Третья пуля - Джон Диксон Карр Страница 17

— Вероятно, сэр, у вас имеется какая-то идея насчет того, что произошло в действительности? — предположил Пейдж. Он произнес это не без злорадства, которое уязвило Маркуиса.

— Вы абсолютно правы, молодой человек. Я знаю, кто убийца и как было совершено преступление. Но мне нужны факты и доказательства. К тому же я испытываю унижение при мысли, что могу ошибиться, хотя возможность этого настолько мала, что ее не стоит принимать во внимание… Давайте займемся фактами. Вам удалось раскопать что-нибудь еще?

— Только то, что касается алиби. Например, Дейвис. — Пейдж быстро взглянул на полковника, но тот оставался невозмутимым. — Его алиби — то, что он был в кухне с кухаркой и горничной с двадцати минут шестого до без четверти шесть, — более-менее подтвердилось. Я говорю «более-менее» —, так как, по словам кухарки, около половины шестого он спускался в подвал за пивом. Вопрос в том, хватило бы ему времени добраться до павильона и вернуться назад. Остается еще один человек, связанный с делом, — старый Элфред Пенни. У него нет алиби в том смысле, что его невозможно проверить. Пенни говорит, что ушел из библиотеки Гилдхолла в пять и поехал на метро, но из-за отмены поездов на паре пересадок вернулся домой не раньше без двадцати шесть. Пассажир метрополитена — последний человек, чьи передвижения можно отследить. Лично я думаю, что он говорит правду.

Пейдж захлопнул записную книжку.

— Это все, сэр. Больше никто не связан с делом. Значит, убийца — один из них. Есть еще два факта, которые завершают мой рапорт, и я назову их, если хотите, но они всего лишь показывают, как сузился круг подозреваемых.

— Все-таки лучше назовите их.

— Да, сэр. Я пытался выяснять, кто подделал отпечатки обуви десятого размера и женские следы. Мне разрешили обследовать все гардеробы в доме. Женский след оставила правая туфля четвертого номера. И Айда, и Кэролин носят этот размер. Но ни на одной туфле в доме не было никаких признаков грязи, если не считать обычных брызг дождя при хождении по улице. Это факт номер один. Факт номер два касается мужской обуви. Только один человек в доме носит десятый размер.

— Кто? — резко осведомился полковник Маркуис.

— Пенни.

Пейдж не мог определить по выражению лица полковника, ободрен он или разочарован, но какая-то реакция, несомненно, имела место. Маркуис склонился вперед при свете пламени, щелкая пальцами и сверкая глазами. Но так как он молчал, Пейдж добавил:

— У Пенни только две пары ботинок — коричневая и черная. Черную он носил вчера, и она была мокрой. Но ни на одной паре нет пятен грязи, а грязь чертовски трудно счистить полностью.

Он умолк, заметив, что обслуживающий их официант с таинственным видом просунул голову в дверь и осторожно шагнул в комнату.

— Прошу прощения, но вы полковник Маркуис? Думаю, — закончил официант тоном человека, делающего вывод, — вас просят к телефону.

Заместитель комиссара быстро поднялся, и Пейдж заметил, что он впервые выглядит обеспокоенным.

— Иду, — сказал он и обратился к Пейджу: — Это скверно. Только мой секретарь знает, где я. Но я велел ему не звонить мне, если… Вам лучше пойти со мной, инспектор.

Телефон находился в узком коридоре на задней стороне здания, пахнущем старым деревом и пивом. При свете лампы Пейдж видел выражение лица своего шефа, и им также начала овладевать тревога. Мужской голос в трубке был таким громким, что полковнику пришлось отодвинуть ее от уха.

— Это вы, полковник? — осведомился голос. — Говорит Эндрю Траверс… — В трубке послышался кашель. — Я звоню от Мортлейков.

— Что-нибудь не так?

— Да. Вы слышали о девушке — кажется, ее зовут Сара Сэмюэлс, — которую наняли горничной и которая должна была в будущем месяце заменить Милли Райли? Как вам известно, она была здесь вчера во второй половине дня вместе с другими кандидатками и ушла последней из них. Сара звонила сюда около часа назад. Она хотела поговорить с Кэролин — сказала, что должна сообщить ей нечто очень важное и боится говорить об этом с кем-то еще. Кэролин наняла ее, а другим она, похоже, не доверяет. Но Кэролин ушла проследить за приготовлениями к похоронам. Я сказал, что я… э-э… семейный адвокат, и предложил сообщить все мне. Девушка долго мялась и наконец сказала, что придет в дом судьи, как только сможет.

— Ну?

Пейдж представлял себе массивное бледное лицо сэра Эндрю Трэверса, почти кричащего в трубку.

— Сара Сэмюэлс не дошла до дома, Маркуис. Она лежит мертвая на подъездной аллее, со столовым ножом в спине.

Полковник Маркуис медленно положил трубку и повернулся.

— Я должен был предвидеть это, инспектор, — сказал он. — Но до звонка Трэверса я не мог объяснить один пункт… Очевидно, кто-то в доме снова подслушал разговор по параллельному аппарату.

— Вы имеете в виду, что ее убили с целью помешать сообщить о чем-то? — Пейдж потер лоб. — Но я не понимаю, что она могла видеть или слышать. Даже если Сара Сэмюэлс задержалась позже других кандидаток, она должна была уйти до четырех. В это время судья был жив и здоров.

Полковник, казалось, не слышал его. Он едва не грыз ногти.

— Но меня беспокоит не это, инспектор. Я мог предвидеть, что преступник попытается убить Сару Сэмюэлс. Но не таким образом. Это была роковая ошибка. Теперь у меня есть доказательства — осталось сделать только одно, и я смогу произвести арест. Не понимаю, почему убийца сделал это таким странным образом и на территории дома судьи — разве только в слепой панике или…

Он махнул рукой и выпрямился.

— Садитесь в полицейскую машину, инспектор, и поезжайте в Хампстед как можно быстрее. До моего прибытия занимайтесь обычной рутиной. Я вскоре последую за вами. Мне нужно захватить с собой двух важных свидетелей. Один из них… увидите сами. А другой — Гейбриэл Уайт.

Пейдж уставился на него.

— Полагаю, сэр, вы знаете, что делаете. Думаете, Уайт все-таки виновен?

— Нет, Уайт не убивал судью. А тем более не мог убить девушку, сидя под нашим наблюдением в Скотленд-Ярде. Но он будет очень полезен при реконструкции, — добавил полковник Маркуис, — когда я примерно через час продемонстрирую, каким образом убийца выбрался из запертой комнаты!

Огни машины Скотленд-Ярда обозначили в темноте крутую дугу. Подъездная аллея сворачивала к дому, по обеим ее сторонам темнели вязы, и это место не было видно ни из дома, ни из сторожки привратника. Белая волнистая пелена тумана прилипала к земле, как скатерть.

Пейдж поднялся с переднего сиденья полицейского автомобиля и посмотрел поверх ветрового стекла. Фары освещали тело женщины, лежащее частично на спине, частично на правом боку фута на два-три левее, почти у корней вяза.

Взяв фонарь, Пейдж вышел из машины. Неподалеку от тела стояло несколько человек. Среди них был сэр Эндрю Трэверс — без шляпы и с поднятым воротником темно-синего пальто он выглядел куда менее впечатляюще. Айда Мортлейк выглядывала из-за дерева. Привратник Робинсон, похожий на гнома в зюйдвестке, светил фонарем.