Отравленная жизнь - Анна Малышева Страница 19

– Потом? – встрепенулась та. – Потом он женился и уехал жить в другой район. Сюда приходил редко. И, честно говоря, лучше бы вообще не приходил. Нет чтобы помочь родителям, наоборот! Еще и деньги у них выпрашивал.

Она рассказала, что комнату, освободившуюся после Ивана, его родители умудрились сохранить за собой и сдавали ее. Эти деньги были для них большим подспорьем. Во всяком случае, они могли чем-то помочь сыну. А помощь ему требовалась постоянно.

– Придет, попросит денег будто бы на краски и тут же все пропьет, – вздохнула Люся. – Я им .уже говорила: «Тетя Наташа, дядя Андрей, хватит, вы же сами его спаиваете!» Ну, родители есть родители, им не втолкуешь. А потом Иван вообще перестал приходить. Только звонил иногда. Так что я больше ничего и не знаю.

– И его жену не видели? – уточнила Саша.

– Никогда.

– А почему же говорите, что она «Бог знает кто»?

– Да потому, что эта цаца даже не соизволила познакомиться с его родителями! – зло сказала Люся. – Вы можете такое представить! Ну ладно бы молодые жили в Сочи, а родители в Норильске! И то люди как-то знакомятся! А тут – один город, на метро бы денег хватило! И она ни разу, ни разу, понимаете, сюда не пришла! Она же в душу старикам плюнула! – И Люся немедленно налила себе еще стопочку и выпила. Она не закусывала, но следов опьянения не было заметно. Разве что разгорающийся на щеках румянец да излишняя быстрота речи. Саша попыталась ей возразить:

– А у меня другие сведения. Родственница Кати мне сказала, что это сам Иван не хотел знакомить жену со своими родителями.

– Соврала эта родственница, – резко бросила Люся. – Иван никогда бы так себя не повел! Надо было знать этого парня! Валите с больной головы на здоровую! – Тут она спохватилась и уже мягче сказала:

– Извините, мы с вами слишком многое разворошили, я что-то разгорячилась… Ведь его родители мне были как родственники. Я в раннем детстве вообще думала, что соседи – тоже члены нашей семьи. Потом только мне объяснили, что они нам не родные. Представляете теперь, какие тут были отношения? В коммуналках это редкость, но бывало и такое.

– А почему они уехали отсюда? , – поинтересовалась Саша.

– Потому, что нам с мужем повезло, – охотно пояснила женщина.

Она рассказала, что, после того как вышла замуж, осталась жить в этой квартире. В их семье было теперь пять человек – бабушка, отец, мать, сама Люся и ее муж. Через год родился ребенок.

Через два года – еще один.

– В одной комнате жили старики, в другой – мы с мужем и детьми, – с каким-то веселым ужасом рассказывала она. – Что тут было! Содом и Гоморpa! Я как-то заболела пневмонией, так мне из больницы не хотелось уходить! По сравнению с домом там было так тихо, так чисто!

Семья стояла в очереди на получение квартиры, но дело никак не двигалось. Все говорили: надо сунуть взятку, а лишних денег не водилось. И тут умерла бабушка Люсиного мужа, она завещала внуку однокомнатную квартиру.

– Мы предложили тете Наташе и дяде Андрею разменяться. Зачем им две комнаты, они все равно жили в одной. И они согласились. Уехали в ту квартиру и сейчас там живут.

Люся продиктовала гостье адрес стариков Корзухиных. И попросила передать им привет:

– Проклятье какое-то! Так замоталась, что нет времени к ним в гости заехать. Бабушка моя сейчас совсем не встает, она в соседней комнате лежит.

Родители еще работают. Да еще эта шавка, ее ведь тоже не бросишь, бабушка сама ее даже из квартиры выпустить не сможет. Ну как я из дома выйду?

Осмелевшая Саша попросила показать картины, которые, по словам Люси, ей дарил Корзухин. Она с замиранием сердца ждала, что увидит желанный пейзаж. Ведь картины явно были написаны до армии… Люся провела ее в другую комнату и показала небольшой картон, заключенный в рамочку. На рисунке был изображен букет полевых цветов в глиняном кувшине.

– Я их нарвала на даче, а Иван нарисовал, – пояснила Люся.

– На какой даче? – стремительно повернулась к ней Саша.

– Не помню, – задумалась женщина. – Ездили куда-то в гости… Я с подружками, Иван с друзьями.

Куда же это мы такой компанией отправились?

Женщине удалось вспомнить одно – у кого-то из девчонок был день рождения. Она хотела пригласить очень много народу, и родители предложили отметить праздник на своей даче. Молодежь охотно согласилась. Но где находилась та дача, как они туда добирались – этого Люся вспомнить не могла.

– Мне было лет тринадцать – четырнадцать, – извиняющимся тоном произнесла она. – Столько впечатлений… О дороге я как-то и не думала, за меня думали старшие. Но если вам так нужно, я могу у подружек узнать. Может, кто-то помнит?

Саша попросила обязательно это сделать. Попутно она выяснила, что у родителей Ивана дачи никогда не было. Девушка оставила Люсе свой телефон и попросила позвонить, как только та вспомнит что-то, относящееся к тому давнему празднику. Она поблагодарила женщину и попрощалась с нею.

Когда девушка вышла на улицу, было уже темно. Саша совсем вымоталась, замерзла и очень хотела есть. Возле метро купила себе булочку с сосиской и тут же проглотила ее, стоя под навесом палатки, который совсем не спасал от пронизывающего ветра. "Куда теперь? – Саша достала носовой платок и вытерла пальцы. Ей очень мешал рулон с картиной, который то и дело приходилось перекладывать из руки в руку. – Ехать к его родителям? Если кто-то и знает, где он сейчас находится, то только они… Но почему же Катя не обратилась к ним? Даже если они не были знакомы?

Ведь ее муж пропал! А она даже не пыталась его найти, не заявила в милицию. А если он в самом деле погиб? Если потерял документы, если труп не опознали? Неужели ей не приходило в голову хотя бы то, что ему нужна помощь? Меня, постороннего человека, это волнует, а ее – не волновало?"

Девушка отыскала таксофон и попробовала дозвониться до родителей Ивана. Номер был занят.

Саша побродила по подземному переходу, рассмотрела все киоски, опять позвонила. Тот же эффект.

Наконец девушка решилась ехать без предупреждения. Она больше не могла ждать.

Дорогу Саша знала только приблизительно. Выйдя из метро, она долго блуждала, умудрилась сесть не на тот автобус, потом полчаса дожидалась другого, чтобы вернуться на исходную позицию и начать все сначала… Нужный дом нашла только спустя два часа. В транспорте ее изрядно помяли, Саша замерзла и уже ничего не соображала. Она как автомат шла к намеченной цели и даже думать боялась о том, что родителей Корзухина не будет дома или они поменяли квартиру и куда-нибудь переехали.

Но они были дома. Саша позвонила в дверь, а когда мужской голос спросил, кто там, измученно повторила свою версию о журналистке, разыскивающей художника Корзухина. Ей открыли не сразу. За дверью несколько минут перешептывались, и наконец женский голос испуганно спросил, кто именно ее сюда направил. Саша назвала имя Люси, и дверь тут же распахнулась.