Ужасные невинные - Виктория Платова Страница 16

Ну не совсем ко мне, она все в тех же полутора метрах, что ибыла. До поцелуя.

Единственное напоминание о нем – привкус пластиковогостаканчика. Дурацкий привкус – и больше ничего, но и этого мне хватит надолго,я влюблен, я отчаянно влюблен. И ничто не изменит существующее положение вещей,даже если залитая кровью ушная раковина окажется со временем моей собственной.

– …Мы остановились на кошках, попавших подасфальтоукладчик, – говорит Тинатин.

Мы остановились на поцелуе, и я предпочел бы развить именноэту тему – желательно в другой обстановке, зачем-то же она поцеловала меня?

– Мы остановились на Дне святого Валентина, если ужбыть совсем точным.

– Хотите прислать мне открытку?

– Не с кошкой, но…

Таким беспомощным я не был никогда, детство под сеньюпапашиных девок не считается, кто будет помнить о детстве за шкафом впромозглой квартире, с куском мела под подушкой, – кто согласитсяпомнить?..

– Не с кошкой, Тинатин, – я произношу ее имявслух, кажется – впервые. – Что-нибудь более оптимистическое.

– Что-нибудь вроде кретинского сердечка, –высказывает предположение Тинатин. – Обычно его пристраивают к воздушномушару. Мерзость.

– Не обязательно к воздушному…

– Я не хочу быть исключением из правил. Пришлите мнекошку.

«Пришлите мне кошку», – говорит она, хотя совершенноясно, что адреса я не дождусь, вот если бы Валентинов день случился завтра, аеще лучше – вчера… Если бы – тогда бы у меня еще был призрачный шанс, ноТинатин не из тех, кто способен зафиксироваться на одном человеке дольше парычасов – или пары дней, если повезет.

Пара дней предпочтительнее.

Уже потому, что между ними существует ночь. Провести с нейночь… м-м-м… Мысль, достойная монографии Жан-Луи, – и безнадежная, каксама монография. Конца ей не видно.

– Лора – ваша подруга, Макс?

– Лора – это Лора. – Я встречаю напоминание о Лорескрежетом зубовным, слышит ли его Тинатин? – С Лорой нужно держать уховостро.

– Вы полагаете?

– Просто хочу предупредить. Не обольщайтесь насчет нее,Тинатин. Она всех встречает с распростертыми ногами.

– А я и не хочу быть исключением из правил, –Тинатин нисколько не шокирована.

– Она шлюха. Дешевая шлюха, вот что я хотел сказать.Для нее раздеться догола перед десятком распаренных мужиков – не вопрос.

Ни разу не видел Лоры, раздевающейся перед десяткоммужиков, – но разве это имеет значение? Никакого. Точно так же, как все,сказанное сейчас мной, не имеет никакого значения для Тинатин.

– Но согласитесь, Макс… Это лучше, чем раздетьсяисключительно для гринписовской акции в поддержку искусственного меха.

Карусель в моем мозгу движется все быстрее, Лора(облупленный верблюд) и Тинатин (олень со спиленными рогами) держатся за рукиеще крепче, смеются еще заразительнее, подтяни штаны, бэбик. Подтяни штаны икупи нам мороженое, а потом можешь отправляться восвояси, пить паленую водку вкомпании такого же неудачника Жан-Луи. Жан-Луи примет и без водки, достаточнопива, но зачем Тинатин поцеловала меня?

Зачем-то же она сделала это?

– …Я умерла бы, если бы вы меня не дождались!..

Лора. Легка на помине. Старый трюк, ее «вы» относитсяисключительно к Тинатин. Чем оно пафоснее, чем вежливее сама Лора, – темнестерпимее ей хочется затянуть кого-нибудь в постель. Кого-нибудь, ха-ха, ейхочется затянуть в постель Тинатин, гнусность какая!..

– Макс наверняка наговорил обо мне кучугадостей, – Лора улыбается своей самой ослепительной улыбкой, досегодняшнего дня ее вызывало лишь известие о повышении гонорара.

– Он сказал, что вы шлюха, – тут же сдает меняТинатин.

– Шлюха?

– Дешевая шлюха.

– Вот как? – Плакала моя дружба с Лорой, да иплевать мне на ее дружбу. Положить с прибором. – Он ошибся, Тинатин. Вовсяком случае, на мои услуги ему ни разу наскрести не удалось.

– Он сказал, что вы легко можете раздеться переддесятком мужиков. Э-э… распаренных мужиков.

– В сауне, что ли? – живо интересуется Лора.

– Не знаю. Макс не уточнял.

– Перед десятком – это вряд ли. Но перед вами, Тинатин…Перед вами я бы разделась.

Котировки облупленного верблюда растут, и как только Лоре,этой извращенке-многостаночнице, удается так убийственно флиртовать?

– Может, мы обсудим это в другом месте?..

Зачем Тинатин поцеловала меня? Мысль о том, что то же самоеона проделает и с Лорой, мне невыносима.

– Собственно, это я и хотела предложить.

Сеанс поездки на карусели закончен, Лора и Тинатинперебираются на другой аттракцион, судя по вибрации воздуха вокруг Лоры(Тинатин по-прежнему абсолютно спокойна) следующий пункт программы – американскиегорки. Я снова остаюсь за бортом, с двумя порциями подтаявшего мороженого вруках, от мороженого дамы отказались.

Я остаюсь за бортом, еще более одинокий, чем когда-либо.

«Ты еще одинок? К нам каждую субботу приходят 2000 человек,и почти все ищут друг друга, розыгрыш „Peugeot 106 Sketch Diesel“, приз засамую короткую юбку, приз за самое оригинальное tattoo в самом оригинальномместе, забойное техно, русский попе, D Baba Klawa».

Сегодня – не суббота.

Сегодня – не суббота, из двух тысяч человек, из двадцатитысяч человек, из двухсот тысяч человек мне нужна лишь Тинатин, если бы онавыбрала младшего брата capungo или самого capungo – я бы смирился, во всякомслучае – я смог бы это понять. Но Лора…

Они уходят.

На свои проклятые американские горки, в вертеп наКонногвардейском, куда же еще, «ЖЖ»-феминистки могут торжествовать, «если ты досих пор спишь с мужчиной, это значит, что ты еще не встретила настоящуюженщину».

У меня совсем не остается времени, чтобы убедить Тинатин втом, что Лора – ненастоящая.

Насквозь фальшивая сука, фальшивее только голосишко ееобожаемой ane В. Фальшивее только массажные пассы ее обожаемого Хайяо,прирожденного убийцы. Фальшивее только ее статейки в «Полном дзэне», таком жефальшивом насквозь: последний Альмодовар – педофилический отстой, последнийСорокин – копромуйня, последние «Dead Zorros» – лучше бы и вправду умерли, выничего не слыхали о «Dead Zorros»? тогда мы идем к вам!.. Мы приближаемся – подтихое шуршание страниц и аккомпанемент «Гындул Мыцей» [14], вот начем отрывается сегодня продвинутый пипл. «Гындул Мыцей», бурятское горловоепение и мусс из авокадо, во всем – легкий привкус эротизма, особенно – в муссе.