Направленный взрыв - Фридрих Незнанский Страница 16

— Я здесь! — закричала она и замахала рукой.

Татьяна подскочила к автомобилю, дверца открылась; из автомобиля выглядывал ухмыляющийся Гусев в дорогом сером костюме:

— Ты чего такая взмыленная?

Холод села рядом с ним и отмахнулась в сердцах:

— Дурдом! Полный дурдом кругом!

— Поехали! — скомандовал Гусев шоферу.

Некоторое время ехали молча, потом Татьяна спохватилась:

— Погоди! Куда мы едем?

— Ну мне-то, допустим, к гостинице «Космос» нужно, а куда тебе?

— Поехали…

Гусев повернулся к ней всем корпусом.

— Неужели удалось?

Холод кивнула и засмеялась, побарабанив кончиками пальцев по крышке «дипломата».

Они выехали на проспект Мира.

Гусев бросил взгляд на «дипломат» и нервно потер подбородок.

— Что все-таки там у тебя?

— Бомба…

Гусев, нахмурившись, посмотрел на Татьяну, потом переключил внимание на кейс и придвинулся ближе…

Редакция «Новой России» расположилась на Рождественском бульваре в старом, но еще довольно крепком здании конца восемнадцатого века. С улицы дом казался одноэтажным, но внутри были два этажа и большой подвал, в котором разместилась собственная мини-типография. С этой мини-типографии и началась история новой независимой газеты, хозяином которой был Андрей Гусев, банкир и политик. Одним словом, крупная фигура нашего времени. А для сотрудников редакции просто Папа.

После того как Татьяна Холод, проработавшая в «Белом доме» во время путча вместе с ребятами из популярной телевизионной передачи «Взгляд», «Московского комсомольца», несколько раз лично встречалась с Ельциным и брала у него интервью, она стала известной личностью. И, кажется, сам Борис Николаевич сразу после победы над путчистами и закрытием ряда прокоммунистических газет поставил вопрос о создании независимой прессы.

Проблем с организацией не было. А деньги дал Гусев, который давно был в фаворе у Президента — наряду с теми бизнесменами новой формации, которые сделали в августе ставку на Ельцина и не проиграли. Ельцин поддерживал тех, кто поддерживал его.

Холод знала Гусева еще с давних времен, когда малоизвестный нищий режиссер народного театра работал в полуподвальном помещении какого-то ЖЭКа в Текстильщиках. Татьяна работала в то время в «Комсомольской правде», где тогда собралась довольно веселая компания. Она сделала несколько рецензий на спектакли театра, но от закрытия по причине отсутствия всяких средств театр это не спасло. А Гусев подался на Север, где работал у знаменитого зека Туманова в его золотодобывающей артели «Печора».

Однако не стоит путать Андрея Гусева с его известным однофамильцем, главным редактором одной популярной газеты. Сравнивать этих Гусевых друг с другом все равно что сравнивать лед и пламень…

Татьяна сменила тематику и писала теперь достаточно грамотные статьи по экономике — сказалось высшее экономическое образование, — и вопрос о том, кому возглавить газету, не стоял.

Я опоздал, припарковал машину рядом с побитым «жигулем» Миши Липкина — журналиста номер один в «Новой России». После этого поднялся по ступенькам и позвонил. Некоторое время ждал, пока меня рассмотрят там, внутри, на экране монитора. Наконец замок клацнул, я толкнул дверь.

В большом холле за конторкой сидел Кузя, он же Кузнечик, он же Филя, он же Филипп Кузнецов, накачанный малый двухметрового роста, лет двадцати с небольшим, который до службы в морской пехоте занимался при журфаке в Школе юного журналиста, а теперь подрабатывал в «Новой России» вахтером и время от времени писал очерки про армейскую жизнь.

— Привет! Опоздал? — спросил я Кузнечика.

— Здравия желаю, — пробасил из-за стойки Кузнечик. — Татьяны еще нет. Так что вы рано приехали. Чаю хотите?

— Нет, я наверх пойду. Там уже все, наверное, собрались?

— Ага, — подтвердил Кузнечик. — Некоторые уже уходить собираются.

В кабинете Холод находилось человек десять. Курили так, что густой табачный дым поднимался пластами до потолка. Толстая баба, которая, как я знал, была референтом кого-то из Комитета по безопасности Верховного Совета, висела на телефоне.

В американском суперкресле, на месте Холод за редакторским столом, читал газету и нервно тряс ногой известный диссидент-правозащитник Дамскер. Рядом с ним Марина Перевозкова, журналистка из «Экспресс-хроники», тихо беседовала с белобрысым юношей с настороженным лицом.

В общем, как я заметил, все были в сборе, не хватало только хозяйки.

— Сейчас тебе кофе приготовлю, — сказала Дина в ответ на мое «здрасте». — Целый час уже ждем.

Липкин закашлялся, раздавил в пепельнице окурок.

— Все, — сказал он решительно. — Пить не хочу, курить не хочу!.. Татьян Михалну хочу! Борис Александров! — Липкин проткнул дым указательным пальцем. — Где наш редактор, ты можешь сказать, маститый юриспрудент?

— Домой звонили? — спросил я, усмехаясь.

— Звонили! — хором отозвались несколько голосов. — Нету!

— Тогда надо подумать, — сказал я и отхлебнул принесенный Диной кофе. Естественно, гадать, где находится Татьяна, я не собирался: мало ли причин для опоздания? Я вон тоже опоздал из-за проклятой пробки…

— Думай-думай, — начал было Липкин, но тут дверь распахнулась, и все, разом перевели взгляд на Кузнечика, который появился в дверях. — Что случилось?

Кузнечик обвел всех присутствующих взглядом, как бы прикидывая, можно ли доверять этим людям, и выдохнул:

— Папу убили…

Кто-то не сразу сообразил, про какого «папу» идет речь, и уже наморщил лоб, приготовившись сострадать, а Липкин вдруг страшно заорал:

— Алка! Твою мать! Я тебе сто раз говорил: не виси на телефоне!

Толстая Алка с неожиданной прыткостью соскочила со стола, бросив трубку.

— Откуда это известно? — набросился Миша на Кузнецова.

— Мне позвонил Эдик Петров, — рассказывал Кузнецов вцепившемуся в него мертвой хваткой Липкину. — И говорит: «У Татьяны телефон все время занят… Срочно передай Татьяне, что на Сущевском валу стоит взорванный автомобиль Гусева. В машине было три человека…»

— Мне нужно позвонить! Дайте позвонить! Откуда можно позвонить! — засуетилась Перевозкова, подслеповато щурясь в поисках телефона, но телефон уже перехватил белобрысый паренек.

— Сообщение для абонента… — начал было молодой человек, но тут я подошел к телефону и нажал на рычаг.

— Что за хамство! — возмутился белобрысый.

— Извини, родной, у каждого своя работа, — сказал я ему, набирая номер Романовой.

По счастью, Шура оказалась у себя.

— Привет, Александра Ивановна! Турецкий…