Псевдоним Венеры - Антон Леонтьев Страница 15

Галя снова кивнула и ответила согласием.

– И, наконец, скажи своему отцу, что ничего предпринимать не следует. Потому что я ему уже сказал это, но, боюсь, что он решит по-иному, когда заполучит тебя. Одно дело, когда ему напоминают об этом преступники, а другое – его собственная, горячо любимая дочка. Надеюсь, что ты и это поняла, Галя?

Не оставалось ничего другого, как снова кивнуть. Вскоре автомобиль как следует тряхнуло, и он замер на месте. Раздались приглушенные голоса и звук раздвигающейся двери, в лицо Гале ударил холодный воздух. Потянуло запахом моря. Они находились в непосредственной близости от воды.

Кто-то вытолкал Галю из фургона, и если бы девочку не поддержали, она бы непременно упала на мокрую гальку. В шею ей уперлось что-то холодное и острое – это было лезвие ножа или кинжала.

Ее повели куда-то вперед, там, где слышался шум моря. Зубы у Гали стучали от холода, а боль в ухе превратилась в адскую. Кто-то убрал лезвие от ее шеи, а затем чьи-то руки толкнули Галю в спину, и она услышала столь долгожданное слово:

– Беги!

И она побежала, повторять дважды не пришлось. Неуклюже, спотыкаясь, с колпаком на голове и завязанными за спиной руками. Под ногами скрипела галька, а в лицо ударяли брызги холодной соленой воды.

Зацепившись за что-то ногой, Галя упала, почувствовав, что сильно ударилась щекой о большой камень. Девочка никак не могла встать, все силясь и силясь подняться, но будучи не в состоянии сделать это. И она заплакала – от бессилия, от страха, от безысходности.

Вдруг ее подхватили чьи-то руки. Галя закричала, потому что была уверена, что ее нагнали люди Алишера Казбековича. Но она услышала бесконечно родной, столь любимый голос – это был голос ее отца.

– Галечка, доченька моя, это ведь ты? Скажи мне, с тобой все в порядке?

Руки отца сорвали с нее черный колпак, и Галя увидела его испуганное лицо. Да, это был он – ее отец. Он прижал Галю к себе, причем так сильно, что она не могла дышать. Но девочка не сопротивлялась, ибо хотела, чтобы отец не разжимал объятий как можно дольше.

Дрожащими руками он снял путы с дочери, а затем подхватил девочку, которая прижалась к его небритой щеке. Да, это был не сон, а явь. Это был он, ее любимый папка. И он спас ее. Теперь она была в безопасности!

Галя подняла голову и увидела темные фигуры, стоявшие чуть поодаль. Около них находился небольшой фургон, наверняка тот самый, в котором ее привезли на побережье.

Отец, покрывая лоб дочери поцелуями, бормотал ласковые слова. Галя чувствовала его горячие слезы и, не выдержав, сама расплакалась. Она попыталась объяснить, что ей очень жаль, что она не хотела, чтобы так произошло, но отец гладил ее по голове и повторял:

– Все хорошо, Галечка, все хорошо, моя любимая доченька!

А затем он быстро двинулся прочь от моря. Галя видела темные силуэты людей, стоявших вдалеке. Весь этот кошмар остался в прошлом, и спас ее именно любимый папка.

На ум отчего-то пришла мысль о Тимуре, но Галя отогнала ее. Нет, Тимур был пособником бандитов. О нем ей надо забыть!

С дикого пляжа они вернулись к дороге, на которой стоял автомобиль. Отец осторожно положил Галю на заднее сиденье и сказал, что они тотчас поедут в больницу.

– Папа, со мной все в порядке! – уверила она, чувствуя, что боль в ухе становится невыносимой. – Но не надо в больницу. Я хочу к маме! Прямо сейчас!

Усевшись за руль, отец сказал:

– Конечно, конечно! Она ждет нас в гостинице! Мы только заберем ее и поедем в больницу. А оттуда прямиком в прокуратуру! Они у меня попляшут!

Галя вспомнила наставления Алишера Казбековича и сказала:

– Папа, прошу тебя, не надо. Они сказали… Они сказали, что нам всем несдобровать, если ты обратишься в органы…

Мотор с урчанием завелся, отец произнес:

– Я выполнил их требования, Галенька! Сделал так, чтобы их подельники получили длительные сроки, но никого к высшей мере не приговорил. Хотя они это, безусловно, заслужили. Но теперь настало время заняться этими мерзавцами. Приговоры отменят, я об этом позабочусь. А на скамье подсудимых окажутся и все те, кто замешан в твоем похищении. Ты ведь запомнила их лица? Они называли какие-нибудь имена? Ты помнишь, где тебя держали?

Они катили в сторону города. Отцу, как поняла Галя, требовалось выговориться. Она отделывалась односложными фразами, помня о том, что приказал Алишер Казбекович. Она верила этому человеку – он приведет в исполнение свои угрозы, если играть будут не по его правилам.

– Папа, может быть, не надо, – начала она, – может быть, стоит обо всем забыть? Ведь они сдержали свое слово…

– Как ты можешь такое говорить! – отец буквально взвился. – И это я слышу от тебя, Галина! Они же похитили тебя, эти изверги! Скажи, они над тобой издевались? Или подвергали насилию…. Сексуальному…

Девочка заверила его, что с ней обращались исключительно корректно, не упомянув ни про сумасшедшую Анжелу, ни про ножницы, которыми она хотела отрезать ей ухо.

– И все равно это не причина для того, чтобы забыть обо всем! – заявил упрямо отец. – Потому что мы имеем дело с мафией. Эти люди – дружки и родственники тех, кого я судил. А все они заслуживают одного – высшей меры наказания. И я позабочусь, чтобы именно это они и получили!

Переубедить отца было невозможно. И вот они подъехали к гостинице. Галя заверила, что отец может оставить ее одну в автомобиле, но он и не подумал этого сделать. Бережно взяв дочку на руки, как будто она была крошкой, он двинулся с ней в холл.

Там, в глубоком кожаном кресле, сидела мама, но в каком она была состоянии! Она больше походила на привидение, чем на живого человека. Заметив мужа с Галей на руках, она охнула и кинулась к ним. А затем обняла дочку и заплакала.

Со стороны они наверняка выглядели более чем странно, но Галю это заботило меньше всего. Она настояла на том, чтобы отец поставил ее на землю. Девочка была слаба, ухо ужасно болело, но в общем и целом она была невредима.

Чтобы не привлекать к себе внимание постояльцев и работников гостиницы, они вышли на улицу. Когда мама успокоилась, отец обнял жену и дочку и сказал:

– Я знаю, что проявил малодушие и не обратился в милицию или КГБ, когда мне стало известно, что Галю похитили. Но мне дали понять, что у них там везде свои люди, и я знаю, что это соответствует действительности. И что если я не буду держать язык за зубами, то Галю убьют…

Он поцеловал двух своих любимых женщин, а потом добавил:

– Но я выполнил все их требования. И понесу за это наказание, если потребуется. Но и эти мерзавцы тоже. Мы немедленно подключим правоохранительные органы! Едем в прокуратуру!

– Андрей, сегодня же тридцать первое декабря! Все Новый год отмечают! – сказала мама, и, словно в подтверждение ее слов, небо расцветили яркие всполохи фейерверка.