Дом с привидением - Иоанна Хмелевская Страница 18

— Выходит, перед этим он стоял там, — рассуждала Яночка. — А потом его перенесли сюда. Зачем? Хорошо бы в него заглянуть.

— Так заглянем! — решил Павлик. — Не взорвется же он от этого! И не завоет. Наученный горьким опытом с шарманкой, мальчик осторожно приподнял крышку сундучка. Он оказался пуст. Впрочем, не совсем. На самом дне лежала какая-то бумажка.

Брат и сестра одновременно схватили ее и чуть не разорвали, потом, все так же держа ее вместе, подбежали к окну. На бумажке, представлявшей собой страничку из школьной тетрадки в клетку, были написаны сплошные цифры: 1974-II-23, 24 VI 4 II, 2 II 6-11 23, 1-У1 I IV 4, 19 II 2 V 4 II (г. 17-20) II V 31 2 IV 3 1 2 (пол. 1643).

— Тысяча девятьсот семьдесят четыре, — вслух посчитал Павлик. — Римское два. Что это может означать?

— Откуда мне знать? — отозвалась рассеянно Яночка. Наморщив лоб, она изучала запись. — Смотри-ка, всего две буквы в скобках. После «г» семнадцать двадцать, а после «пол» тысяча шестьсот сорок три. — Подумав, девочка высказала предположение, что они имеют дело с исторической тайной. Запись относится к событию, имевшему место в тысяча шестьсот сорок третьем году. Павлик с такой трактовкой не согласился, заявив, что в то время еще не существовало школьных тетрадей в клетку. Он знает, они проходили в школе. По его мнению, таинственная запись зашифрована, вот и все.

— Получается, что злоумышленник потерял зашифрованную записку, — подытожила Яночка. — А больше он ничего не потерял? Давай посмотрим. Павлик обернулся и увидел возле сундучка на полу какой-то предмет. Подбежав, он поднял его. Это оказалась мужская, почти новая, перчатка. И незапыленная!

— Гляди! Совсем свеженькая!

— Рассеянный он какой-то, наш злоумышленник, — фыркнула Яночка. — Все теряет. А больше там ничего не валяется?

— Вроде больше ничего нет.

Переправить перчатку на волю оказалось непросто. Для того, чтобы вылезть в окошко, требовались обе руки, перчатку же нельзя было сунуть за пазуху или в карман, там она пропитается запахом Павлика, а до Хабра нужно было донести неискаженным запах ее владельца. Проблему Павлик решил просто: выбросил перчатку в окошко, проследив, чтобы она упала на землю, ни за что не зацепившись. С чердака брат с сестрой спустились сравнительно просто и без осложнений, если не считать разорванных брюк Павлика — зацепился-таки за один из гардинных крюков. Зато измазаны были в черной пыли с ног до самой макушки, и заметили это только оказавшись на земле у гаража.

— Теперь главная наша задача — добраться до ванны так, чтобы бабушка не заметила, — сказала Яночка. — В ванной запремся и через окно вытрясем одежду. Скорей, у нас осталось совсем мало времени! Ты заметил, куда упала перчатка?

— Заметил! — ответил Павлик и, повернувшись в ту сторону, вдруг схватил сестру за плечо. — Гляди!

Над перчаткой стоял Хабр. Почти касаясь ее носом, собака тихо, угрожающе рычала. То самое, уже знакомое рычанье...

— Надо было совсем ума лишиться, чтобы сменить нормальные квартиры на такую развалюху! — ворчала бабушка. — Уж и не знаю, чем мы думали. Говорю вам, дом рушится!

В сотый раз повторяла она одно и то же. Как начала ворчать в обед, так и не переставала до самого ужина. Вот и теперь, когда все собрались за столом, бабушка как заведенная продолжала предрекать близкую катастрофу. Даже пан Хабрович, всецело поглощенный заботами о предстоящем ремонте, прореагировал наконец на ее слова.

— Успокойся, мама. Почему ты решила, что дом рушится? Он в очень хорошем состоянии, требует ремонта, ясное дело, но здание прочное, еще сто лет простоит. И экспертизы это подтвердили, ведь делали их специалисты. С чего вдруг дому рушиться?

— Не обращай внимания на мать, — успокоил сына дедушка. — Опять она что-то выдумала.

— А ты молчи! — накинулась на мужа бабушка. — «Специалисты»! Они такие же специалисты, как я балерина! А я своими ушами слышала!

— Что же ты слышала своими ушами, мамочка? — примиряюще спросила тетя Моника.

— Да я уже сто раз говорила, только никто не слушает! Звуки я слышала! Я человек пожилой, две войны пережила, уж знаю, что говорю! И знаю, какие звуки издает здание перед тем, как рухнуть!

Тут уж пан Роман встревожился.

— Мама, давай конкретнее. Какие звуки ты слышала? Постарайся точнее описать. Что за звуки? Бабушка честно сосредоточилась и, подумав, дала конкретный ответ:

— Характерные. Типичные. Такие звуки слышатся в стенах домов, которые рушатся. Сначала вроде бы глубокий вздох и стон, потом начинает потрескивать и завывать, а потом утробно так урчать. Уж я знаю, что говорю. Того и гляди, обрушится нам на головы!

— А в которой части дома ты слышала эти утробные стоны? — продолжала расспрашивать тетя Моника. — Постарайся припомнить, мама.

— Точно сказать трудно, но кажется мне, в той, старой части, — ответила бабушка.

— Значит, трещало надо мной! — обрадовалась тетя Моника. — Так что не волнуйся, мама, пусть трещит, мне это не мешает.

Бабушка возмутилась:

— Как ты можешь так говорить! Не забывай, у тебя же ребенок!

— Мне тоже не мешает! — поддержал мать Рафал. — Наверное, выло и урчало в трубах.

Бабушка ужасно рассердилась: :

— Неужели я не могу отличить, трубы гудят или стены? Думаете, совсем старуха из ума выжила? Трубы — совсем другое дело, а тут и стены, и полы просто ходуном ходили!

— Главное, потолок не ходил! — тихонько пробормотал Рафал, чтобы еще больше не сердить бабушку.

Семейство принялось обсуждать новость и на все лады успокаивать бабушку. Одни придерживались водопроводной версии, другие высказывали предположение, что скрежетало и выло что-то на улице, третьи приписывали подозрительные звуки радиоприемнику Рафала, который давно был не в порядке и время от времени издавал совершенно кошмарные шумы. Бабушка твердо стояла на своем.

Рафал решил внести свою лепту в дискуссию.

— Вот если бы бабуля услышала потусторонние звуки ночью, — начал он таинственно, — мы бы решили, что это безобразничают привидения. Неприкаянные души наших предков...

— ... злодеев, — подсказал дотоле молчавший Павлик.

— ... наших предков-злодеев, — с разбегу подхватил Рафал и спохватился:

— А почему злодеев? Не только Рафала заинтересовало это неожиданное замечание. Все сидящие за столом выжидающе уставились на Павлика. Павлик дал исчерпывающее пояснение:

— А потому, что они пытали своих врагов. Отрезали им по кусочку руки и ноги, придумали специальную пыточную машину.

— Сынок, ты что говоришь? — ужаснулась пани Кристина.

Павлик мрачно продолжал, в его голосе явно чувствовалось осуждение преступных предков: