передачами и цветами.

В классе Джеймс продолжал убеждать напуганных поселенцев не терять голову. Вдруг на одной из вымощенных дорожек неожиданно появилась машина, мчавшаяся с огромной скоростью и отчаянно сигналившая. Увидев, что из машины выскочил Дэвид и побежал к ней, она двинулась ему навстречу.

— Дэвид, что случилось?

Он схватил ее за руку:

— Нужно уходить отсюда! Немедленно!

— Что…

Он потянул ее в сторону.

Все остальные, услышав сигналы и визг тормозов, подбежали к двери и окнам и теперь выглядывали наружу.

— Бегите! — кричал им Дэвид. — May May!

И тут все началось.

Они появились ниоткуда, все сразу, и окружили помещение. Из буша и из-за деревьев выскакивали воины, вооруженные пангами, копьями и винтовками, над их головами развевались устрашающие дреды — отличительный знак May May.

Дэвид и Мона кинулись прочь под начавшимся обстрелом. Горящие факелы пронзали воздух, влетали в окна класса. Оттуда раздавались вопли.

Прямо у виска Моны пролетел камень. Дэвид крепко держал ее за руку, они бежали изо всех сил среди свиста пуль к хозяйственному навесу. Вдруг Мона запнулась и упала. Дэвид подхватил ее, притянул к себе. Они укрылись за навесом, он крепко прижал ее к себе, она прильнула к нему. Со стороны учебного класса раздавались бешеные вопли лесных людей, взявших белых поселенцев в осаду, грохот стрельбы, звон стекла, визг и вопли. Где-то вдалеке завыла сирена.

Мона и Дэвид постояли несколько минут, прижавшись друг к другу, потом он отстранился и сказал:

— Беги к хижине моей матери! Там ты будешь в безопасности!

— Нет!

— Черт возьми, Мона, делай, что говорю! Они же ищут нас, ты что, не понимаешь?

— Я не оставлю тебя одного!

Он вытащил пистолет из кобуры у нее на бедре.

— Беги к машине, беги как можно быстрее! Я их задержу.