Ночной садовник - Джордж Пелеканос Страница 19

— И что дальше?

— Ну, родители этого парня пришли в школу, они хотят обвинить Тоби в нападении. Теперь идет, как они это называют, расследование. Выясняют, кто там был и кто что видел.

— Я так понял, этот мальчишка спровоцировал Тоби на драку.

— Так оно и было, но теперь он говорит, что просто шутил и не хотел никакой драки.

— Какое отношение к этому имеет школа? Это ведь было за ее пределами, так?

— Они возвращались из школы, несли учебники и прочее.

— Понятно.

— Они хотят, чтобы я сказал, что Тоби ударил первым.

— Кто-то должен был ударить первым, — сказал Реймон, сейчас он говорил как мужчина, а не как отец. — Это была честная драка?

— Конечно, и вообще этот парень даже выше Тоби, и он скейтбордом занимается, и сам все это начал. Только на деле он оказался слабаком.

— Они были вдвоем, или все-таки кто-то кому-то помог?

— Только они двое.

— Я не вижу, в чем тут проблема.

— Я просто не хочу подставлять своего друга.

И Реймон не хотел, чтобы его сын это делал. Но было бы неправильно заявиться в школу и сказать об этом. Поэтому Реймон промолчал.

— Все нормально? — с некоторой тревогой спросил Диего.

— Готовься к ужину, — уходя от ответа, сказал Реймон, позволив себе лишь легкий стратегический кивок.

Пока Диего надевал чистую футболку, Реймон оглядел его комнату. Приколотые к стене фотографии рэпперов, неплохой снимок реставрированной «импалы» 63 года; постер с изображением тренажерного зала Мака Льюиса в Балтиморе; коллаж из фотографий боксеров с цитатой внизу: «Хороший боец подходит к порогу боли и, чтобы достичь величия, полностью преодолевает его». На полу самопальные диски, «нарезанные» на домашнем компьютере, подставка с дисками, портативное стерео, экземпляры журнала «Дон Дива», грязные и чистые джинсы и футболки, пара кроссовок «Тимбс» и две пары «Найк». На письменном столе, которым Диего пользовался очень редко, лежали непрочитанные «Белый клык» и «Стойкость», средство для чистки кроссовок, фотографии девчонок, черных и латиноамериканок, в плотно облегающих джинсах и легких топиках, пара игральных костей, газовая зажигалка с инкрустацией в виде ветки марихуаны и записная книжка, на обложке которой была надпись «Даго», сделанная в стиле граффити. На стене на гвозде висел шлем с его прозвищем и цифрами «09» — предполагаемой датой окончания средней школы.

Даже несмотря на разницу в стилях, технологический прогресс и общие изменения в культуре, комната Диего напоминала комнату Реймона в 1977 году. Диего во многом очень походил на своего отца.

— А что на ужин? — спросил Диего.

— Мама готовит соус.

— Свой или бабушкин?

— Иди, парень, мой руки, — ответил Реймон.

Холидей не был пьян. Большая часть алкоголя вышла с потом, когда он занимался любовью с Ритой. В голове не совсем прояснилось, но в целом он был в порядке.

Холидей вел машину и слушал станцию, передававшую классический рок. Холидей не очень увлекался музыкой, но рок 70-х знал хорошо. Его старший брат, которого он когда-то боготворил, в юности постоянно слушал пластинки, поэтому музыка того периода была единственной, которую Холидей признавал. Из приемника доносилась концертная запись группы «Хамбл Пай». Стив Мэрриот в очередной раз прокричал «Все фигня!», и группа взяла первые аккорды тяжелого рокового блюза.

Теперь Холидей не встречался со своим братом, и только на Рождество мог навестить племянников, напомнив им о своем существовании. Но те уже подрастали, приближалось время поступления в колледж, и Холидей подозревал, что даже эти редкие его визиты скоро прекратятся. Брат выплачивал кредит за дом в Джермантауне, ездил по 270-му шоссе на своем «Ниссане Патфайндере» и был женат на женщине, которую Холидей не стал бы трахать даже в полной темноте. Он теперь совершенно не походил на того длинноволосого и нагловатого подростка, каким был во времена «Скинъярда», «Тин Лизи» и Клэптона. Тогда, запершись в подвале родительского дома, они крутили записи, затягиваясь «косячками» с марихуаной и выдувая дым сквозь потрескавшиеся створки небольших подвальных окон. Теперь брат следил за курсом ценных бумаг и перед каждой покупкой внимательно изучал «Консьюмер рипортс». [28]

Их сестра давно умерла, родители тоже, и Холидей чувствовал себя совершенно одиноким. Он потерял даже то единственное, ради чего стоило открывать утром глаза и подниматься с постели. Он был копом, а теперь носил дурацкую фуражку, вел разговоры с людьми, которые его абсолютно не интересовали, и загружал багажник своей машины их чемоданами.

И все из-за такого же копа, который не захотел поступиться принципами, потому что был таким же правильным, как и его братец.

Ему не хотелось возвращаться домой. Он выехал с Кольцевой на Джорджия-авеню и поехал на юг в округ Колумбия. Еще есть время до закрытия бара, можно опрокинуть стаканчик-другой «У Лео».

Семья Реймона старалась каждый вечер ужинать вместе, хотя из-за гибкого графика работы Реймона приходилось садиться за стол поздно. И Реймон, и Регина выросли в семьях, где было принято ужинать вместе, и они придавали этому большое значение. Итальянская кровь Реймона подсказывала, что хорошая семейная трапеза — это нечто большее, чем обычный ритуал.

— Вкусный соус, мам, — сказал Диего.

— Спасибо.

— Правда, чуть-чуть пригорел, — добавил Диего, и они с отцом переглянулись.

— Лук и чеснок твоя мама поливала огнеметом, — сказал Реймон.

— Прекратите, — обиделась Регина.

— Мы шутим, дорогая, — сказал Реймон. — Соус действительно отличный.

Алана наклонилась над тарелкой, пытаясь втянуть накрученные на вилку спагетти. Она любила поесть и относилась к еде трепетно. Реймону нравилось в женщинах это качество — получать удовольствие от хорошей еды. Он с удовольствием заметил, что оно передалось и его маленькой дочурке.

— Хочешь, я тебе их порежу? — сказал Диего.

— Не-а, — не отрываясь от макарон промычала Алана.

— Удобней будет есть.

— Нет.

— Ты ешь, как поросенок, — сказал Диего.

— В самом деле, — заметила Регина.

— Оставьте ее в покое, — сказал Реймон.

— Я просто пытаюсь помочь.

— Лучше следи за собой, — сказал Реймон. — Смотри, как заляпался.

— Черт, — ругнулся Диего, заметив пятна на футболке.

Разговор коснулся домашнего задания, и Диего повторил, что сделал его еще в школе. Потом заговорили о приобретении «Лавернус Коулз», и Реймон заявил, что Сантану Мосса можно держать только в качестве запасного, поскольку он теряет мяч еще на середине поля, едва завидев бегущего к нему защитника. Диего, у которого была майка с именем Мосса на спине, стал защищать игрока.