Царствие благодати - Йорген Брекке Страница 16

— Если в двух словах, то ты склоняешься к мнению, что прежде он не предпринимал попыток проделать подобное со своими жертвами?

— Делать выводы я предоставляю вам — у вашего отдела это лучше получается.

Фелиция Стоун кивнула.

— Обещаешь поторопиться с протоколом вскрытия?

— Сегодня я проглочу свои бутерброды на рабочем месте, только дай слово никому об этом не говорить. — Он скорчил гримасу, изображая сумасшедшего ученого, — вышло очень похоже. В его лице промелькнуло что-то от персонажа старых фильмов ужасов.

Она засмеялась. Ей пришло в голову, что это ее первый смех в этой комнате.

Пока она шла к двери, в голове вдруг всплыло его имя. Кнут Йенсен. Предположительно скандинавское. Так далеко к югу — это редкость.

Состоялась пресс-конференция, были собраны первые показания сотрудников Музея Эдгара Аллана По, исследование места преступления шло полным ходом, а полученный Фелицией Стоун устный отчет о вскрытии ничего нового не содержал. Несмотря на кипение в новостных редакциях города, на наводнившую Интернет сенсацию и на ее беспокойный живот, где время от времени ворочалась тошнота, жизнь в полицейском участке, похоже, входила в нормальное русло. Настало время для долгого и обстоятельного совещания. Пора было намечать курс расследования и распределять задания. В этот раз в разговоре, кроме нее, участвовали Джонс, Рейнольдс, Лаубах и Паттерсон. Впятером они составляли следовательскую группу, занимающуюся преимущественно этим делом. Расследование оставалось в руках местной полиции, и Джонс собирался оттянуть момент обращения в ФБР за специализированным подкреплением по крайней мере до тех пор, пока не выяснится что-нибудь новое. Фелиция понимала: это может значить «после дождичка в четверг», — Джонс не любил людей со стороны.

Совещание состоялось там же, где и предыдущая летучка, но с одним существенным отличием: вахтер наконец что-то сделал с кондиционером, и теперь можно было думать, не утирая льющийся градом пот. Главную свою мысль Джонс уже сформулировал в утреннем выступлении. Отправной точкой расследования является предположение, что выбор жертвы не случаен. Между Эфраимом Бондом и его убийцей должна быть какая-то связь. Необходимо выяснить характер этой связи.

— Никто из сотрудников музея мне не глянулся, — сказал Джонс. — А вы что думаете?

— Никого, кто походил бы на патологически жестокого убийцу, среди тамошних дамочек нет, — отозвался Рейнольдс. Он, по своему обыкновению, говорил, пережевывая жвачку в такт словам, и взгляд его не останавливался ни на чем конкретном. Из-за этого Рейнольдс казался более вдумчивым, чем был на самом деле. Непревзойденный в своей точности систематик, но не мыслитель. Большие прорывы в каком-нибудь деле редко случались благодаря тому, что ему в голову приходила новая мысль, но часто являлись следствием подготовительной работы, которую он проделал. Именно Рейнольдсу утром поручили поговорить с людьми в музее. Рейнольдс сказал «дамочки», так как все сотрудники музея, кроме самого Эфраима Бонда и приходящего реставратора, — женщины в возрасте от двадцати четырех до шестидесяти трех лет. Рейнольдс поговорил со всеми сотрудниками. Их оказалось не так уж много. Две билетные кассирши, выполняющие свои обязанности посменно; продавщица в сувенирной лавке; три экскурсовода — все студентки отделения английской литературы, работающие на полставки; секретарь Бонда и тот самый реставратор, который вообще-то служит в Университете Ричмонда и один раз в месяц приходит на полдня, чтобы поддерживать сохранность коллекции книг, мебели и прочих раритетов.

— Разве состав сотрудников музея — среди них одни женщины — не говорит нам кое-что о Бонде? — спросила Фелиция без особого энтузиазма.

— А как же! Например, что он настоящий мужик, — хохотнул Паттерсон. — И у него есть где попастись, — добавил он немного погодя. Паттерсон, как мальчишка, раскачивался на стуле и смотрел на нее с издевкой. — Естественно, я каждой задал вопрос о том, в каких отношениях они состояли с Бондом, и вся команда ответила: в хороших, но чисто профессиональных. Похоже, он был справедливым и опытным, но не очень общительным руководителем. Конечно, любая из них могла о чем-то умолчать. Возможно, где-то здесь скрывается любовная связь. Здесь или в другом месте. Но не думаю, будто врет вся команда: по рассказам, он на бабника не похож. Одна из сотрудниц, кажется, та, что работает в лавке, — Рейнольдс полистал свой блокнот, — да, это Джулия Уайльд, так вот, она определенно утверждает, что Бонд вовсе не интересовался женщинами. С тех пор как несколько лет назад развелся с женой, он вообще не проявлял интереса к противоположному полу.

— Не проявлял интереса к женщинам? Как по мне, так это значит, что у него были какие-то секреты. — Паттерсон ухмыльнулся.

Фелицию раздражала его манера изображать из себя дурачка. И все же она согласилась с его предположением. В тихом омуте всегда есть что поискать.

— Думаю, мы сможем продвинуться, если начнем с того, что у нас под ногами, — сказал Джонс. Иногда он выражался туманно, как Пифия, и это был как раз тот случай.

— Это значит — с жертвы, а не с места ее работы? — предположила Фелиция.

— Именно. У человека была семья. Естественно, начать нужно с нее, — отозвался Джонс.

— Проблема в том, что все, с кем я уже успел поговорить, в один голос утверждают: Эфраим Бонд давно не поддерживал никаких отношений со своей семьей. Родители умерли, братьев-сестер нет, дети живут в других частях страны и не навещают его даже в День благодарения. Бывшая жена тоже давно уехала из штата куда-то на север, чтобы быть поближе к внукам.

— Значит, надо копать. Ни один человек не может жить сам по себе, — настаивал Джонс.

Фелиция застонала. Все посмотрели на нее с интересом, в ожидании важных признаний.

— Все равно что искать иголку в стоге сена. А чего-нибудь более конкретного ты в музее сегодня утром не нашел? — спросила Рейнольдса Фелиция. — Ничего особенного в последние дни не происходило?

— Не-а. Самые обычные дни. Разве что и секретарша, и уборщица отметили: Бонд выглядел еще более погруженным в себя, чем обычно. Уборщица сказала, что он словно скрывал какую-то тайну. Ах да, возможно, есть еще кое-что. Секретарь получила от Бонда распоряжение направить на анализ в университет фрагмент кожи с корешка одной из книг; какой именно — я не записал. Директор хотел узнать, из кожи какого животного изготовлен корешок. Думаю, ей это поручение показалось странным. Иначе она не стала бы сообщать об этом мне. Но я не представляю, как это может быть связано с убийством.

— Я хочу этим заняться. — Фелиция умоляюще посмотрела на Джонса. Она готова была пойти на что угодно, лишь бы не садиться в самолет и не лететь на север, чтобы вести вгоняющие в депрессию разговоры с потрясенными родственниками. И кроме того, у нее появилось предчувствие. Ей с самого начала казалось: убийство связано с музеем, но не с теми, кто там работает, а с самим музеем, с его экспонатами или, возможно, с литературным наследием Эдгара По. Она не знала, часто ли хранители литературных музеев выясняют, из кожи какого животного сделан корешок той или иной книги, но раз секретарь взяла на себя труд сообщить об этом следователю, такую подсказку нельзя пропускать. Здесь может что-то быть.