Кремлевский заговор от Хрущева до Путина - Николай Анисин Страница 18

Вывод: собственная государственность внутри России- СССР ценности для евреев не представляла. Национально-культурная автономия — это, конечно, хорошо, но ее обретение на необжитой и отдаленной территории сулило еврейской общине гораздо меньше материальных благ, чем рассеянность по городам, где жизнь била ключом. Меркантильные интересы евреи предпочли национальным и от своей автономной государственности отказались.

— Согласно переписи 1897 года из 5 миллионов 300 тысяч евреев Российской империи на родном языке говорили 97 процентов. Перепись же 1939 года зафиксировала, что в империи Советской языком предков владеют только 40 процентов всей еврейской общины. Перемещаясь из черты оседлости в российские города, евреи теряли не только свой язык, но и свою культуру с традиционным укладом жизни. Единственное, что все они сохраняли, — это племенная солидарность. Заповедь Талмуда — если еврей мог помочь, но не помог еврею, то его следует забить камнями — еврейская община, разбросанная по столичным и областным городам, свято исповедовала. Можешь пристроить соплеменника на высокооплачиваемую или престижную работу — пристрой, можешь посодействовать ему в получении жилья — посодействуй, можешь протолкнуть его на студенческую скамью в вуз — протолкни.

Вывод: утрачивая национальную самобытность, еврейская община не растворялась среди русских и прочих народов России-СССР, а превращалась в уникальную партию — в партию соплеменников, нацеленную на достижение их преуспевания.

— К двадцатой годовщине Октября — к году 1937-му — из каждой тысячи евреев среднее образование имели 300, высшее — 60 человек. На каждую же тысячу русских приходилось лиц со средним образованием — 80, с высшим — 6. Процент евреев в творческих союзах в несколько раз превосходил их долю в населении страны. В телефонном справочнике Москвы конца тридцатых — уйма еврейских фамилий. А телефон — это показатель достатка или солидного служебного положения. Житейские успехи евреев — результат того, что представители их племенной партии в России-СССР почти 20 лет составляли костяк правящего аппарата. Чистка в этом аппарате лишала еврейскую общину блата в государстве, снижала тем самым ее шансы на преуспевание, и она не могла покорно с этим смириться.

Вывод: теряя влияние во власти на исходе 1930-х, единая племенная партия евреев теряла свою лояльность к Советскому государству и превращалась в оппозиционную ему социальную группу-силу.

— До и во время Великой Отечественной войны еврейское недовольство сталинской политикой было глубоко скрыто и никак не проявлялось. Сталин отнял у общины евреев в России-СССР властные привилегии, Гитлер сулил ей если не физическое, то сокрушительное моральное истребление. Поэтому она в предвоенные и военные годы о вражде с Советским государством не помышляла. С разгромом же Гитлера нужда в мире с этим государством у еврейской общины исчезла, а от желания вернуть в нем свое былое господство она избавиться не могла. Племенной Бог милует евреев на Небе, если на Земле они добиваются полного превосходства над другими народами. А поскольку этого превосходства невозможно добиться без власти, то сразу после салютов 1945-го меркантильные интересы еврейской партии заставили ее думать о том, как посеять в России-СССР такую смуту, в которой можно вновь захватить бразды правления страной.

Вывод: со Дня Победы в лице общины евреев как этнической партии Советское государство заимело серьезного внутреннего врага.

— Разруха от войны в наших западных городах и весях жуткая, на зато русских дух во всей стране крепок, как никогда. Победа над немцами окрашена преимущественно русской кровью. И мы, русские, выиграв великие битвы, обрели великую веру в свои силы. Нам море по колено. Тост товарища Сталина за русский народ на победном приеме в Кремле свидетельствует: в мирное время, как и в военное, сохраняется единение власти и основной нации — русских. А при том никакие невзгоды государству не страшны и ничто ему изнутри не угрожает. Все так. Но только на первый взгляд. Ложка дегтя портит бочку меда, а ничтожный болезнетворный микроб, если не мешать его действию, может сгубить любой живой организм — как человеческий, так и государственный.

Вывод: не важно, что в сравнении с русским и другими народами число евреев в России-СССР невелико. Важно то, что Советское государство, где не они правят бал, им чуждо и их разветвленная община ныне — это уйма бактерий разложения — разложения наших государственных устоев.

— У многих власть имущих русских — жены-еврейки. У многих из них евреи — в друзьях и советчиках. Немало евреев — в руководстве фабрик-заводов, вузов и школ, больниц и коммунальных хозяйств. В прессе и литературе, в кино, театре и музыке евреи — законодатели моды. При таких позициях еврейской общине многое по силам. Она может и нашептывать ошибочные решения в политике, и извращать исполнение решений верных, дабы вызвать недовольство народных масс. Но главная исходящая от общины опасность — идеологический переворот в стране. Миллионы лукавых еврейских умов сначала устно — через остроумные анекдоты-байки и шутки-прибаутки — начнут опошлять высокие идеалы государства. Затем то, что на слуху, — через Эзопов язык — станет проникать мимо цензоров в статьи-книги и в спектакли-кинофильмы: социализм как справедливость для всех и каждого — чушь, служение Родине — ничто по сравнению со служением своему животу. А если русский народ останется без идеалов, то его легко заплутать и втянуть в заварушку, в которой спаянная еврейская партия сможет взять власть, как и в 1917-м, но, вероятно, под прямо противоположными лозунгами.

Вывод: мы не сохраним наше Советское государство, не разрешив еврейскую проблему оптимальными политическими мерами.

Этот вывод был последним на последнем из врученных мне листов с текстом. Когда я дочитывал приписываемые товарищу Щадову мысли о евреях в России-СССР, мой друг Серега Потемкин о них же, о евреях, вдруг молвил Евгению Петровичу свое слово:

— Я — не антисемит. Поверьте, — слегка уже захмелевший Серега постучал себя в грудь. — Но уж больно много евреев в телевизоре. И это б можно не замечать, если бы не одна заморочка. Вот раньше евреи у нас были талантливые. Исаак Дунаевский сочинил "Школьный вальс" — чудо, а не музыка. Марк Бернес что б ни пел — все за душу брало. Аркадий Райкин как отчубучит про греческий зал, все друг другу пересказывают. Ну а теперь, где такие же евреи? Игорь Крутой, говорят, сотни песен написал — я ни одной не запомнил. Веронику Долину, самую раскрученную из певиц еврейку, я по приговору суда могу только слушать. Был артист-юморист Геннадий Хазанов из кулинарного техникума. Был да сплыл — стал на одно лицо с Жванецким и Винокуром: посмешат они тебя — и ты тут же забываешь, над чем смеялся. Да, обмельчало наше еврейство. Обмельчало.

— А вы уподобьтесь мне, — Евгений Петрович жестом предложил Сереге наполнить стопки, — смотрите по телевизору только новости и политические программы. В них выступают артисты не без таланта. Несостоявшийся офицер-разведчик Путин мастерски делает вид, что он — президент России. Спец по электронным приборам Грызлов отменно дает понять, что он знает толк в законотворчестве. Юрист-консультант Греф основательно показывает, что он руководит экономическим развитием и торговлей страны. Прочие актеры в политике тоже не мелкие.