Утоли моя печали - Сергей Алексеев Страница 15

Ну точно роботы!

– Минуту! – предупредил Гелий этого Широколобого и ступил к двери. – Не закрывайте…

Тот прекрасно видел, кто стоит перед ним, и все же с механическим упрямством захлопнул дверь перед самым носом начальника Центра

– Я же просил вас! – рыкнул на него Карогод – Откройте дверь!

– Пожалуйста, открывайте, – невозмутимо предложил Широколобый, – у вас есть ключ.

И преспокойно пошел по галерее.

Нет, все тут работало исправно, и карточки, и замки. Но оказывается, для нового начальника здесь были запретные зоны, куда он не мог войти. И это так неприятно поразило Гелия, что несколько часов он просидел запершись в своем кабинете, откровенно обиженный, оскорбленный, с усилившейся одышкой, ощущая желание плюнуть на этот Центр и вернуться назад, в Институт космоса. Потом постепенно отошел, разумно рассудив, что во вспомогательной зоне ему и делать нечего, поэтому на ключе не выбили нужного значка, а в том, что Широколобый не впустил начальника, нет никакого неуважения, а лишь четкое исполнение инструкций по соблюдению режима секретности.

Убедив себя таким образом, Гелий решил не впускать спецслужбу в Нулевую зону, дабы не выказывать своего состояния, однако на донышке души осела горечь, как у всякого гордого человека, болеющего о собственной полноценности. И поселилась некая тихая ненависть к Широколобым.

Потом он ненароком забрел на центральный пульт и как бы между прочим спросил, что же там находится, в этой Нулевой, на что оперативный дежурный лишь ухмыльнулся:

– Да что там… Скотный двор.

– Как это понимать? – Карогод снова обиделся.

– А так, в прямом смысле, – рассмеялся дежурный. – Коровы там, свиньи, овцы и даже куры есть. Это на случай, если придется посидеть тут неопределенное время…

Гелий вспомнил, что из двери вспомогательной зоны действительно пахнуло чем-то теплым и знакомым, как от казачьего куреня в родной донской станице

Успокоившись, начальник Центра отказал спецслужбам в резкой форме, и они сразу же отстали, и только МИД никак не проявил себя после пропажи ясновидца, помалкивал, а там-то его услугами попользовались никакая политическая разведка не дала бы столько ценной информации о предстоящих переговорах, например в Рейкьявике Правда, Первое Лицо, получив данные о замыслах партнера, все сделало наоборот, выступив с собственными инициативами, да это уже было дело десятое.

Старик генерал был трижды прав – не отдадут Слухача! Не затем воровали, чтобы отдавать, и пожаловаться некому, хотя начальства хватает, неизвестно, на кого нарвешься.

Пришлось последовать совету старика, чтобы выполнить задание Генсека, идти по психушкам и искать новый объект, положившись на волю Божью. Гелий не оставил все-таки надежды отыскать и Слухача, для чего подключил аналитиков, программистов, психофизиков – в общем, всех Широколобых, и параллельно отправил своих послов в печальные заведения. К тому времени Генсек переименовался в президенты, что когда-то предсказывал Слухач, называя даже день и час принятия присяги, а также количество дней, отпущенных ему на царство.

Президент и помог отыскать нового слухача, причем не в психушке, а на московской улице, где глава государства встречался с горожанами.

В течение недели медик Центра приводил юродивого в чувство, вернее, в его нормальное состояние, залечивая разбитое лицо и особенно язык, который оказался наполовину откушенным, так что пришлось накладывать швы. По этой причине юродивый не мог говорить, а только едва слышно шептал, глотая сочащуюся кровь:

– Радуйтесь, люди… Матка летит…

Кроме жесткой работы президентской охраны, с объектом кто-то успел поработать и в другом плане – то есть определить «профессиональные» возможности Прозорова. Кто-то уже знал о его способностях предсказателя и волевым решением остановил свой выбор на нем, не посоветовавшись с новым начальником Центра. Гелия это задело, однако он не стал сопротивляться приказу свыше, а лишь запросил документальное обоснование такого решения. К тому времени общество переживало первый приступ демократии и на улицы были выпущены из психушек все инакомыслящие, колдуны, провидцы, экстрасенсы словом, все, кто имел потусторонние связи, ранее отрицаемые материалистической идеологией. По стране как грибы начали расти всевозможные секты, фонды и фирмы, использовавшие человеческие возможности общения с небом и землей, с Богом и дьяволом. С экрана телевизора не исчезал главный маг и чародей Кашпировский, страдающий жутким косноязычием, но при этом на какое-то время уболтавший доверчивое народонаселение. Карогод понимал, что все это делается, чтобы переориентировать психику среднего гражданина, увести его от марксистских догм к догмам другим, насытить его потребность в прикосновении к чуду, к ранее запретным темам, однако не освобождать его от ярма материализма, а запрячь в иное, ускользающее, – то самое, которое используют в эпоху революций и перестроек, когда человеком следует управлять исподволь, внушая ему, что он наконец-таки получил желаемую свободу. Иезуитский этот способ не казался Гелию совсем уж неприемлемым; его модель была давно отработана, например, в Соединенных Штатах, где таким образом на протяжении долгих лет удерживали общество от социальных взрывов…

Карогод пока еще не знал точно, однако предполагал, что будущая перестройка в Центре будет связана с этой моделью, и потому, посылая запрос, хитрил, желая косвенным путем найти подтверждение собственным выводам. Ответ пришел неожиданный: вероятно, специалист в области Астрального Анализа раскручивал Прозорова только в направлении, связанном с ядерным щитом и Ударом возмездия, по старой схеме, и объект, естественно, предсказал вещи странные, звучащие дико. Будто начиная с 1999 года в Севастополе и в Прибалтике встанут американские авианосцы с ядерным оружием на борту, а самолеты будут контролировать моря, объявленные зонами национальных интересов США. И что год 1999 будет годом Радости Дьявола, однако его торжество продлится недолго, поскольку три зловещие последние цифры перевернуты вниз головой, что означает зеркальное отображение реальности. Это значит, конец света для России только привидится, но и призрака будет достаточно, чтобы народ очнулся от сна и осознал явь.

Слухач ничего подобного не предсказывал и вообще не поминал дьявола, поэтому заявление Прозорова было весьма сомнительным, но руководство думало иначе и настоятельно рекомендовало начать с объектом предварительную работу – досконально изучить его личность.

Его поместили в бокс, где сидел Слухач, предварительно еще раз обследовав стены с помощью аппаратуры. Карогод сам присвоил ему кличку – Матка, полагая, что это точно характеризует внутреннюю суть объекта. Он не особенно надеялся на успех, но втайне торжествовал маленькую победу над стариком генералом: есть, есть на Руси блаженные, и не сошелся свет клином на Слухаче, хотя Широколобые, работавшие с предыдущим ясновидцем, на этого смотрели скептически.

Назло Широколобым работать с объектом Карогод решил сам, по крайней мере на первых порах. Личность юродивого установили тут же: в кармане оказался членский билет «Общества охраны животных» на имя Прозорова Валентина Иннокентьевича. После проверки, сделанной еще охраной президента, выяснилось, что он по профессии инженер-электрик, работал начальником смены, а потом рядовым электриком на подстанции и проживал в городе Студеницы, снимая там комнату в частном доме после развода с женой. Никаких дополнительных сведений и характеристик не было, за исключением справки врача, который делал осмотр после задержания и установил диагноз циклофрения, маниакально-депрессивный психоз тяжелой степени, плюс к этому сумеречное состояние.