Дело закрыто. Опасная тропа - Патриция Вентворт Страница 19

Миссис Эшли перестала плакать. Она по-прежнему хлюпала носом и вздыхала, но силы понемногу возвращались к ней.

– Я подумала, что не стану никому говорить о своем возвращении. В такой теплый вечер окно в кабинете должно быть полностью открыто. Мне оставалось только протянуть руку и забрать письмо, если бы оно было там. А если нет, мне пришлось бы ждать следующего дня, чтобы спросить у миссис Мерсер.

Она запнулась, задрожала и со страхом посмотрела на Хилари.

– Я подождала, пока мистер Эвертон уйдет ужинать, и подошла к дому. Но когда мне оставался один или два ярда до окна кабинета, я услышала, как мистер Эвертон закричал, а потом звук выстрела. Я развернулась и убежала.

Она опять зарыдала.

– Я никого не видела, и никто не видел меня. Не помню, как я добралась до дома. Ничего не помню.

Хилари чувствовала себя так, будто кто-то плеснул ей в лицо ледяной воды. Каждый мускул ее тела был напряжен, но внешне она оставалась спокойной. Внутренний голос твердил: «Время, время, когда она услышала выстрел, вот что важно, время, время выстрела». Громко и решительно она задала этот вопрос.

– В котором часу это было? Во сколько вы слышали выстрел?

Миссис Эшли перестала дрожать, приоткрыла рот и стала вспоминать.

– Когда я шла по Уокли-роуд, часы пробили…

– Да-да?

– Они пробили восемь часов.

Хилари издала глубокий радостный вздох. От Уокли-роуд до Солуэй-Лодж всего пять минут ходьбы. То есть Джефф добирается оттуда за пять минут. Женщина способна пройти это расстояние за семь-восемь минут, но такой рохле, как миссис Эшли, понадобятся все десять. Однако если миссис Эшли слышала выстрел в десять минут девятого, значит, стрелял не Джеффри Грей. Джефф не мог оказаться в Солуэй-Лодж раньше четверти девятого, и даже в этом случае ему необходимо было какое-то время, чтобы встретиться и затеять ссору с дядей, если верить свидетельству миссис Мерсер. Дрожащим голосом она произнесла:

– Значит, вы не могли слышать выстрел позже десяти минут девятого?

Миссис Эшли присела на корточки и уставилась на Хилари. Уронив руки на колени, она ответила слабым голосом:

– Нет, мисс, вы правы, это не могло произойти позже.

У Хилари бешено застучало сердце.

– Это очевидно. Вы же не могли идти от Уокли-роуд больше десяти минут?

– Нет, мисс.

– Значит, в момент выстрела было не больше десяти минут девятого.

Миссис Эшли открывала и закрывала рот, совсем как рыба. Затем своим тихим кротким голосом она произнесла:

– Было немногим больше десяти минут девятого.

– Как же это возможно?

Она снова облизнула губы.

– На часах было примерно на десять минут больше, когда я вышла из дома.

– Куда вышли?

Миссис Эшли моргнула.

– Дорога занимает около получаса.

– Вы хотите сказать, что часы отставали?

– Примерно на десять минут.

Сердце Хилари упало. Вся ее радость улетучилась. Неудивительно, что Мэрион попросила эту женщину держать язык за зубами. Если она действительно слышала выстрел в двадцать минут девятого, ее показания означали бы смертный приговор для Джеффа. Она постаралась отогнать от себя образ Мэрион, прекрасной гордой Мэрион, которая на коленях упрашивает эту женщину сохранить тайну и дать Джеффу шанс, один-единственный шанс избежать виселицы. Сжав руки, она спросила:

– Миссис Эшли, вы уверены, что часы отставали на десять минут?

– На десять минут, мисс. Я много раз предупреждала об этом миссис Мерсер. «Ваши церковные часы ни на что не годятся, – говорила я ей. – Хорошо, если у вас есть наручные часы, но я-то столько раз попадалась на этот обман». Мне сказали, что теперь они идут верно, но сейчас я не хожу той дорогой и не знаю этого наверняка.

– Вы слышали еще что-нибудь, кроме выстрела?

Хилари ужасно боялась задавать этот вопрос, но она должна была это сделать или признать себя трусихой. Она сразу же поняла, что ее страх вполне обоснован. В глазах миссис Эшли мелькнул ужас, и она снова закрыла рот дрожащей рукой. Хилари тоже стало не по себе.

– Что вы слышали? Вы ведь слышали что-то, я это вижу. Вы слышали голоса?

Миссис Эшли качнула головой. Хилари решила, что это движение означает: «Да».

– Вы слышали голоса? Чьи голоса?

Слова с трудом вылетали из полузакрытого рта, но Хилари услышала ответ.

– Мистера Эвертона.

– Вы слышали голос мистера Эвертона? Вы уверены?

В этот раз движение головой было похоже на судорогу. Если миссис Эшли и была в чем-то уверена, так это в том, что она слышала голос мистера Эвертона.

– Вы слышали голос того, кто был с ним?

Еще один кивок, означающий: «Да».

– Чей это был голос?

– Не знаю, мисс, клянусь, не знаю. Я и миссис Грей сказала то же самое, когда она приходила и спрашивала меня, бедняжка. Я только могу сказать, что там был еще кто-то и он ругался с мистером Эвертоном.

Ругался… Хилари будто нож в сердце вонзили. Ужасное свидетельство против Джеффа, еще одно подтверждение показаний миссис Мерсер. И его не станешь считать купленным или состряпанным, ведь эта женщина не преследует никакой выгоды. И она не проболталась. Она пожалела Мэрион и никому ничего не сказала.

Хилари перевела дыхание и заставила себя спросить:

– Вы слышали, о чем говорил другой человек?

– Нет, мисс.

– Но вы узнали голос мистера Эвертона?

– Да, мисс.

– И вы слышали, что он сказал? – Хилари давила на миссис Эшли.

– Да, мисс.

Ее голос вновь перешел на рыдания, а из глаз хлынули слезы.

Хилари удивляло обилие слез, но при этом она оставалась спокойной в пугающем ожидании ответа на вопрос, что сказал мистер Эвертон. Она услышала собственный шепот:

– Что же он сказал? Вы должны сообщить мне, что вы слышали.

И тогда миссис Эшли, закрыв лицо руками, простонала:

– Он сказал, ах, мисс, он сказал: «Мой родной племянник!» Вот что я слышала, мисс. «Мой родной племянник!» А потом выстрел, и я убежала, спасая свою жизнь, вот и все. Я пообещала бедняжке миссис Грей, я поклялась, что никому не скажу.

Хилари ощутила внутри ледяную пустоту.

– Теперь это не важно, – ответила она. – Дело закрыто.

Хилари плелась по Пинмэнс-лейн, и на душе у нее было тяжелее, чем прежде. Бедная Мэрион, бедная, бедная Мэрион. Она пришла сюда, лелея искру надежды, как и Хилари, но услышала те же ужасные слова, что и она сегодня. Однако для Мэрион это было гораздо мучительнее, невероятно, ужасно мучительно. Ей не нужно знать о поездке Хилари. Она должна и дальше верить, что миссис Эшли никому не рассказала о случившемся, так как ее показания стали бы смертным приговором для Джеффри.