Живая бомба - Фридрих Незнанский Страница 17

— Ваш Эдик болван, — оборвал словоохотливого кавказца Камельков. — Да и сами вы не лучше.

— Эх, Михаил Петрович… Похоже, вы не понимаете, в каком тяжелом положении оказались. А ну-ка признавайтесь, какого черта вам понадобилось в моем клубе? Что вы искали в подвале?

— Мужской туалет, — с усмешкой ответил Камельков. — Кстати, — он скосил глаза к переносице, — что это такое белеет у меня на носу?

— Это пластырь. Не волнуйтесь, ваш нос не сломан, но ушиб довольно сильный. Скажите спасибо Эдику — он умеет бить больно, но аккуратно.

— Ему просто повезло. Он застал меня врасплох.

Ашкеров белозубо улыбнулся:

— Это было несложно. С пьяным человеком справиться легче, чем с трезвым. А вы, Михаил Петрович, были пьяны, и довольно сильно. Видели бы вы себя со стороны! — Ашкеров рассмеялся. — Честное слово, Михаил Петрович, вы пять минут карабкались по этому несчастному дереву! А потом еще пять балансировали на карнизе, стараясь сохранить равновесие!

— Чушь! — вспылил Камельков. — Подъем занял у меня не больше минуты!

— Это вам так только кажется. А из женского туалета вы выбежали как раненый слон. Держу пари, топот был слышен за три квартала отсюда!

«Неужели это так?» — подумал Камельков и почувствовал, как его щеки наливаются пунцовой краской стыда.

— Итак, выкладывайте. Кто вас послал и какова была цель вашей отчаянной вылазки? Вы хотели ограбить мой винный погреб? Или подбросить мне пару «жучков»?

У Камелькова было три варианта действий. Первый — честно во всем признаться. Второй — придумать какую-нибудь фантастическую историю. Третий — блефовать. Камельков выбрал последний вариант.

— Ладно, — жестко сказал он, — хватит ломать комедию. Я следователь Генеральной прокуратуры Камельков. Каждое наше слово прослушивается. Клуб окружен бойцами СОБРа. Советую вам снять с меня наручники, пока мои ребята не ворвались сюда. Добровольное признание облегчает вину.

Ашкеров выслушал эту гневную тираду с абсолютно спокойным выражением лица. Затем слегка приподнял черные брови и произнес:

— Что-то я не понимаю, о какой вине идет речь.

— Бросьте кривляться! — резко осадил его Камельков. — В здании клуба находится центр для подготовки наемных убийц, и нам это известно! Чем скорее вы во всем признаетесь, тем лучше будет для вас!

Ашкеров и Эдик удивленно переглянулись.

— Кто вам об этом рассказал? — спросил Ашкеров неприятным, отчужденным голосом.

Камельков улыбнулся:

— У нас везде свои люди, Ашкеров. Более того, мы прослушиваем ваши телефонные разговоры. Нам известна вся подноготная вашей жизни. А теперь быстро освободите меня! Спектакль окончен!

Ашкеров повернулся к телохранителю-верзиле.

— Эдик, — негромко сказал он, — наш гость хочет, чтобы спектакль поскорее закончился. Помоги ему, пожалуйста.

Эдик подошел к сидящему на стуле Камелькову и коротко, без замаха, врезал ему кулаком в челюсть. Ослабленное алкоголем и мордобоем сознание Камелько-ва погрузилось в непроглядную тьму.

Напротив Камелькова стоял стул, а на стуле сидел пожилой джентльмен с остатками рыжих волос на голове и пристально смотрел Камелькову в глаза.

Он повернулся к сидящему в кресле (нога на ногу, в белых зубах сигара) Ашкерову и спросил:

— Значит, это и есть ваш Камельков?

— Он самый, — отозвался Ашкеров. — Проник в клуб через окно и пытался пробраться в подвал. Утверждает, что следователь Генеральной прокуратуры! — Ашкеров откинул голову назад и негромко рассмеялся.

— Ну а вы что скажете? — обратился рыжеволосый к Камелькову.

— Сперва я хотел бы знать, с кем я говорю, — отчеканил Камельков.

— Что ж… Весьма разумный подход. Вы, уважаемый Михаил Петрович Камельков, говорите с начальником Московского уголовного розыска генерал-майором Грязновым. Устраивает вас такой ответ? Или вы желаете общаться только с президентом и министром МВД?

Камельков недоверчиво посмотрел на рыжеволосого:

— Если вы Грязнов, то должны знать, что я звонил вам сегодня утром. Вы мне порекомендовали обратиться к майору. Как его фамилия?

— Половцев.

— Точно! Вячеслав Иванович, вы даже не представляете, как я рад вас видеть! Но… Но постойте. Как вы здесь оказались?

— Очень просто. Мне позвонил мой старый друг и сказал, что на его клуб совершено нападение. Злоумышленник, который собирался разорить винный погреб моего друга, представился следователем Михаилом Камельковым. И вот я здесь! А как здесь оказались вы, молодой человек, ума не приложу. Да, и кстати, Азамат сказал, что вы были очень пьяны. Может, объясните, что это за концерт?

Камелькову вдруг стало мучительно больно и стыдно за прожитый день.

— Видите ли, Вячеслав Иванович, — преодолевая собственное смущение, начал он, — мне больно об этом говорить, но ваш старый друг Азамат Ашкеров — матерый бандит. В этом клубе находится центр по подготовке наемных убийц. В одном из подвальных помещений они оборудовали стрелковый тир. Мне бы не хотелось вас пугать, но мне кажется, что живыми нам с вами отсюда не выбраться. Если, конечно, вы не с ними заодно.

Грязнов посмотрел на Камелькова с веселым интересом.

— Забавный ты парень, — сказал он. — Вот только представления о мире у тебя неверные. Ты что же, сынок, в каждом кавказце видишь заведомого негодяя и убийцу?

— Не в каждом, — угрюмо ответил Камельков. — А только по наводке.

— По наводке, говоришь? И кто ж тебя навел? Кто надоумил?

Камельков потер пальцем висок и поморщился.

— Агент, которого мне порекомендовал майор Половцев, — тихо ответил он.

— Имя!

— Половцева?

— Агента!

— Э-э… Ростислав Гамов.

Глаза Грязнова насмешливо прищурились:

— Сколько ты ему заплатил?

Камельков уже понял, что попал впросак, но делать было нечего — когда спрашивает старший по званию, нужно отвечать.

— Триста рублей плюс водка и пиво.

— И все?

— У меня больше не было.

— Жаль. Добавил бы еще сотню баксов — он бы рассказал тебе о том, кто убил Кеннеди. — Грязнов повернулся к Азамату Ашкерову и спросил: — Знаешь этого Гамова?

— Еще бы! с усмешкой ответил тот. Это тот бездельник, которого я уволил три месяца назад за пьянство и воровство. Он работал у меня охранником. «Работал» — это только так говорится. На самом деле слонялся из угла в угол да бармена на жалость пробивал, чтобы тот стопочку ему нацедил. А когда понял, что того слезами не возьмешь, перешел к активным действиям. За неделю на двести баксов товара пропало.