Пожиратели таланта. Серебряная пуля в сердце - Анна Данилова Страница 17

– Скажите мне, пожалуйста, что с ней сделали? Где ее нашли? Чего от нее хотели?

Лиза, тщательно подбирая каждое слово, рассказала матери о том, что произошло с ее дочерью.

– Теперь вы понимаете, почему я к вам пришла?

– Вы говорите, что ее пытали? Ну, нет… это не про мою дочь! Ее явно с кем-то спутали. Она же такой человек… Она не могла знать ничего такого, чего не рассказала бы под угрозами! Она была слишком открытым и мягким человеком! Да и друзья ее по большей части безобидные. И бедные. Не знаю, куда моя девочка вляпалась…

– Мне нужны фамилии ее друзей, знакомых, кто мог бы рассказать о ее последних днях. Чем она жила, с кем встречалась, куда ездила.

– Господи… Нет, этого не может быть… Вы не представляете себе, как счастлива она была еще совсем недавно! Я просто забыла вам рассказать. Она же недавно, несколько дней тому назад, вернулась из Парижа! Да-да, она выиграла путевку, туристическую, ее книга стихов победила на конкурсе, который устроил один из ее друзей, тоже поэт, ставший бизнесменом… Очень хороший человек, его фамилия Северцев. Владимир Александрович.

Лиза достала блокнот и быстро все записала.

– Лора, если вы в состоянии встать, давайте сядем в машину, я довезу вас до дома. И там вы подробнейшим образом расскажете мне все, что вам известно об этом Северцеве и обо всех остальных знакомых Любы. А заодно дадите мне ключи от ее квартиры. Возможно, там мы найдем ответы на наши вопросы… Лора, вы же хотите, чтобы мы нашли убийцу вашей дочери?

Лора, вместо того чтобы ответить, обернулась к двери морга и внезапно, в эту именно секунду в полной мере осознав всю глубину своего горя, разразилась бурными рыданиями.

К вечеру он окончательно осознал, что надо бежать. Все бросить – и бежать куда глаза глядят. Дом, тот самый дом, в подвале которого он убил эту рыжую дамочку, глазел на него не одним десятком окон, и за этими окнами могли в тот момент, когда он выволакивал ее из машины, находиться люди, свидетели. Они могут опознать машину и его самого. И пусть машина угнанная, но все равно, он изрядно наследил в салоне. И пусть его «пальчиков» пока еще нет в базе данных полиции, все равно, лучше подстраховаться и исчезнуть.

К тому же не в лесу ведь все происходило, их могли увидеть и обычные прохожие. И если Николая они могли бы и не заметить, поскольку внешность у него неброская, то суку эту, пугало это огородное с оранжевыми волосами и выбитым зубом, не заметить было просто нереально.

Он поднялся с дивана, на котором провалялся целый день, приходя в себя, и вновь заглянул в холодильник. Словно в его отсутствие в нем могло что-то появиться, «завестись». Голод толкал его в спину, заставил одеться и выйти на улицу.

Надо же такому случиться, что еще недавно он мог бы купить дом в Европе, а может, и гостиницу, кафе, ресторан… Сейчас же он должен считать несчастные рубли, чтобы ему хватило не только на еду, но и на билет до какого-нибудь Тамбова или Воронежа!

Он надел бейсболку, надвинув козырек почти на брови, спустился на улицу и через пару минут вошел в магазин. Так хотелось есть, что на какой-то момент он отказался от желания сэкономить, а потому положил в корзину все то, что любил и без чего не мог жить: колбасу, сосиски, замороженные котлеты. Плюс кетчуп, майонез, пиво, водку. Ну и хлеб, конечно.

Вернувшись домой, он зажег плиту и поставил сковородку, плеснул туда масла и, когда она раскалилась, выложил сосиски. От аппетитного запаха сводило желудок, он судорожными движениями нарезал черный хлеб, открыл бутылку с кетчупом, баночку с майонезом. Разложил всю эту вкусноту на подносе и устроился перед телевизором. Все, как раньше, если не считать того, что теперь на диване с подносом на коленях сидел самый что ни на есть настоящий убийца, преступник, которого ищут по всему городу с фонарями.

Он вновь и вновь вспоминал то утро, когда они с Виталием поняли, что их развели как последних идиотов. Ограбили. И кто?! Две шлюхи!

Николай и раньше называл эту его маникюршу шлюхой, хотя не знал о ней ничего. И пару раз они из-за этого даже катались по полу с Виталием, вцепившись мертвой хваткой друг в друга, пьяные, хрипевшие, ненавидевшие друг друга. «Она не шлюха! Ты ее совсем не знаешь, – хрипел Виталя ему в ухо, и Николаю казалось, что он сейчас оторвет зубами его ухо или опалит его своим горячим драконовским дыханием. – Она нормальная, работает. Чистая! У нее цветы на подоконнике в кухне, а ты – дурак!»

Но все это было так несерьезно… И Николаю на самом-то деле не было никакого дела до этой Вики. Нет, она была, конечно, красивой, нравилась мужикам, возможно, поэтому он и называл ее про себя шлюхой, а иногда, чтобы позлить друга, произносил это хлесткое слово вслух. Но больше всего он боялся другого – что влюбленный в нее Виталий не выдержит, проболтается ей обо всем, что они задумали. Прижавшись к женскому мягкому теплому телу, он захочет (он это знал по себе) рассказать ей обо всем, показать себя сильным и умным, способным на многое ради нее, ради их будущего. Может, если бы Маринка была свободна и не любила своего мужа и если бы у него с ней все сложилось – он ведь дни и ночи планировал операцию с перевозчиком, – может, и он ей тогда во всем признался бы, все рассказал, наобещал бы шубы-машины-путешествия…

Маринка… Он познакомился с ней случайно. Полгода тому назад. Подвозил ее на своей машине. Сначала были только звонки, ни к чему не обязывающие разговоры…

Интересно, помнит ли она, о чем трепались они тогда вечером, в ресторане, куда он пригласил ее, чтобы раскрутить на более близкое свидание? Или же она запомнила лишь очередного ухажера, которому не без удовольствия сообщила о том, что любит своего мужа и согласилась провести с ним, Николаем, вечер исключительно ради того, чтобы сообщить ему об этом? Красивая, веселая, острая на язычок, всегда шикарно одетая, она, видимо, любила поморочить мужикам головы и флиртовала налево и направо, находя в этом некий особый женский смысл. Вероятно, это делало ее жизнь более наполненной, яркой. Хотя, если разобраться, Маринка эта – настоящая сучка, и если бы не ее глупая фраза о том, как можно заработать деньги, нисколько не напрягаясь (за этой фразой последовала веселая, с пьяным душком история о перевозчике из фирмы, где она работала секретарем), Николай никогда не спустил бы ей напрасно потраченного вечера и сделал бы все возможное, чтобы только добиться ее. Но она подкинула ему эту идею (спасибо ей), и он ухватился за нее, вычислил фирму, где она работает, потом они с Виталием разнюхали все и про перевозчика…

Вряд ли Маринка помнит об этом разговоре, поэтому то, что случилось с перевозчиком, она вряд ли свяжет со своим случайным знакомым. К тому же она могла рассказать о перевозчике не только Николаю, но и вообще кому угодно. Наверняка и мужу своему любимому рассказывала. И брату, свату, дяде, тете… Видимо, прочно засела в ее хорошенькой головке эта преступная, шальная мысль – напасть на перевозчика и забрать деньги.

Вот если бы у нее не было мужа и у них с Николаем все сложилось бы, то и обмывать дельце они не стали бы с этой рыжей. Были бы Вика и Марина. И, если бы Вика задумала что-то, Марина, заподозрив это, предупредила бы Николая.