Фактор страха - Чингиз Абдуллаев Страница 16

Фанилин, сказав еще несколько слов водителю, тоже залез в«Мерседес», сел за руль, и машина тронулась с места. Мара то и дело поглядывалана Егора. Он возмужал, лицо стало округлым. Но он все равно ей нравился.Фанилин чувствовал на себе ее взгляд, хотя смотрел на дорогу. Пока все шло так,как было задумано.

— Нашел приличную работу?

Егор кивнул:

— Я возглавляю одну известную фирму.

— Дела идут неплохо? — улыбнулась Мара. —Машина у тебя классная.

— Ничего особенного, сто пятьдесят штукзаплатил, — соврал он, не моргнув, все еще не поворачивая головы.

— Я вижу, — счастливым голосом произнеслаМара, — ты совсем не изменился. Какой у тебя парфюм?

— Это новый запах. От «Тьерри Мюглера». Нравится?

— Мне всегда нравились твои парфюмы. Разве не помнишь?

— Конечно, помню, — он притормозил передсветофором и наконец посмотрел на нее. — Ты тоже отлично выглядишь, я тебеэто сразу сказал, как только увидел.

— Постарела, — притворно вздохнула Мара.

— Ничего не постарела, — улыбнулся Фанилин, —совсем не изменилась. Ни капельки. Помнишь, как мы кувыркались в Риге? Нампотом сказали, что внизу свалилась люстра.

— Помню, — засмеялась она. — Было так весело!

— Ты когда освободишься? — спросил он. В это времяна светофоре загорелся зеленый свет.

— Часа через три, — чуть дрогнувшим голосомответила она, — а почему ты спрашиваешь?

— Может, сходим куда-нибудь, поужинаем.

— У меня вечером важное свидание, — как-тонеуверенно сказала она.

Это не ускользнуло от Фанилина, опытного сердцееда.

— Жаль, — вздохнул он, — такая неожиданнаявстреча. Может, не пойдешь в свой салон?

— Не могу. Уже опаздываю, — почти жалобнопроизнесла она, надеясь, что он будет настаивать.

— Жаль, — повторил он, подъезжая к салону, —всего тебе хорошего, Мара.

Она была немного удивлена и даже расстроена, что он таклегко согласился с ее доводами, отпуская ее. С другой стороны, наверно, такбыло лучше для всех. Если они появятся где-нибудь вместе, Чиряеву навернякадоложат даже в тюрьму.

— До свидания, — печально сказала она, уже пытаясьвыйти из салона автомобиля.

Он нежно погладил ее пальцы, потом с улыбкой поцеловал руку.Сердце забилось сильнее. Уже опасаясь себя, она буквально выдернула руку и,хлопнув дверцей чуть сильнее, чем требовалось, крикнула на ходу:

— До свидания.

Машина не отъехала, когда она подошла к салону. Табличка надверях «закрыто» ее удивила. Она подергала дверь. Появилась знакомаямассажистка.

— Не работаем, — крикнула она Маре, — ревизияначалась.

— Я записана, — сказала Мара.

— Понимаю, но у нас закрыто.

Мара оглянулась. «Мерседес» все еще стоял на месте. Может,это судьба? Она пошла к машине. Он смотрел, как она приближалась. Открыладверцу, наклонилась к нему:

— Салон не работает, в моем распоряжении три часа. Вкакой ресторан поедем?

— Садись, — улыбнулся Фанилин, — это мы стобой по дороге решим. Водителю скажу, чтобы пригнал машину прямо к ресторану.Договорились?

Ей нравился этот мужчина, и его запах, и его чарующаяулыбка, и его роскошная машина. Мысль о Чиряеве заставила ее поморщиться. Нучто особенного, если она пообедает со своим знакомым?

— Согласна, — ответила она, — делай какзнаешь.

Дронго отправился в Онкологический центр, где на следующийдень должны были прооперировать Эдгара Вейдеманиса, отставного подполковникаПервого главного управления КГБ СССР, отправленного на поиски Труфилова.Вейдеманис, по существу, оказался заложником тех, кто не желал возвращенияТруфилова в Москву. За подполковником следовала целая группа профессиональныхубийц, охотившихся за Труфиловым. Но благодаря Дронго одних убийц арестовали,другие погибли, Труфилова доставили в Москву, а Вейдеманис попал в больницу.

Ни для кого не было секретом, что Вейдеманис тяжело болен.Именно поэтому он и согласился сыграть роль идеальной мишени, когда отправлялсяна поиски Труфилова, зная заранее, что его уберут, как только поиски увенчаютсяуспехом. По заключению врачей, левое легкое фактически уже отказало, и толькосрочная операция могла дать призрачные шансы на жизнь. Операция была назначенана одиннадцатое мая. Десятого в пять часов вечера Дронго поехал на Каширскоешоссе в дом страданий и боли, именуемый Онкологическим центром.

Само общение с больными и врачами повергало каждого,попавшего сюда, в шок. Вся атмосфера этого заведения была пропитана отчаянием истрахом. Согласно статистике, не все умирали от рака, некоторые выживали, ичисло умерших от сердечно-сосудистых заболеваний значительно превышало числопогибающих от злокачественных опухолей. Но сама эта болезнь таила в себе нечтозловещее, непонятное, загадочное, пугала своей непредсказуемостью иобреченностью.

Вейдеманис лежал в отдельной палате. По настоянию Романенкоу палаты постоянно дежурил сотрудник милиции. Больного уже готовили к операции,и после пяти часов вечера все посещения были отменены. Когда Дронго приехал,дежуривший сотрудник милиции сообщил, что у Вейдеманиса посетители. Пожилаяженщина с девушкой. Это были мать и дочь больного. Они приехали сегодня изВитебска, где скрывались целый месяц. Приехали, чтобы увидеть родного человека,возможно, в последний раз.

Вейдеманис улыбнулся. Глаза матери были полны боли, иДронго, не в силах смотреть на нее, отвернулся. Мать, стоящая у постелиумирающего сына. Что может быть страшнее? У девушки взгляд был строгий,настороженный и немного испуганный. Совсем еще юная, она многое пережила.Девушку похитили месяц назад, пытаясь шантажировать ее отца, и только Дронгоудалось найти выход из этой запутанной ситуации.

Несмотря на свои шестнадцать лет, она была уже вполнесформировавшейся девушкой. Высокая, с овальным лицом и прозрачной кожей,красивыми большими глазами и тем скорбным взрослым взглядом, какой бывает уребенка, выросшего без матери. Илзе, так звали девушку, дружески кивнулаДронго. Она знала, что он спас и ее, и отца. Вейдеманис не хотел тратитьпоследние деньги на лечение, но Дронго настоял на операции и оплатил ее.

— Спасибо, что пришел, — сказал Эдгар, с трудомпротянув Дронго руку, которую тот осторожно пожал.

Дронго пододвинул к кровати стул и сел, улыбаясь, всем своимвидом демонстрируя оптимизм, чтобы хоть немного приободрить мать и дочь.

— Завтра операция, — выдохнул Эдгар.

— Не надо об этом, — попросил Дронго, — лежиспокойно. Иначе твоя мама выгонит меня и будет права.