Не оборачивайся - Мишель Ганьон Страница 19

Впрочем, напечатанные документы почти ничем от них не отличались. Ноа даже половины значков и символов не понимала, а запросы в Интернет выдавали сотни разных вариантов.

Через несколько часов она сдалась. Перед глазами все расплывалось, и она почувствовала, что у нее начинается мигрень. Зато наконец ей удалось согреться. Ноа закрыла компьютер и, кутаясь в одеяло, отправилась к холодильнику. Она понюхала сэндвич и поняла, что по-прежнему не хочет есть. Тогда она налила стакан воды и выпила его, стоя около окна.

Квартира находилась в нескольких кварталах от Гарвард-сквер на пятом этаже старого кирпичного здания. Остальные дома были, по большей части, для одной семьи — самых разных архитектурных стилей, от колониального до греческого Возрождения. Траубридж представляла собой улицу с односторонним движением, которая уходила на север, с черным асфальтом дороги и тротуарами из красного кирпича, слегка приподнятыми, точно берега реки.

Зима уже была не за горами. Всё вокруг как будто отбелили и вывесили сушиться, и это всё обрело стерильно-белый оттенок. Ноа почувствовала, как ее охватывает грусть, словно осень прошла мимо, и теперь она пыталась к этому привыкнуть. В особенности если учесть, что она пропустила даже свой день рождения. И не в том дело, что она как-то особенно его праздновала, — по крайней мере, уже довольно давно. Первого числа каждого месяца тем, у кого недавно был день рождения, в Центре после обеда раздавали купленные в магазине кексы. А одна из приемных семей решила устроить вечеринку в подвале своего дома, но Ноа прожила с ними всего несколько недель и не успела обзавестись друзьями, которых могла бы пригласить. В конце концов, получилось даже противнее, чем в Центре. Ее приемная мать, радостно улыбаясь, показала на свечи и спросила, чувствует ли Ноа, что стала старше. «Да, четырнадцать паршивее тринадцати», — ответила тогда Ноа.

Теперь ей исполнилось шестнадцать. И, как это ни забавно, она действительно чувствовала себя по-другому.

По улице прошел мужчина с собакой на поводке, и больше никого. Выйдя из кафе, Ноа отправилась сюда кружным путем, несколько раз выходила из метро и садилась на разные автобусы, постоянно проверяя, нет ли за ней слежки.

«Может быть, это самая обычная паранойя?» — спросила она себя. Завтра, когда она попытается открыть свой ящик на почте, ее ждет настоящая проверка. Ноа планировала прийти туда как можно раньше, задолго до открытия. Примерно в половине квартала от «МейлПлас», где она абонировала почтовый ящик, было кафе. Ноа не сомневалась, что оттуда ей будет прекрасно виден вход и она сможет понять, не торчит ли около него кто-нибудь подозрительный, кому там делать совершенно нечего.

Ноа допила воду и отошла от окна. Сумерки уже опустились, и она наконец почувствовала, что устала, задвинула шторы и отправилась в постель.

Питер резко развернулся и увидел у себя за спиной типа в костюме, который вчера ворвался вместе с громилами к нему в дом, — Мейсона. И снова вид у него был скорее раздраженный, чем сердитый, а глаза — диковинного оттенка серого, почти сливавшегося с белками.

— Пошли, — сказал Мейсон, продолжая сжимать плечо Питера.

— Я еще не закончил, — ответил тот, стараясь говорить как можно спокойнее, и показал на компьютер. — Четвертная работа.

Мейсон посмотрел на экран, увидел, что на нем, и прищурился.

— Похоже, у тебя проблемы со слухом.

— А ты настоящий урод. Убери от меня руки. — Питер попытался высвободиться.

Мейсон убрал руку с его плеча и наклонился так, что его губы оказались у самого уха Питера.

— Я оставил с Бобом и Присциллой парочку своих друзей. Они нас ждут.

Питер замер, у него отчаянно забилось сердце, и рука зависла над клавиатурой. В голосе Мейсона слышалась неприкрытая угроза. И как, черт подери, они сумели его отыскать? У Питера были не так чтобы очень теплые отношения с Бобом и Присциллой, но они его родители, и он не хотел, чтобы с ними из-за него что-нибудь случилось.

Может быть, попытаться позвать на помощь? Ведь как только он окажется внутри дома, все они будут изолированы от внешнего мира. Питер огляделся по сторонам и обнаружил, что слишком увлекся изысканиями и не заметил, что читальный зал опустел. Только в самом конце сидела пара подростков, которые не сводили глаз с мониторов, да старик дремал в кресле около стеллажей; забытая газета поднималась и опускалась у него на груди в такт дыханию. Питер смутно помнил, что проходил мимо охранника, когда шел сюда, но сомневался, что у того есть оружие.

— У тебя только один выход, — мягко проговорил Мейсон, словно сумел прочитать его мысли. — Поднимешь шум, и им конец.

Питер вспомнил страх в глазах родителей и слова матери, которая сказала, что мистер Мейсон ничего не делает просто так. Проклятье, во что они умудрились вляпаться?

— Мне нужно собрать вещи, — сказал он.

Мейсон кивнул и сделал шаг назад. Он стоял, опустив руки, но Питер видел, что мужчина напряжен, как будто готовится остановить его, если он сделает неверное движение. Мейсон внимательно смотрел, как Питер убирает вещи в рюкзак.

— И это. — Он кивком показал на монитор.

Питер нажал на несколько кнопок, вышел из системы, в которой пытался взломать защиту, и закрыл все остальные окна. Когда на мониторе появилась домашняя страничка библиотеки, он надел рюкзак и встал. И удивился тому, что вчера Мейсон показался ему прямо-таки огромным, а на самом деле был всего на пару дюймов выше его — что-то вроде пяти футов и одиннадцати дюймов или шести футов. «Может, он не такой представительный в дневное время?» — подумал Питер. И все же он почувствовал себя немного увереннее.

— Мне нужно забрать машину.

— Мы уже доставили ее к твоему дому, — ответил Мейсон.

— Что? Как вы узнали, где она стоит? — Питер оставил машину около кафе недалеко от Тафтc.

Мейсон молча на него смотрел и самодовольно улыбался. Потом он протянул руку и сказал:

— Мобильный телефон, пожалуйста. — Когда Питер не пошевелился, он приподнял одну бровь. — Если ты отдашь его прямо сейчас, мне не придется его ломать.

Питер достал из кармана айфон и протянул Мейсону, который взял Питера за локоть и повел из зала, потом вниз по лестнице к выходу. В голове у юноши проносились самые разные мысли, он пытался прокрутить назад весь день, стараясь вспомнить, не было ли чего-нибудь необычного. Неужели они все время следили за ним? Или каким-то образом установили жучок? Ему отчаянно захотелось как следует себя пнуть — он сделал все, чтобы замести свои виртуальные следы, но ему не пришла в голову такая очевидная вещь, как самая обычная слежка.

Мейсон пошел быстрее, когда они начали спускаться по каменным ступеням, ведущим на улицу. В зоне погрузки стоял внедорожник с работающим двигателем, задняя дверца открылась, Мейсон затолкал Питера внутрь, захлопнул дверь и сел на переднее пассажирское сиденье. Послышался щелчок — это закрылся замок двери.