Последний койот - Майкл Коннелли Страница 18

«До чего же ты, парень, противоречив, – усмехнулся Босх, двигаясь на малой скорости вдоль бровки тротуара и высматривая парковочную площадку. – Живешь в аварийном доме, который, как говорят инспектора, может в любой момент завалиться и соскользнуть с горы, но упорно отказываешься оставлять машину в крытом гараже».

Он отыскал парковочную площадку напротив кинотеатра, где показывали порнографические фильмы, в квартале от улицы Променад.

Босх провел час пик, прогуливаясь вверх-вниз по небольшой пешеходной зоне, застроенной ресторанами, кинотеатрами и дорогими магазинами. Во время прогулки он заглянул в ресторанчик «Король Георг», который, как он знал, являлся излюбленным местом детективов из Западного подразделения полиции Лос-Анджелеса, но не заметил ни одного знакомого лица. После этого он съел кусок пиццы в открытой забегаловке на углу и понаблюдал за выступлением уличного циркача, жонглировавшего пятью острыми разделочными ножами. Глядя на него, он думал, что немного представляет, как этот парень чувствует себя в данный момент.

Потом он уселся на лавочку и от нечего делать стал разглядывать проходивших мимо горожан. На него же обращали внимание лишь бездомные, в результате чего ему пришлось раздать не только всю свою мелочь, но и банкноты достоинством в один доллар. Здесь, на Променад, Босх почувствовал себя особенно одиноким. Он вспомнил Кэтрин Регистер и то, что она рассказывала о своем прошлом. Она сказала, что стала сильной, но он знал, что иной раз сила и внутренний покой проистекают из глубокой душевной печали. Печали же в ней тоже было с избытком.

Он подумал о том, что она чувствовала пять лет назад. Ее муж умер, она предалась воспоминаниям и неожиданно обнаружила в них зияющую дыру. И испытала душевную боль. И тогда послала ему открытку в надежде, что он как-то облегчит ее страдания. И это почти сработало. Он пошел в архив и затребовал старую папку с делом об убийстве. Но тогда у него не хватило сил, а может, он просто был еще слишком слаб, чтобы до конца расследовать это дело.

Когда стемнело, он поднялся с лавочки и побрел вниз по Бродвею к заведению «Мистер Би», где, оседлав высокий стул в баре, заказал кружку пива и стаканчик виски «Джек Дэниелс». На маленькой сцене в глубине заведения играл квинтет с солирующим тенор-саксофоном. Музыканты заканчивали композицию «Ничего не делай, пока не получишь от меня весточку», и Босх понял, что группа играет уже довольно давно. Сакс немилосердно тянул, и звук у него получался нечистый.

Босх разочарованно хмыкнул, отвернулся от оркестра и сделал большой глоток пива. Потом посмотрел на часы и решил, что если сейчас выедет из Санта-Моники, то заторов на шоссе уже не встретит. Но он остался. Вылив виски в пиво, припал к кружке и долго, не отрываясь, пил эту убойную смесь. Квинтет на сцене заиграл «Прекрасный мир». Никто из парней не вышел вперед и не запел, но им, ясное дело, нечего было и думать конкурировать с Луи Армстронгом. Впрочем, эту вещь они играли неплохо, а слова Босх знал.

Я вижу зеленые деревья

И красные розы.

Я вижу, как они цветут

Для меня и для тебя.

И я говорю себе:

Как же прекрасен мир вокруг нас

Музыка навеяла на него печаль, и он снова почувствовал себя одиноким, но в общем-то ему было хорошо. В конце концов, тотальное одиночество сопровождало его на протяжении почти всей жизни. И теперь он опять начал с ним свыкаться. Так было до того, как у него появилась Сильвия, и, вполне возможно, будет и впредь. Надо только подождать, когда пройдет боль от разлуки с этой женщиной.

За три месяца, как она его оставила, он получил от нее одну-единственную открытку – и ничего больше. С ее отъездом существование потеряло всякий смысл. До Сильвии работа являлась теми стальными рельсами, по которым плавно катилась его жизнь. Одно было неотделимо от другого, как закат солнца над Тихим океаном. Но с появлением этой женщины он попытался сменить колею, что, без сомнения, стало самым решительным шагом, какой он когда-либо предпринимал. Однако он не смог удержать Сильвию, она от него ушла, и эта его единственная попытка кардинально изменить свою жизнь провалилась. Теперь у него было чувство, будто он сошел с рельсов, а душа его раскололась. Временами ему даже казалось, что рассыпалось и пошло прахом все его существо.

Он услышал поблизости женский голос, выводивший слова песни Армстронга. Оглядевшись, Босх увидел молодую женщину, сидевшую за стойкой бара недалеко от него. Прикрыв глаза, она негромко напевала под аккомпанемент оркестра, но Босх отлично ее слышал.

Я вижу голубое небо

И белые облака,

Яркий благословенный день,

Темную святую ночь.

И я говорю себе:

Как же прекрасен мир вокруг нас.

Она была в короткой белой юбке и белой футболке под ярким набивным жилетом. По мнению Босха, ей было не более двадцати пяти, и его приятно удивило то, что она знает слова этой старой песни. Женщина сидела, вытянув перед собой ноги и скрестив их в щиколотках. Она плавно покачивалась в такт музыке, ее лицо в рамке темных волос было поднято вверх, а губы едва заметно шевелились. В ее позе было нечто молитвенное. Босх решил, что она особенно привлекательна сейчас, когда, подпевая оркестру, словно растворялась в музыке. Чисто играл саксофон или не очень, в настоящий момент не имело значения, поскольку его звуки уносили ее к небесам, и он порадовался, что она еще способна воспарять вместе с музыкой. Он знал, что именно это выражение, запечатленное сейчас у нее на лице, увидит ее возлюбленный, когда будет заниматься с ней любовью. Копы называли такие лица «неподсудными». Это красивое лицо будет еще долгое время служить своей хозяйке надежным щитом. Вне зависимости от того, как она будет жить и что совершит в дальнейшем, оно станет для нее своеобразным пропуском, перед которым распахнутся все двери. Поможет избежать подозрений, ускользнуть от опасности и скрыться от преследования.

Музыка смолкла. Молодая женщина открыла глаза и захлопала в ладоши. И тогда все находившиеся в баре, включая Босха, к ней присоединились. Такова была сила ее «неподсудного» лица. Босх махнул бармену, чтобы тот принес ему еще одну кружку пива и стаканчик виски. Когда бармен поставил перед ним и то и другое, Босх повернулся, чтобы еще раз посмотреть на женщину, но та уже ушла. Тогда он крутанулся на своем стуле и увидел, как закрывается дверь. «Неподсудная» от него ускользнула.

* * *

Домой пришлось возвращаться той же длинной дорогой. Для этого Босху требовалось подняться по Сансет, а потом проехать по Четыреста пятой и Сто первой улицам. Движение было редкое, поскольку он просидел в баре дольше, чем планировал. По дороге он курил и слушал новостные каналы радио. Передавали, что после ремонта вновь открылся Гранд-Хай в Вэлли, где преподавала Сильвия. Прежде чем уехала в Венецию.

Босх устал. Кроме того, он опасался, что, если его остановят и потребуют подуть в трубочку, тест на алкоголь он не пройдет. Поэтому, проезжая по Сансет на пересечении с Беверли-Хиллз, он сбросил скорость до минимума. Он знал, что дорожные копы особенно зверствуют на Беверли-Хиллз, и не хотел, чтобы в его личном деле к постановлению об административном отпуске прибавился еще и рапорт о вождении в нетрезвом виде.