Черный ворон, я не твой - Владимир Колычев Страница 16

Объяснение могло показаться правдоподобным, тем более что Андрей знал о тяге Казимирова ко всему итальянскому.

– Понятно. И все равно странно…

– Странно то, что мы с тобой. И вдвойне странно, что мне с тобой хорошо…

– И ты хочешь остаться со мной?

– Втройне странно, что да…

– Но люди не могут быть вместе, если у них есть тайны друг от друга…

– Хорошо, тогда перечисли имена всех своих подружек…

– Ну, Альбина… Это в прошлом…

– Что, и все?

– Ну да.

– Врешь… Ты не думай, я тебя не пытаю. И ты меня не пытай…

– От того что у меня были девушки, не жарко и не холодно. А твой дядя в тюрьме…

– Он сам так захотел… Только не вздумай ему ничего говорить, – спохватившись, обеспокоилась Римма.

– Могу и сказать… Не забывай, кем и зачем я работаю.

– Кем ты работаешь? Охранником в тюрьме?

– Не совсем. Я служу в оперативной части.

– Я не разбираюсь в ваших тонкостях…

– Зато я разбираюсь. И занимаюсь оперативно-розыскной деятельностью. Личная безопасность осужденных – на мне, выявление готовящихся в СИЗО преступлений – на мне, содействие в выявлении и раскрытии преступлений, совершенных на свободе – тоже на мне… Такая вот я тягловая лошадка, тащу эту тележку и не фыркаю. Я еще молодой, мне все интересно. В том числе тайны, которые ты от меня скрываешь. Потому что они касаются заключенного, ответственность за которого возложена на меня. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Не знала я, что ты так много на себя берешь, – глуповато улыбнулась Римма, тем самым пытаясь скрыть серьезную озадаченность.

– И сам беру много, и ты мне хлопот добавила. В общем, мне очень интересно все, что связанно с твоим дядей. И если не он убил свою жену, то я должен знать, кто…

Римма думала недолго.

– Он убил.

– Но ты же говорила, что нет.

– Говорила… Хотела, чтобы ты относился к нему как к человеку…

– А может, все-таки не он убил?

– Нет-нет, он…

– Ты в этом уверена?

– Да!

С каждым сказанным словом ее голос звучал все уверенней. Но Андрей ей не верил. Отговорки это все, стрелы, пущенные вслед неосторожно вылетевшему слову-воробью.

– Я тебя понял. Ты хотела сделать лучше для дяди… Что ж, твое право.

– Ты мне веришь?

– Верю.

Он всего лишь сделал вид, что принял на веру ее отговорки. Но мысленно поставил перед собой задачу – разобраться в этом туманном деле.

Всю ночь Казимиров провел, не смыкая глаза. Спать хотелось невыносимо, но его беспокоили Щербатый и Арканыч. Разжалованная блатота могла пойти на реванш, этого Станислав и опасался.

А утром после подъема к нему подсел Кологривцев, обратился к нему с заговорщицки-заигрывающим видом. Едва уловимым кивком показал на Щербатого, который дожидался своей очереди к раковине-умывальнику.

– Они там о чем-то шушукались, – шепнул он. – Что-то затевают.

– Пусть затевают, – с презрением к противнику скривился Станислав. Он сам чувствовал, что вышло фальшиво, но это его не смутило. – Я их, козлов, в бараний рог…

– Добить их надо.

Казимиров пожал плечами. С одной стороны, Кологривцев прав, но с другой – ему-то какое до этого дело?..

– Как бы чего не вышло.

– А ты не каркай!

– Да я не каркаю, я подсказать хочу. Ты человек новый в наших кругах…

– В каких на хрен ваших кругах? В дерьме вашем, скажи!

– Ну, можно сказать и так! – согласился Кологривцев.

Казимиров вспомнил, как позавчера блатные разводили его на словах. И сам в свою очередь вцепился в бывшего чиновника. Уничтожающе глянул на него, коварно ухмыльнулся.

– Ты что, в дерьме живешь?

– Я?! Нет! – пугливо оглядевшись по сторонам, мотнул головой Кологривцев.

Он очень надеялся, что никто ничего не заметит, но камера уже прислушивалась к разговору. И даже Щербатый нехорошо скалился – в предчувствии веселого разговора.

– Да нет! Ты не так понял!

– Что не так понял?.. В дерьме мы, значит, живем, да?

– Нет, но…

– Я понимаю, грязно здесь, от сортира воняет…

– Но это не дерьмо, нет, – еще более отчаянно мотнул головой бывший чиновник.

– То есть в сортире не дерьмо? Шоколад там, да?

– Нет, в сортире как раз дерьмо…

Казимиров глянул на Щербатого, а тот, на свою беду, воспринял это как просьбу о помощи. Дескать, добить лоха надо…

– Ты сам как дерьмо! – хохотнул он, обращаясь к Кологривцеву.

Но Станислав нарочно его «не так понял». С грозным видом поднялся со своей шконки.

– Ты что-то сказал, Помойка?

– Э-э, это я не тебе! – испуганно шарахнулся от него Щербатый.

Но Станислав надвигался на него неумолимой скальной глыбой. В конце концов уголовник не выдержал, сунул руку под подушку, вытащил оттуда остро заточенный черенок от ложки. И даже попытался нанести удар. Но Станислав не зря в свое время занимался борьбой и качал мышцы. Он перехватил руку, но ломать ее не стал, хотя и мог. Выбил заточку, ногой пнул ее под кровать.

В это время приоткрылась дверь, с грохотом стукнувшись о блокиратор. Появилось откормленное лицо надзирателя.

– Что здесь такое?

Он подозрительно глянул на Щербатого, за спиной которого стоял Станислав. Рука взята на излом, малейшее движение, и боль будет сумасшедшая, и перелом. Щербатый это понимал, потому промолчал. А вчитываться в его жалкий, взывающий о помощи взгляд надзиратель не стал.

– Ничего, командир, все в порядке! – бодро подмигнул ему Станислав и красноречиво глянул на Кологривцева.

Оказывается, не зря тот был чиновником, если умел понимать с полуслова. Он мигом вскочил со скамейки за столом, на полусогнутых подбежал к надзирателю и сунул ему в руку две тысячные купюры.

– Поесть что-нибудь принеси. И диск бы для «DVD»…

Надзиратель только рад был подзаработать. Забрал деньги, закрыл дверь с видом человека, который все понимает, но которому все равно…

Станислав мельком глянул на разжалованного смотрящего. Арканыч предпочел не вмешиваться. Сидит, притихший, делает вид, что ничего не замечает. Не в том он состоянии, чтобы ударить в спину. А раз так, то с Щербатым можно было делать что угодно.

– Я тебе сейчас покажу, где настоящее дерьмо зимует!