Письмо от русалки - Камилла Лэкберг Страница 17

— И по очереди звонить и заказывать еду с доставкой на дом к приходу наших дорогих мужей.

— Вот видишь! Все будет просто супер, — Анна со стоном откинулась на стуле и облизала пальцы. — Все, я наелась.

Положив отекшие ноги на стул, стоявший рядом, она сложила руки на животе и спросила:

— Ну что, ты поговорила с Кристианом?

— Да, я была у него в четверг.

Эрика последовала примеру Анны и тоже положила ноги на стул. Одинокая булочка, оставшаяся на блюде, буквально умоляла, чтобы ее съели, и после небольшой внутренней борьбы Эрика потянулась и взяла ее.

— Так что же все-таки случилось?

На мгновение Эрика заколебалась, однако она не привыкла скрывать что-либо от сестры и в конце концов рассказала ей обо всех письмах со зловещим содержанием.

— Боже, какой ужас! — воскликнула Анна и покачала головой. — И еще очень странно, что они начали приходить до того, как книга вышла в свет. Логичнее было бы, если бы они начали приходить сейчас, когда о Кристиане стала появляться информация в прессе. Я имею в виду — ему пишет человек, который явно не в себе.

— Да, похоже на то. Между тем Кристиан не желает относиться к этому всерьез. Во всяком случае, так он говорит. Зато я заметила, что Санна всерьез обеспокоена.

— Ничего удивительного, — сказала Анна и стала собирать пальцем крупинки сахара, оставшиеся на блюде.

— Во всяком случае, сегодня он будет раздавать автографы, — проговорила Эрика, и в ее голосе прозвучала гордость. Она во многом чувствовала себя причастной к успеху Кристиана и к тому же заново переживала вместе с ним свой писательский дебют. Ей вспомнилось, как она подписывала свои первые книги. Это было ни с чем не сравнимое чувство.

— Ух ты, здорово! А где он будет раздавать автографы?

— Сначала в книжном магазинчике «Книги и канцелярия», а затем в «Букиа» в Уддевалле.

— Надеюсь, народ повалит. Жаль будет, если ему придется сидеть там в одиночестве.

Эрика сморщилась, вспоминая свою первую автограф-сессию в книжном магазине в Стокгольме. Целый час она просидела, изо всех стараясь делать веселое лицо, в то время как люди проходили мимо, не обращая на нее никакого внимания.

— О нем так много писали в газетах, что кто-нибудь наверняка придет. По крайней мере, из любопытства, — ответила она, от души надеясь, что так и будет.

— И какое счастье, что газеты пока не разнюхали про всю эту историю с угрозами, — проговорила Анна.

— Да уж, повезло, — кивнула Эрика и заговорила о другом. Однако чувство смутной тревоги не покидало ее.

Они собирались поехать в отпуск, и он не мог дождаться этого дня. Он не понимал до конца, что это значит, но слово звучало так многообещающе — «отпуск». И они поедут в вагончике-прицепе, который стоит на участке.

Ему никогда не разрешалось туда заходить. Несколько раз он пытался заглянуть внутрь через окно, завешанное коричневыми шторами, но ему ничего не удавалось разглядеть, а дверь всегда была на замке. Теперь же мать затеяла уборку. Дверь прицепа стояла нараспашку, чтобы «хорошенько проветрить», как сказала мать, и множество подушек отправилось прямиком в стиральную машину, чтобы отстирался затхлый зимний запах.

Все представлялось каким-то сказочным приключением. Его волновало, разрешат ли ему сидеть в прицепе, пока они едут — в маленьком движущемся домике, летящем навстречу новому и неизведанному. Но спросить об этом он не решался. В последнее время у матери было непонятное настроение. Жесткие ноты в ее голосе звучали все отчетливее, отец все чаще уходил на прогулки или сидел, спрятавшись за газетой.

Иногда он замечал, что она смотрит на него каким-то странным взглядом. В ее глазах появилось какое-то новое выражение, которое пугало его и отбрасывало назад в ту темноту, которую он оставил позади.

— Ну что, ты так и будешь стоять и пялиться или все-таки собираешься мне помочь? — спросила мать, упершись руками в бока.

Он вздрогнул от суровых ноток в ее голосе и поспешно подбежал к ней.

— Возьми вот это и отнеси в прачечную, — сказала она и швырнула ему несколько дурно пахнущих одеял с такой силой, что он едва устоял на ногах.

— Да, мамочка, — пробормотал он и кинулся выполнять ее поручение.

Если бы он только знал, в чем провинился! Ведь он во всем слушался мать. Никогда не противоречил ей, хорошо себя вел и не оставлял за собой грязи. И все равно иногда казалось, что она его просто видеть не может.

Он пытался поговорить об этом с отцом. Собрался с духом в одну из тех редких минут, когда они оказались вдвоем, и спросил: почему мать его больше не любит? Отец на мгновение отложил газету и коротко ответил, что все это глупости и что он больше не желает об этом слышать. Мать очень расстроилась бы, если бы услышала его слова. Он должен быть благодарен, что обрел такую мать.

Больше он не задавал вопросов. Менее всего ему хотелось расстраивать маму. Он мечтал только о том, чтобы она была весела и снова гладила его по волосам, называя своим любимым мальчиком. Вот и все, что ему было нужно.

Положив одеяла рядом со стиральной машиной, он усилием воли отогнал от себя все тяжелое и мрачное. Они поедут в отпуск. На машине с вагончиком-прицепом.

Кристиан сидел и постукивал ручкой по маленькому столику, выставленному в помещении магазина. Рядом с ним лежала пачка свежеотпечатанных книг. Он по-прежнему не мог оторвать от них взгляда, так это было невероятно — видеть свое имя на обложке книги. Настоящей книги.

Правда, толпа до сих пор не собралась, и он подозревал, что наплыва страждущих не будет. Народ собирается только на Гийу или Марклунд. [6]Сам он был вполне доволен уже тем, что его попросили поставить свой автограф на пяти экземплярах «Русалки».

Однако он чувствовал себя достаточно потерянным. Люди проходили мимо, бросали на него любопытные взгляды, но не останавливались. Он не знал, как себя вести — здороваться, когда они смотрели на него, или делать вид, что занят своими делами.

На помощь ему пришла Гуннель, владелица книжного магазина. Подойдя к нему, она кивнула на стопку книг.

— Послушай, не мог бы ты подписать несколько экземпляров для магазина? Хорошо было бы иметь несколько штук с твоими автографами, чтобы продать их потом.

— Конечно. Сколько? — спросил Кристиан, радуясь тому, что для него нашлось занятие.

— Ну, штук десять, — ответила Гуннель и поправила несколько книг, торчавших из стопки.

— Без проблем.

— Мы распространили информацию, — сказала Гуннель.

— Не сомневаюсь, — проговорил Кристиан и улыбнулся. Он понимал, что хозяйка боится, как бы он не подумал, что отсутствие поклонников — результат недоработки магазина. — Мое имя мало кому известно, так что я и не ожидал ничего особенного.