Моему судье - Алессандро Периссинотто Страница 15

Они готовят документы, чтобы выкупить «Криптософт», который в ту пору, именно из-за конкуренции с твоей фирмой, находится в отчаянном положении. Тем временем тебе они предлагают сказочный контракт, который вынуждает тебя отказаться от большей части клиентуры и сконцентрироваться на единственном проекте для какой-то таинственной финансовой компании.

Но контракт содержит один пункт — нечто вроде троянского коня. Проверка системы, которую осуществляет компания «Караваджо», позволяет Джулиано Лаянке заразить твою программу вирусом и дискредитировать тебя и твою фирму, проще говоря, довести до банкротства.

Безупречный план. Как только вирус начнет действовать, Эннио Лаянка, пользуясь обширным кругом знакомств в деловом мире, предупредит всех, чтобы не давали тебе заказов. А ты даже не сможешь никому сказать, что вирус был занесен нарочно: ты, компьютерный бог, позволил заразить собственную программу!

После чего они официально объявляют о приобретении «Криптософта», тогда как ты объявляешь себя банкротом. И начинают привлекать клиентуру, которую ты растерял. Вот почему «Криптософт» стоит сегодня в двадцать раз больше, чем они за него заплатили.

Теперь ты понимаешь, почему, когда я училась в университете, я мечтала, как в суде призову к ответу таких, как Лаянки? Понимаешь, почему необходима твоя явка с повинной?

Я жду тебя.

Дата: Пятница 14 мая 21.07

От кого: angelo@nii-vana.it

Кому: miogiudice@nirvana.it

Тема: Потоплен прямым попаданием

Вы меня ждете? Ждете именно меня, господин судья?

Вы пишете «Я жду тебя» так, будто меня ожидает вовсе не тюрьма, а дом и женщина.

Вы, конечно, женщина, господин судья, но в моем представлении все несколько иначе.

Искушение велико. Это как той ночью в Турине. Остановиться, выбросить из головы проклятую мысль о новом убийстве, о том, чтобы довершить начатое. Остановиться и прийти к вам.

А что станете делать вы, господин судья, когда все кончится? Приходить ко мне в тюрьму на свидания? Приносить книги? Будем беседовать о литературе, о политике и юстиции? Станем друзьями?

Мои сокамерники, увидев, как вы уходите, спросят:

— Это твоя девушка?

— Нет, это судья, который засадил меня в тюрягу.

Но ведь есть и другое искушение, прямо противоположное: довести дело до конца. Оно — словно жучок, который точит меня с той самой ночи с 22 на 23 апреля, когда я совершил убийство и ударился в бега. Я спросил себя: «И на этом все?»

Нет, не все. Смерть Джулиано кое-что расставила по своим местам, но в мозаике недоставало еще двух или трех кусочков, начиная с того, как проклятый вирус проник в мой компьютер и в мою жизнь. Я должен был выяснить как.

Выяснить и убить, выяснить и убить, выяснить и убить.

Вот этот-то припев и вертелся у меня в голове, когда я уезжал из Турина и мой мотоцикл начал одолевать подъемы.

Недавно я упоминал долину Сузы, но не принимайте за чистую монету все, что я пишу, это совсем не значит, что я пересек границу в Монджиневро или Монченизио. Только подумайте, сколько горных перевалов по всей границе и сколько возможностей оказаться во Франции, не привлекая особого внимания. Оливетта-Сан-Микеле, где дорога больше похожа на горную тропу, но для мотоцикла подходит как нельзя лучше; далековато от Турина, но это не беда. А еще дороги, что ведут в Бригу, эти-то точно настоящие вьючные тропы: будь у меня мой F650 GS, я бы еще подумал. И потом Колле-ди-Тенда. И Ломбарда. И Колле-делла-Маддалена. И Колле-дель'Аньелло. Разумеется, все эти перевалы высоко в горах и есть опасность, что они окажутся закрыты, но на мотоцикле можно пробраться почти везде.

Словом, господин судья, так как мне хочется, чтобы прошло еще немного времени, прежде чем вы станете приносить мне в тюрьму апельсины, я не стану вдаваться в подробности. Да это и не важно. Важнее, чтобы я продолжил свой рассказ о припеве, который сопровождал меня всю дорогу, пока я проезжал городки, обезлюдевшие в этот нетуристский сезон.

Нельзя сказать, что утро было чудесное, да и с чего ему быть чудесным, однако воздух теплый, и солнце, скрытое легкой дымкой, будто прячется за листом вощеной бумаги. Кругом лежал снег, но снег весенний: к полудню его избороздят неизвестно откуда взявшиеся ручейки, а кое-где уже проглядывают пятна травы, становясь шире день ото дня. Не знаю, как у вас, господин судья, но на меня ничто не навевает такую сладкую грусть, как эта желтая трава, показавшаяся на лыжных спусках. Да, конечно, есть еще сентябрьские пляжи, когда небо низкое, а море волнуется, есть опадающая листва, но для меня образ, по-настоящему воплощающий конец сезона и уходящее время, — это лыжные курорты весной: скелет неподвижной канатной дороги и темные витрины, где по-прежнему висят объявления о распродажах.

И вот точно такие городки один за другим оставались у меня за спиной. Негромкий рокот мотоцикла прорезал тишину, и если по дороге мне встречался прохожий, казалось, что и он на время перестал жить в ожидании нового нашествия варваров, вооруженных лыжами и свирепой жаждой развлечений.

Этот пейзаж был бы исполнен бесконечно кроткой печали, если бы не тот припев, что непрерывно пульсировал в моем мозгу: выяснить, кто и как занес вирус в мой компьютер, выяснить, а потом убить.

Наверное, в этом весь смысл моих писем: узнать, каким оружием Джулиано Лаянка уничтожил меня, прежде чем я убил его. Давайте выяснять это вместе, господин судья, и будь что будет, а если вам удастся остановить меня до нового убийства, тем лучше для вас.

А теперь скажу вам, где я.

Я в гостинице. Название придумайте сами: «Hôtel des Voyageurs», «Hôtel de la Paix», «Hôtel du Commerces, «Hotel de la Poste». Совершенно точно не «Holiday Inn», не «Mercure», не «Intercontinental» и даже не «Formule I» или любой другой дешевый мотель французских окраин. Название обветшалое, как мебель в моей комнате на пятом этаже: полутораспальный тюфяк, платяной шкаф, одна створка у него зеркальная, другая держится на честном слове, и тумбочка с круглым следом от ночного горшка, который ставили в нее много лет подряд. Сейчас горшка уже нет. В углу, за деревянной перегородкой, оборудовали ванную с унитазом, душем и линолеумом на полу. Раковину оставили в комнате — раковину, белый квадрат керамической плитки на стене и вешалку для полотенец. На второй тумбочке из пластика, безуспешно подделывающегося под дуб, стоит телефон, шнуром от которого я пользуюсь, чтобы подключать к сети компьютер.

Из окна видна улица, до того узкая, что по ней даже машины не ходят. Напротив обитает одинокий старик. Иногда мы встречаемся глазами, когда смотрим на улицу, не случилось ли чего-нибудь, что позволит скоротать время. Почему-то мне кажется, что он бывший судья, по крайней мере он похож на старого судью на пенсии: острая бородка, довольно длинные седые волосы и круглые очки. Как на картинках в старых книжках. Можно представить, сколько убийц он отправил на гильотину.