Взаперти - Николай Свечин Страница 19

Лыков понемногу воспрял духом. Петербургская сыскная не верит в его вину, она на стороне статского советника. Сергей, другие порядочные люди из полиции ему помогут. Нил Петрович обещал не бросать. Белецкий, может быть, тоже поддержит. Таубе, Продан, Запасов – у него много друзей. И все при чинах и должностях. Неужто не перевесит их совместная сила упорство трех жалких арестантов? Должна! Конечно, правда победит. Вот только придется ему, Лыкову, сначала помучиться. Все к этому идет. Лишат его дворянства, чинов, орденов, сломают над головой шпагу и заключат – куда? Только бы не в каторгу. Филиппов прав, там сыщик долго не проживет. В каждой каторжной тюрьме у него крестники. И какие! «Иваны», мазы [40], убийцы-рецидивисты. Им ткнуть фараона ножом в бок – за радость. В тюрьме не убережешься, там ты рядовой арестант, никто тебя охранять не станет. Нужно тянуть обвинение на арестантские роты. Сесть за решетку и ждать, пока с воли тебя вытащат. Терпеть, терпеть, смотреть в оба и терпеть.

Алексей Николаевич протянул Филиппову руку:

– Спасибо, Владимир Гаврилович! Век не забуду вашу поддержку. Я пришлю к вам Сергея Маноловича, хорошо? Начинайте готовить план действий. Мне же пожелайте сил и терпения…

– Желаю! Не падайте духом, Алексей Николаевич. Христос терпел и нам велел – этим утешайтесь. Больше нечем.

Лыков ушел хоть и унылый, но с другим настроем. Забрезжила надежда. Далекая и слабая, однако надежда. Он вытерпит все унижения, все муки, преодолеет возможные опасности. А потом вернется к прежней жизни: дворянином, статским советником, георгиевским кавалером. И опять начнет ловить убийц и сажать их туда, где им самое место: в каторгу. Причем с новой силой и новой злостью. Берегитесь тогда, сволочи, сыщика Лыкова!

После того как Филиппов нарисовал товарищу план спасения, тот вышел из состояния оцепенения, в котором находился все последние дни. Вышел и начал действовать. В ближайший вечер он собрал у себя на квартире совещание. Явились те, на кого Лыков надеялся в первую очередь: Таубе, Павлука Лыков-Нефедьев и Продан от военных, Запасов от жандармов. От Департамента полиции присутствовали Лебедев, Азвестопуло и Анисимов. Последнего Алексей Николаевич позвал как аналитика. Он не входил в число друзей, но имел светлую голову. Отставной подполковник артиллерии, внештатный чиновник Восьмого делопроизводства приглянулся Лыкову, когда они вместе ловили банду Лоренцева [41]. Сейчас особые способности этого человека могли пригодиться. Иван Федорович обладал умением из деталей собирать целую картину.

В последний момент к собравшимся присоединился статский советник Белецкий. Исполняющий обязанности вице-директора Департамента полиции и будущий директор, он сам выказал готовность помочь своему коллеге. Учитывая, что Зуев вот-вот уйдет в сенаторы, это было весьма кстати.

Когда все расселись в зале и Ольга Дмитриевна обнесла их чаем, Лыков попытался отослать ее прочь. Но супруга воспротивилась. Она заявила, никого не стесняясь:

– Сяду с вами и буду слушать. Рот обещаю не открывать… если только совсем не приспичит. Но ты мой муж, и я должна знать, что тебя ждет.

Грозному сыщику и без пяти минут арестанту пришлось смириться.

Алексей Николаевич описал ситуацию, в которой он оказался. Открыто предварительное следствие, его результат легко предсказать. Два министра, Щегловитов и Макаров, решили посадить Лыкова в тюрьму. За то, чего он не совершал. Следователь готовит заключение. Аргументы у него такие, что не подкопаешься. Пять свидетелей, репутация сыщика, личный мотив против погибшего – один к одному. Жесткий выговор от министра ложится в ту же канву: строптивый подчиненный обиделся и решил показать, что он плевать на всех хотел…

В результате обвинительный приговор практически неизбежен. Можно лишь пытаться снизить меру наказания с каторги до арестантских рот. Если удастся, уже хорошо! По мнению юристов, Лыков получит три с половиной года и сядет в Литовский замок. Там есть Четвертое отделение, в нем отбывают срок те, кто прежде принадлежал к привилегированным сословиям. И хотя в тюрьме все арестанты равны в своем бесправии, прошлая жизнь позволяет «бывшим» сидеть с относительным комфортом. А не соседствовать с ворами, бродягами и прочим сбродом…

– Обвинение можно разрушить лишь одним способом, – продолжил свой доклад Алексей Николаевич. – А именно заставить лжесвидетелей изменить показания на правдивые. Сейчас, до суда, это сделать нельзя. Придется ждать, когда меня упекут за решетку. Дальше все зависит от вас, господа. Дело быстро забудут, у вас окажутся развязаны руки. Давайте думать, как вести неофициальное дознание, цель которого – вернуть мне прежнюю жизнь. Там, на шконке, сам я ничего не смогу, вся моя надежда на вас. И на людей Филиппова. Владимир Гаврилович обещал всячески помогать. Его сыщики беспрепятственно ходят в ДПЗ по своим делам, они могут надавить на лжесвидетелей. И уже пытались сделать это наскоком, но не получилось. Нужна осада, долгая, трудная, требующая сил, времени, денег. А я буду сидеть и ждать.

Следующим выступил шеф Восьмого делопроизводства коллежский советник Лебедев. Он частным образом переговорил с прокурором Петербургской Судебной палаты Корсаком и его товарищем Устарговским. Те ждут не дождутся окончания предварительного следствия. Корсак уже набросал вчерне письменное представление палате о возбуждении против Лыкова судебного следствия. Машина работает, все хотят угодить Щегловитову. С формальностями закончат быстро, возможно даже, до Нового года.

Публика в комнате собралась бывалая, галдеть про невиновность никто не стал. Люди сразу заговорили деловито, без лишних слов. Азвестопуло сказал:

– Надо разобщить негодяев по-настоящему. Их, конечно, рассадили порознь, когда начали дознание смерти Мохова. Но это же ДПЗ! Ребят сунули в общие камеры. Они встречаются каждый день, то в бане, то в уборной. Всегда смогут сговориться. Хорошо бы Дригу с Кайзеровым перевести в другую тюрьму. Явно они заправилы, а тех троих запугали.

– Бандитам светит каторга, – напомнил Лебедев. – Но не раньше, чем закончится следствие и состоится суд. На это месяцы могут уйти… Лишь тогда Степку с Лукой отправят в пересылку. Уговорить бы начальство распихать лжецов по одиночным камерам. Но кто обратится? Алексею Николаевичу нельзя.

Остальные пожали плечами. Предложение поставило всех в тупик. Начальником ДПЗ служил Светловский, которого Алексей Николаевич знал как облупленного. Но теперь это знакомство было бесполезным.

Тут заговорил Белецкий:

– Светловского попрошу я. Но лишь после того, как стану директором Департамента полиции. Тогда моя просьба будет более веской. Сейчас же это делать преждевременно, мы только привлечем ненужное внимание юстиции.

– А когда случится ваше назначение? – спросил генерал-майор Таубе.

– Не раньше февраля следующего года. До этого срока место для Нила Петровича в Сенате не освободится.