Изгнание в Индию - Арам Тер-Газарян Страница 18

– Не могу сказать. Видимо, думает, что в них есть какие-то важные сведения.

– Я могу с ним поговорить? – спросила Анна.

– Думаю, да.

– Тогда, по приезду в Бомбей, пускай зайдет ко мне в гостиницу.

* * *

– Мисс очень любезна, раз пригласила меня, – хитро улыбнулся туземец.

– Как вас зовут? – с подозрением спросила Анна.

– Эндрю-Валентин! – гордо ответил он. – В честь первозванного апостола и покровителя всех влюбленных!

– Прекрасно! – улыбнулась Анна. – И что вы можете сказать по поводу документов, которые оставили в Калькутте, любезный Эндрю-Валентин?

– Это зависит от того, зачем они вам, – прищурившись, ответил он, поправив полы своего коричневого с золотым отливом камзола.

– Вы помните этого священника? – спросила она.

– Еще бы! Могу описать его, как будто расстался с ним полчаса назад!

– У него были большие, слегка выпуклые глаза?

– Да.

– Высокий ровный лоб?

– Да, – удивился он.

– Нос длинный, тонкий, с небольшой горбинкой?

– Совершенно верно, мисс! Но откуда?…

– Миссис, – перебила его Анна. – Миссис Сколфилд! Так меня зовут! Вы усвоили это?!

Эндрю-Валентин тут же потерял всю свою уверенность и неожиданно расплакался.

Он упал на колени, стал просить прощения и молить ее о пощаде.

– Замолчите! – приказала она.

Он стих.

– Скажите лучше, зачем вы придумали всю эту историю с секретным словом и прочую ерунду? Почему не выбросили багаж убитого вами хозяина?

– Миссис Сноуден, – взяв себя в руки, вдруг спокойно и с достоинством произнес он. – Мой хозяин был очень плохим человеком, в отличие от мистера Сколфилда. Мой хозяин вместе со своими дружками обманул нашего падре. Он натравил на него этих бешеных маори…

Анна удивленно посмотрела на него.

– Не ломайте комедию, Эндрю, – раздраженно сказала она. – Что произошло дальше?

– Дальше, он продал все свое имущество и собрался в Калифорнию, – продолжил туземец. – Взял меня с собой. В Веллингтоне он переправил две трети денег на Борнео, а потом купил билет на пароход до Филиппин, чтобы оттуда переплыть в Мексику, и уже из Мексики – в Калифорнию.

Эндрю замолчал.

– И?.. – начинала раздражаться Анна.

– Но, на Филиппинах я пристрелил его, – пожал плечами Эндрю.

– За что?

– За то, что он убил этого святого человека – мистера Сколфилда, – расплакался Эндрю.

– Успокойтесь, – равнодушно сказала ему Анна.

Он тут же успокоился и продолжил рассказ.

– Ну, значит, после этого, ну, как пристрелил его, я поехал в порт, сел на пароход до Сеула. Посмотрев город, понял, что это – не моя страна, и взял билет до Гонконга.

– Чем же вам не угодил Гонконг?

– Там слишком много шума и китайцев.

– И тогда вы решили перебраться в Индию.

– Да, – твердо сказал Эндрю. – Но здесь слишком много индусов! Нигде нет места бедному маори, кроме как на родине. Но и на родине ему тоже нет места.

– Куда же вы сейчас направляетесь? – поинтересовалась Анна.

– В Аравию! На Святую Землю!

– А если и там не понравится?

– Застрелюсь, – грустно ответил он, добавив: – или поеду дальше – в настоящую Европу. Стану греком.

– Зачем вы оставили багаж вашего хозяина у торговца? – снова спросила Анна.

– Я попросил его через десять лет отправить багаж в Лондон. В главное полицейское управление. Или же, если я вернусь раньше, отдать его мне. Или человеку, который скажет тайное слово.

– Вы можете завтра же оказаться на виселице, не став ни греком, ни арабом. Вы понимаете это? – спросила она.

Эндрю опустил голову.

– Какое слово вы сказали?

– Зачем оно вам, мэм?

– Билл, Джон! – позвала она братьев, стоявших за дверями ее номера.

Они вошли.

– Отведите этого человека вниз и попросите вызвать полицию! – приказным тоном сказала она.

– Хорошо, госпожа, – Джон взял Эндрю за руку.

– Маори, – как ни в чем не бывало сказал Эндрю.

– Что «маори»? – спросила Анна.

– Это – секретное слово.

– Эндрю, дело касается чести моей семьи. Вы понимаете это? – начала Анна. – Мой муж – один из самых влиятельных людей в колониальном мире. Надеюсь, вы не думаете, что ему будет сложно найти одного единственного маори, одетого в блестящий костюм, на пространстве от Греции до Японии?

– Я вас понимаю, – совершенно серьезно ответил Эндрю. – Но я клянусь вам, что секретное слово – «маори».

Было видно, что он не шутит.

Вы останетесь в Бомбее еще пять недель, прежде чем отправитесь в свое путешествие дальше. Я уже установила за вами слежку, – соврала Анна. – Детективы уже поехали в Калькутту, и будут ждать там от меня телеграмму с вашим секретным словом. Если выяснится, что вы соврали – вас казнят.

Эндрю поджал губы и обреченно кивнул: «Как скажете, мэм».

* * *

– Анна! – старик раскрыл объятья. – Бедная девочка!

Боже! Что творится на свете! Бедный … Если бы он знал!

По щекам старика текли крупные слезы.

– Здравствуйте, мистер Кларк, – сказала растроганная Анна.

– Джордж. Просто Джордж или дядя Джордж.

– Благодарю вас.

– Милнер! – крикнул Кларк.

– Да, сэр! – дворецкий вышел в гостиную.

– Анна, прошу тебя, отдохни и спускайся ко мне! Я хочу знать все в малейших подробностях! – Кларк повернулся к дворецкому. – Проводи ее в третью спальню, Милнер.

– Слушаюсь, сэр, – ответил тот.

Он вежливо дождался пока Анна пройдет огромную гостиную и повел ее по длинному коридору.

«Просто дворец», – удивлялась Анна, проходя мимо роскошных статуй, смотря на прекрасные картины итальянских живописцев и на огромные китайские вазы.

– Прошу вас, – Милнер приоткрыл дверь спальни и поклонился.

Анна прошла вперед и услышала, как дверь захлопнулась прямо за ее спиной.

Она оглянулась и пару секунд просто смотрела на закрытые створки, пока за дверью не послышались удаляющиеся шаги.

– Эй! – сказала она. – Э-эй, Милнер или как вас там? Откройте!

Она начала бить в дверь и кричать. Но ей никто не ответил. Тогда она повернулась спиной к двери и посмотрела на комнату. Два электрических торшера освещали помещение. В углу стояла небольшая кровать без белья и подушки, стены были голыми, даже без штукатурки – ровно положенные друг на друга кирпичи. Лишь на противоположной стене висели тяжелые гардины. Анна быстрым шагом подошла к гардинам и раздвинула их. Ей показалось, что эти несколько секунд, которые она смотрела на ровную кирпичную стену, спрятанную за гардинами, длились не меньше часа.