Алмазная история-2 - Иоанна Хмелевская Страница 17

Троюродный дедуля встретил нас совсем по-другому, с ходу предложив поселиться у него и жить, сколько сами пожелаем. Это ещё тогда, когда мы позвонили ему, с тревогой ожидая, как он примет нас.

— Я тоже еду! — заявила Кристина, обнадёженная ласковым приёмом. — Не волнуйся, для отличия могу прилепить на нос пластырь, но не допущу, чтобы ты одна шлялась по историческим апартаментам и купалась в роскоши!

— А библиотека? — пыталась возразить я.

— А мы управимся с ней за день. Пойдём вместе, уже знаем, где искать. К дедуле же поедем на следующий день.

— Ну ладно, как знаешь. Но сегодня я живу в твоей гостинице! Хватит с меня, намучилась в своей. К роскоши надо привыкать!

* * *

Троюродный дедушка прекрасно сохранился: высокий, худощавый седовласый джентльмен. Принял он нас в библиотеке, глянул на Кристину и заявил:

— Не нужны мне никакие удостоверяющие личность документы. У меня есть глаза, и я пока прекрасно вижу без очков. Пошли, девочки, покажу вам одну вещь.

И, не давая вставить слова, потащил нас в салон. Был ясный полдень, большую гостиную заливал солнечный свет. Дедуля остановился перед одним из множества портретов, украшавших стены.

— Ну, что скажете? — взволнованно воскликнул он, чрезвычайно довольный собой. — Вглядитесь хорошенько, это одна из наших общих прабабок. Арабелла Блэкхилл. А зеркало за вашими спинами.

Взглянула я на Арабеллу и, потрясённая, повернулась к Кристине. Господи боже мой!

На сей раз переоделась Кристина. На голове у неё был рыжий парик, цвета молодых каштанов, освещённых солнцем. На изгибах локонов, рассыпавшихся по плечам сестры, вспыхивали красные огоньки. Кристина надела зеленую блузку со стоячим воротничком и декольте спереди, в ушах покачивались зеленые же клипсы. Пластырь на нос сестра не стала прилеплять, но немного изменила форму бровей. И выглядела теперь точь-в-точь как Арабелла на портрете! Да что я говорю, это был портрет Кристины, вот только неизвестно, когда и кто успел его написать?!

А дедушка потирал руки от удовольствия, словно такое сходство было именно его рук делом, и только знай приговаривал:

— И вы хотите, чтобы я требовал от вас документы? Сынок мой никак ослеп, ведь он же знает этот портрет.

— Ах, как она прекрасна! — вырвалось у Кристины.

— А разве ты не прекрасна, дитя моё? — подхватил дедушка. — Обе вы прекрасны. — И повернувшись ко мне, милостиво добавил:

— И ты тоже похожа на Арабеллу, хотя и не в такой степени, как твоя сестра. Но очень, очень! Ах, как я рад вас видеть! Ведь прабабка Арабелла была выдающейся личностью, хоть и англичанка, и мне приятно видеть её живой.

Вот, пожалуйста, какую все-таки большую роль в нашей жизни играет его величество случай! За сходство с Арабеллой дедуля с первого взгляда полюбил нас, и родственно-дружеские отношения были установлены в одно мгновение. И мы его полюбили, да и как было не полюбить? Возможно, все-таки в нас и в самом деле сохранились какие-то гены Арабеллы? Вот только теперь придётся постоянно ходить в рыжем парике, тут уж никуда не денешься. Ну да ничего, будем меняться.

Документы я все же предъявила. После ужина, к сожалению, типично английского, то есть средней пакости. Приходится удивляться, что среди англичан попадаются и толстяки. Как от такого можно растолстеть?

Дедуля все же ознакомился с бумагами, хотя было видно — делает это лишь из любопытства. Старичку очень хотелось узнать, как же сложилась судьба потомков Яцека, извините, Джека и Юстины, основоположников теперешней фамильной ветви. Моё желание создать исторический шедевр дедуле чрезвычайно понравилось, он обещал завтра же предоставить в наше полное распоряжение все фамильные архивы вплоть до средних веков. При этом дедуля недвусмысленно изъявил надежду на то, что я стану усердно работать с архивом, он же сможет вволю наслаждаться обществом Кристины-Арабеллы.

Естественно, поселились мы в резиденции.

Перед сном Крыська пришла в мою комнату.

— Нет, я спячу! — гневно заявила она. — Дедуля мне нравится, иначе и быть не может, но сколько времени придётся ходить в парике? От него, проклятого, голова преет!

— Так ведь ты сама этого хотела! — ехидно заметила я. — Ну вспомни, я ещё возражала против таких волос. Сейчас признаю — напрасно. А теперь ничего не поделаешь. Уж пострадай за общее дело. И утешься тем, что ты так же прекрасна, как и прославившаяся своей красотой Арабелла Блэкхилл.

— Пользы мне от этого! Наследницей все равно не стану, тут уж Уильямчик колодой путь преградил. Слушай, не валяй дурака, придумай, чем бы я могла заняться в архиве. В конце концов, читать я умею. И даже писать. А что надо искать — и без тебя знаю. Дай мне хоть один денёк отдыха!

Вообще-то она права. В конце концов, мы составляем одно целое, занимаемся общим делом, нечестно сваливать на одну из нас такую нелёгкую роль. Даже если Крыська по темноте своей что-то в архиве и не заметит, можно задержаться у дедули подольше, чтобы я смогла наверстать упущенное. Это на худой конец. Ведь пребывание в резиденции нам ничего не стоило, так что можно позволить себе пожить и подольше.

— Хорошо, послезавтра, — решилась я. — Надеюсь, завтрашнего дня мне хватит, чтобы разобраться в макулатуре. А один день уж как-нибудь выдержишь. Только прошу тебя, тоже не бездельничай. Хотя бы постарайся запомнить, о чем вы с дедулей говорили, чтобы мне потом не выглядеть склеротичкой, когда поменяемся ролями. Да и тебе тоже, так что хотя бы для себя постарайся.

— Ну хватит, заладила! Постараюсь…

* * *

Проведя в лондонской библиотеке целый день, мы весьма пополнили наши познания в нужной области. Просидели до закрытия, но улов был стоящий! Я принялась уговаривать Крыську остаться в Лондоне ещё на день, чтобы покопаться в полицейских архивах. Ведь некий инспектор Томпсон расследовал дело о самоубийстве полковника Блэкхилла, а в некоторых газетных публикациях упоминалось ещё о скоропостижной смерти экономки полковника. Газетчики со свойственной им склонностью к сенсациям всячески намекали на проклятие, тяготеющее над домом Блэкхиллов. Чрезвычайно, чрезвычайно интересно.

Что же касается алмазной истории, то пресса преподносила её аж в четырех версиях, причём автор каждой из них клялся и божился, что только он сообщает почтеннейшей публике правду и только правду. Бесценный алмаз то пропадал в Индии, то плыл на корабле в Англию, несчастный полковник то его коварно похищал, то, напротив, благородно охранял. Один из журналистов утверждал, что некий ювелир видел его собственными глазами, только из публикации было неясно, где видел: в Англии, во Франции или в Голландии. Связующим элементом во всех этих противоречивых сообщениях был инспектор Томпсон. Если бы он был жив, стал бы для нас бесценным источником информации. К сожалению, полицейский инспектор Томпсон давно скончался, полицейские инспекторы тоже смертны. Но я напирала на то, что у инспектора тоже могли быть потомки, которые тоже могли относиться с уважением к старым бумагам, тем более касающимся такой нашумевшей истории. Наверняка они где-то есть, надо только найти их.