Агентство "Золотая шпилька". Дело парикмахера Любочки. Бес в ребро - Ирина Меркина Страница 16

— Но как ты себе это представляешь? Я приезжаю в Москву, беру твои документы, поселяюсь у тебя в квартире, ношу твои трусы, а вечером ложусь в твою постель…

(А он не такой дурак, каким прикидывается. И воображение работает. Еще немного, и получится додавить его до конца.)

— Именно так, сообразительный ты мой! Ты ложишься в мою постель, достаешь свой аппарат и засаживаешь моей жене. И одаряешь ее своей плодовитой спермой. За это днем ты ездишь на моей тачке, жрешь из моего холодильника такую хавку, о которой даже в журналах не читал, и тратишь мои бабки, как хочешь. А потом еще получаешь гонорар. Трусы я куплю тебе новые, так и быть. И если тебя со всего этого счастья так уж воротит, ты напряжешься и сделаешь Алине ребенка как можно скорее.

— Она сразу поймет, что это не ты.

— Если не проколешься, то не поймет. Каким образом? Моих родинок она не знает, у нее слишком тонкая натура, чтобы обращать внимание на такие пустяки. Для гарантии будешь это проделывать в темноте, скажешь — доктор прописал.

— Но я же трахаюсь не так, как ты!

— Брось, это в журналах для девочек придумано, что все женщины разные, все мужчины разные и каждый трахается по-своему. На самом деле и у цветов, и у бабочек все одно и то же. А уж о людях и говорить нечего. Кино посмотри — все эротические сцены похожи, как близнецы. А что до разности… Человек сегодня один, а завтра другой. Промежность джинсами натер или порнуху посмотрел — вот и разный. А главное — вали на лечение. Объясняй, что тебя все научили делать по науке, чтоб дети качественные получались.

— А привычки? Кашель, чихание, сморкание, храп? Тоже результат лечения? Или скажешь, у всех одно и то же?

(Отлично! Мы уже выстраиваем стратегию будущей операции.)

— Кирилл, ну придумай что-нибудь, прояви солдатскую смекалку. У нас с ней раздельные спальни. Будешь храпеть и сморкаться так, чтоб она не видела. Главное, она не подозревает, что у меня есть брат, так что ничего такого ей и в голову не придет.

— А почему, кстати, она не подозревает?

— А потому, кстати, что вряд ли ее папаша давал бы деньги на твоих спиногрызов так же охотно, как на мои карманные расходы. И кстати, если ты сейчас откажешься, с материальной помощью будет покончено. Раз и навсегда. А если сделаешь… Кира, ты меня спасешь от позора и разорения. Ты не представляешь, что это для меня значит.

Вадим так и не понял, что больше подействовало на брата — угрозы или сцена из мыльного сериала, которую он изобразил под занавес.

Кирилл не собирался никуда ехать, а тем более играть в эту Вадькину комедию с переодеванием. Во-первых, опасно, во-вторых, глупо, в-третьих…

В-третьих, ну зачем ему это все? Москва! Да что он там не видел! Перебираться в чужой город, спать на новом месте, жить с незнакомой женщиной и притворяться, что ты тут свой? От всего этого можно если не свихнуться, то невроз заработать точно. Ему ведь не двадцать лет, когда человек состоит из примитивных инстинктов и ему все равно, что есть, где спать, с кем пить, кого трахать и так далее. С возрастом привыкаешь к комфорту, а комфорт — это твои привычки, это твой старый диван, шлепанцы, домашние штаны с пузырями на коленках, пиво по субботам. Традиции, вот как это называется. Жизнь стоит на традициях. Отними у человека его шлепанцы и традиции — и жизнь разбита.

Ну да, деньги. Баксы. Зеленые. Пятьдесят кусков, черт бы их побрал. Но не всё ведь можно купить за деньги. Он небогатый человек, но никому пока еще не продавался, потому, наверное, и беден. Да, подарки принимал, но ведь от родного брата! А теперь брат думает, что за свои несчастные подачки может вертеть Кириллом как угодно. Так вот — нет! Он не хочет, не согласен и вообще не будет обсуждать этот бред.

Все эти правильные и разумные вещи Кирилл говорил себе, энергично вытаскивая одну рыбу за другой — наконец-то пошел клев! — меняя червяков, чертыхаясь и уже почти не слушая Вадима. Вернее, ему казалось, что он не слушал. К концу удачной рыбачки оказалось, что он не только слушал, но и отвечал, и поддакивал, а в итоге неожиданно так повернулось, что согласился. Вадим достал из широких штанин толстую пачку денег — и правда баксы, зеленые, ну и ну! — и Кирилл понял, что сделка заключена. Вот это влип!

В тот же день они объявили изумленной Светке, что Вадим организовал Кириллу в Москве очень выгодный контракт в хорошей фирме, выдали ей «аванс» и стали готовиться к отъезду в столицу. На самом деле сперва путь их лежал в славный город Санкт-Петербург, где планировалось разработать всю операцию в деталях. Вадим выбрал Питер потому, что тот находился примерно на одинаковом расстоянии от Москвы и Петрозаводска, и потому, что их обоих там никто не знал. Кроме того, град Петра имел более или менее столичные размеры и размах, что было необходимо для тренировки неотесанного брата на местности.

Светка Колосова, конечно, понимала, что выгодные контракты бывают только в мышеловке. Но молчала. Во-первых, десять штук баксов пришлась в хозяйстве очень кстати. Во-вторых, были и другие причины, о которых она никому не могла рассказать.

Люди никогда ничего не замечают. Ни-ког-да! Он знал это наверняка. Сказки о всевидящих старушках-соседках придуманы авторами детективов, чтобы окоротить потенциальных преступников. Раньше церковь пугала: не воруй, Боженька на небе все видит! Потом коммунисты стращали: ЧК не дремлет, Старший Брат думает о тебе! Теперь осталось только недреманное око самого народа: тихо — люди услышат, кто-то узнает!

Ничего-то эти люди не услышат и не узнают. И соседки, и старушки не видят дальше собственного носа и опознают окружающих по знакомым деталям. Стоит убрать эти детали, как ты станешь неузнаваем.

Отчим любил со смехом рассказывать, как они с мамой вернулись с курорта, где он сломал ногу, а мать покрасила волосы. В тот же день во дворе, где они прожили два года, соседи спрашивали бабушку, что это за пара поселилась — он с костылем, она рыжая?

Сам он обнаружил, что его никто не узнаёт, когда вернулся из стройотряда обросший, с густой черной бородой. Потом на факультете началась «военка», он постригся, сбрил бороду и тут же услышал у подъезда: «Здорово, Вадим! Ты когда приехал?»

А вот обратный пример. У них на курсе учились две лесбиянки. Одна, страшненькая и мелкая блондинка мышиной масти, была фанатично влюблена в другую, тоже страшненькую, но брюнетку, высокую, с пышной фигурой. Так малявка умудрялась сдавать половину экзаменов и за себя, и за свою возлюбленную одним и тем же преподавателям, меняя прическу, макияж и «корочку» с фотографией на зачетке.

О хваленой женской наблюдательности лучше вообще молчать. В дни шальной юности Вадим не раз знакомился на улице с девушками, а на следующее свидание посылал приятеля, примерно подходящего по росту и масти, экипировав его своим шарфом или «той самой» рубашкой. И кроме неуверенного: «А ты что, постригся?», никаких вопросов не возникало.

И не возникнет. Три недели в Питере он снабжал Кирилла подробными сведениями, главным образом технического характера: расположение комнат, местонахождение вещей, распорядок дня. Ближайшие магазины и киоски. Имена немногих знакомых соседей и их собак. Цвет полотенец и халатов (фраза: «Дорогая, а где моя терракотовая пижама?» звучит убедительнее воспоминаний о медовом месяце).