Сатана в церкви - Пол Догерти Страница 18

— Итак, после смерти Сейвела, — продолжил Барнелл, прервав размышления Корбетта, — мы поручили это расследование вам. Нам кажется, Крепин был одним из вождей популистов и членом тайной секты последователей Фиц-Осберта. И еще известно, что Дюкет каким-то образом был связан с городскими бунтовщиками. Мы надеемся — надеялись, — что, поручив это дело вам, сможем узнать правду и покончить с заговором против короля. — Барнелл ткнул пальцем в Корбетта. — Мы все еще верим, что вы справитесь с этой задачей, и приказываем вам продолжить расследование со всей возможной преданностью Короне. Ясно?

Корбетт кивнул:

— Мне все ясно, и я прошу прощения за упущенное время, хотя должен сообщить, что и мне кое-что стало известно. Я точно знаю, Дюкет не совершал самоубийства. Его убили.

Канцлер просиял и радостно потер руки.

— Отлично, — прошептал он. — На сей раз убийцы от нас не уйдут!

Корбетт с облегчением покинул дворец и канцлера с его упреками, предостережениями и угрозами. Итак, самоубийство оказалось убийством, за которым — измена, чернокнижье и мятеж. Шагая в сторону реки, Корбетт мысленно сводил вместе все, что теперь известно. Барнелл пришел к выводу, что Дюкет убит тайной сектой изменников. Если установить причину и способ убийства, а также его исполнителей, то Барнелл считает, можно обнаружить гнездо заговорщиков.

Корбетт взглянул на вымытое дождем небо, и ему захотелось оказаться где-нибудь подальше от Лондона, но, впрочем, заманчиво раскрыть тайну, — вопрос только, какой ценой? Ценой перерезанного глухой ночью горла, мученической смерти и безлюдных похорон? Уйти во тьму так, чтобы не оставить на земле ни одного человека, готового поставить в церкви свечку за упокой твоей души? Корбетту вспомнилась Элис, но усилием воли он отогнал от себя мысли о ней. Барнелл ясно дал понять, что Корбетт должен действовать быстро и подтвердить или опровергнуть выводы, связанные со смертью Дюкета. Итак, с чего начать? Тут он вспомнил о Сейвеле и «Поваренке» и решил побывать в таверне, чтобы, не исключено, узнать кое-какие тайны.

У Вестминстера Корбетт нанял перевозчика. Лодочник сразу согласился перевезти его в Саутварк, но откровенно усмехался: дескать, господину чиновнику захотелось потешить себя выпивкой и шлюхами. А Корбетт лишь молча смотрел на парня, который, не переставая ухмыляться, налегал на весла. Вскоре Корбетт уже был в Саутварке, представлявшем собой лабиринт петляющих улиц и нависающих над ними верхними этажами домов. Ему пришлось отойти в сторону, чтобы пропустить похоронную процессию. Возглавлявший шествие священник нес крест и нараспев читал молитвы, а другой время от времени выкрикивал: «Просыпайтесь спящие, молите Господа, чтобы он простил вам грехи, ведь мертвые уже не могут молиться сами; молитесь за их души, когда услышите звон колокола!» Несчастные родственники что-то бормотали, но их слова тонули в хриплом вое бездомных псов.

Корбетт пропустил процессию и огляделся. Саутварк ловил последние лучи солнца, и скоро те из его жителей, которые предпочитают темноту, вновь возьмутся за свои тайные беззаконные дела. В открытых булочных, посудных и меховых лавках кипела торговля. Шлюх тоже хватало, но пока еще они держались довольно скромно, если не считать алых платьев, непокрытых голов и раскрашенных лиц. Свернув на какую-то улицу, Корбетт оказался среди писцов, торговцев чернилами и пергаментом. Одного из них он спросил, как найти таверну «Поваренок», и получил такой путаный ответ, что пришлось сунуть несколько пенни за грубый рисунок на обрывке старого грязного пергамента. С его помощью он отыскал скромное двухэтажное здание, отмеченное шестом и грубо намалеванной вывеской над узкой деревянной дверью. Толкнув дверь, Корбетт обнаружил, что она заперта, и отправился дальше по улице. Вскоре он вышел на маленькую площадь, где вокруг двух больших телег с настеленными на них досками собралась толпа. На столбах вокруг была натянута грубая ткань, разрисованная картинками — благочестивыми и не очень. Шуты и черти крутились и вертелись в сплетении виноградных лоз; кролики сражались с рыцарями, священные тексты выползали из длинных голов фантастических существ, голые монахи карабкались на башни, таща драконов с тонзурами, козлолицые священники преследовали монахинь с обезьяньими рожицами и крошечными телами, черти и ангелы дрались за маленькие белые души.

Корбетт прислонился к столбу у входа в балаган, наблюдая за толпой, выкрикивавшей ругательства в адрес чернобородого Ирода и смеявшейся над «ослом», который вез Иисуса в Иерусалим, — лицедей в ослиной шкуре поднял хвост и уронил дерьмо на сцену. Корбетт и сам улыбнулся, глядя, как чертей ведет за собой огромного роста черный дьявол в жуткой маске, с рогами, с хвостом и в черной лошадиной шкуре. При виде его Корбетт как будто вновь оказался в комнате Барнелла, говорившего о сатанинской секте Фиц-Осберта. А что, если убийцы Дюкета воспользовались черной магией, чтобы войти в церковь Сент-Мэри-Ле-Боу, а потом выйти из нее?

Корбетт немедленно отбросил эту мысль, вспомнив, как говорил один из его учителей философии: «Не надобно искать нового в этом мире. У всего хорошего и плохого есть своя причина, которую лишь нужно понять». Все так, подумал Корбетт, и Дюкета тоже убили люди — но каким-то хитроумным способом. Если в Лондоне действует тайная секта последователей де Монфора и Фиц-Осберта, он отыщет ее. А если такой нет? Если Барнелл ошибся? Может быть, Крепин был вождем секты и смерть Дюкета — месть за убийство? И теперь все виновные залегли на дно и, не показываясь на поверхности, будоражат город?

Корбетт покачал головой и посмотрел в просвет между крышами нависающих над площадью домов. Небо потемнело. Чиновнику не хотелось оставаться в Саутварке на ночь, поэтому он ушел с площади и направился в сторону «Поваренка». Дверь была открыта, свечи зажжены, и большая душная зала понемногу заполнялась завсегдатаями, которые усаживались за массивные деревянные столы. Здесь были зубодер со щипцами, бадьей и парой иголок, всегда и везде готовый заняться своим ремеслом, торговец беличьими шкурками с высушенным товаром на плечах и аптекарь в ермолке и с мешком трав. Фальшивомонетчик сверкал буквой «Ф», выжженной у него на левой щеке.

К ним присоединились школяры и чиновники с другого берега Темзы, в открытую смеявшиеся над хитроглазым и востроносым разносчиком, который не снимал с груди поднос с чудесами со всего света: зубами Карла Великого, пером из крыла архангела Гавриила, склянкой с молоком Девы Марии, соломой из Вифлеемских яслей, иголками дикобраза и коренным зубом великана. Посмеиваясь над его прибаутками, Корбетт пробрался сквозь толпу к дальней стене, где рыжеволосый и бледный мужчина в кожаной безрукавке и в фартуке сторожил большие бочки, из которых густой коричневый лондонский эль попадал в грязные кружки, разносимые посетителям.

Корбетт представился, и мужчина поднял на него водянисто-голубые глаза:

— Чем могу служить, господин чиновник?

— Я насчет Роберта Сейвела. Он работал тут?

Прежде чем ответить, мужчина на миг отвел взгляд:

— Да. Работал. А что? Вам какое до него дело?