Вдовий клуб - Дороти Кэннелл Страница 18

– Напитками занялся Джонас, пока мы с миссис М. разносили угощение. Смешал пунш. Виски, водка, джин, бренди и шампанское в равных количествах. Старик не виноват! Сам ведь он не пьет ничего крепче микстуры от кашля. Но все-таки, Элли, надо или впихнуть в гостей побольше еды, или придется оставлять их на ночь.

Сердце у меня упало. Я уже считала минутки до того момента, когда смогу уволочь Бена в заказанный для нас гостиничный номер. Как надену свой жемчужно-розовый пеньюар, а Бен потребует, чтобы я его немедленно сняла…

– Давай поищем Бена, – уныло предложила я. – Он, наверное, украшает блюда для фуршета.

– Тобиаса нельзя впускать в гостиную, – предупредила Доркас и попыталась сбросить кота, но тот увернулся, заскакал по шляпам гостей и был таков. – Я уже дважды выуживала негодника из гостиной. У этого антиквара, Делакорта, аллергия на кошек. Мне этот тип не по душе, но и зла ему я тоже не желаю.

– И правильно, – согласилась я. – А то еще скажут, * будто он съел здесь что-нибудь не то. Ладно, пойду отловлю Тобиаса, а ты поставь пластинку.

– Попробуй отыщи этого проныру в такой толпе, – скептически отозвалась Доркас.

– Что стряслось с твоей головой, дорогая моя подруга? – Я похлопала ее по плечу. – Где еда, там и наш сэр Тобиас.

«…Молочник рассказывал, что она просто замечательно отделала весь дом», – я благодарно улыбнулась леопардовой шляпе, которой принадлежал комплимент. Шляпка же упоенно закружилась на месте, словно ее защемило вращающейся дверью. Погодите, вот отделаю ресторан – тогда ахнете!

«…А мясник мне по секрету шепнул, – продолжал тот же голосок, – что она унаследовала кучу денег. Даже если и так, работу ей лучше не бросать. Сдается мне, скоро она начнет строчить слезные письма Доброй Надежде…»

Мне было страшновато входить в гостиную. Я осторожно просунула голову в дверь и облегченно выдохнула. Вазы с цветами целы и невредимы, портреты мирно висят на стенах. Столы полированного ореха и кремовая обивка диванов так и сияют в мягком свете ламп. Как всегда, портрет Абигайль согрел меня сильнее, чем языки пламени в камине. Свадебный торт нетронутой башней высился на отдельном столике.

Я отвела взгляд. Когда-то я прочла историю про женщину, бывшую в прошлой своей жизни кошкой, – каждый раз, натыкаясь на мышь, она непроизвольно облизывалась. Прожив первую часть жизни ненасытной утробой, я не могла спокойно пройти мимо сахарной глазури. Своротив шею набок и до боли скосив глаза, я быстро проскочила сладкую ловушку.

С десяток гостей, слонявшихся по гостиной, вели себя вполне пристойно. Я даже узнала несколько лиц. Местное юридическое светило, поверенный Шельмус, у буфета беседовал с двумя дамами.

Одной из них было под пятьдесят. Особа цвета беж. Лицо, волосы, уложенные птичьим гнездом, затрапезный костюмчик – все было бежевое. Я узнала секретаршу мистера Шельмуса – видела ее в приемной нотариуса за пишущей машинкой в тот день, когда мы с Беном заглянули в контору, дабы выяснить, чем грозит нам покупка недвижимости, которую мы намеревались превратить в ресторан «Абигайль». Шельмус представил ее нам как леди Теодозию Эдем. Интересно, это шутка? Или же за монохромной внешностью скрывается душераздирающая трагедия былого величия, ныне обращенного во прах? Вторая дама была блондинистой красоткой в стиле незабвенной Мэрилин Монро. Дочь? Фотографию этой особы я видела на письменном столе у Шельмуса.

У противоположного конца стола маячили Чарльз и Анна Делакорт. Чарльз – писаный красавец, если вам нравятся нордические типы с почти неразличимыми белесыми волосами. Он ковырялся в закусках. Навострив уши, я уловила, как он буркнул жене, что, может, удастся выловить что-нибудь не «слишком сомнительное». Анна выглядела безупречно и, как всегда, старомодно. Изумрудно-зеленое платье с ватными плечами и волосы, взбитые пышным коком, делали ее точной копией картинки из журнала мод сороковых годов. Господи, где же прячется Тобиас?.. (Чу! Не «мя-ау» ли послышалось?) Я прикрылась бы котом, и Анна не заметила бы, что подвенечный наряд, который она выискала для меня в коллекции древних одеяний мистера Делакорта, успел подрастерять былую свежесть. Анна увидела меня и слабо улыбнулась. – Ваш муж заваливает нас все новыми и новыми блюдами, и каждое выглядит восхитительно, – заговорила Анна, когда я бочком придвинулась к столу. – Обычно я ем как птичка…

– Совершенно верно, моя дорогая. Как стервятник, – отозвался ее белесый супруг, прекратив на мгновение тыкать вилкой в тартинки с лососем. Глаза Чарльза Делакорта напоминали осколки айсберга. – Хотя поешь ты, как жаворонок. Вы слышали, как моя жена солировала в хоре во время вашего венчания? Настоящая запевала. – Кончиками пальцев он провел по руке жены, словно смахивая пыль веков, и вздернул бесцветную бровь. – Хотите, она споет вашим гостям парочку куплетов? В свое время ты была вундеркиндом, правда, дорогая? Анна выступала со всякими знаменитостями, вроде несравненной Сильвании. Увы, моя Анна – роза, которая отцвела слишком быстро.

Мужественная Анна! Улыбка не дрогнула на ее лице, а мое сердце заныло от сочувствия и восхищения.

– Я бы с огромным удовольствием насладилась вашим пением, – услышала я собственный дурацкий шепот, – но кругом так шумно, что просто несправедливо просить вас петь. Вы знаете, я совсем недавно видела по телевизору отрывок фильма с Сильванией. Вся в блестках, она сидела на рояле с сигаретой в длиннющем мундштуке и чудесным хриплым голосом напевала балладу о милом, который уехал и пропал…

Яростное мяуканье напомнило мне еще об одном бесследно пропавшем. Пожелав Делакортам как следует повеселиться, я подхватила юбки и кинулась дальше.

Меня остановила коренастая особа с круглым, изрядно раскрасневшимся лицом. Жабулька… то бишь Ширли Шиззи.

– Какая вы очаровательная невеста! Я проплакала всю службу. Простите, вы моего Пискуна, случаем, не видели?

– Кого, простите? – Краем глаза я заметила, как зашевелилась скатерть.

– Как глупо с моей стороны! – Жабулька пронзительно хихикнула. – Так я кличу муженька. Бедняжке нужно обязательно успеть на лондонский поезд, вот я и хотела ему напомнить. Он вечно все откладывает до последней минуты, а спешка так вредна в его годы… Хотя мой милый Пискун многих молодых за пояс заткнет. Но я ужасная хлопотунья! Кроме Пискуна и нашей киски, у меня никого ведь нет. Я так скучаю без моей пушистой малышки Кликси! А ваш котик побежал во-он туда. – Спасибо.

Толпа возле ниши с книгами рассеялась, и я разглядела, как Джонас разливает пунш из гигантской круговой чаши восемнадцатого века. Рядом красовался перевернутый цилиндр и лаконичный плакатик: «Благодарствуйте!» Вот проныра! Я встретилась с Джонасом взглядом и губами беззвучно изобразила: «Мяу?» Джонас приставил к уху ладонь – к несчастью, в ней был зажат полный половник. Я продолжила охоту.

Миссис Рокси Мэллой, наша доблестная помощница, тоже охотилась: вытряхивала пепельницы и собирала пустые бокалы в карман фартука. Волосы у нее – чернее черного, а на лице столько краски, что хватило бы на ремонт односемейного домика. Вынырнув из-за дивана, миссис Мэллой смерила меня взглядом.