Внутрь они не заглядывали. Бедняга Смоллбон. После хорошей погоды. Этрусская сеть - Майкл Гилберт Страница 19

- Он вечером никуда не выходил?

Экономка проявила умеренное удивление.

- Разумеется нет.

- Никогда? - настаивал сержант. - Не обижайтесь, но я должен знать точно.

- Мистер Хорниман, - хозяйка поджала губы, - одной ногой был в гробу. Он никогда и никуда не выходил вечером.

- Благодарю вас. А потом?

- Потом, - продолжала экономка, - потом в десять часов ложился. Сиделка спала в комнате через коридор, а я-в соседней. Так что одна из нас всегда бы его услышала. Знаете, у него бывали такие внезапные приступы.

- Благодарю вас, мадам-расшаркался сержант Пламптри.

Он чувствовал, что этим вопрос практически исчерпан. Еще визит к сиделке, и можно идти докладывать инспектору Хейзелриджу.

Полицейский патолог доктор Блэнд был человеком сухим, но увлеченным. Фотография, которую он подал Хейзелриджу, на первый взгляд выглядела как снимок с птичьего полета Большого каньона на реке Колорадо. На ней были те же бесчисленные мелкие ложбины, которые со всех сторон сбегали вниз, те же пропасти и обрывы, те же промоины и провалы, что и в его ближайших окрестностях; а посредине бежала глубокая борозда самого каньона, ровная, как по линейке, ограниченная крутыми стенами, и уже совсем на дне-темная лента реки.

- Результат воздействия стального тросика на человеческое горло, - заметил доктор Блэнд. - Десятикратное увеличение.

- Фантастика, - Хейзелридж был потрясен. - Полагаю, что темная линия на дне это. точно. Объяснять не надо. И что это доказывает?

- Уйму всего, - пожал плечами доктор. - Не желаете описание орудия убийства? Не считая возможных погрешностей в деталях, вот оно: возьмите кусок обычного латунного тросика в семь нитей, как для подвески картин. Примерно на двух третях длины просуньте между прядями троса гвоздь потолще или отвертку, образуется отверстие. Через него проденьте один конец тросика, и вот вам идеальная петля. Теперь к каждому концу прикрепите по куску дерева-любого, главное, чтобы удобно держать в руке. И вот вам дешевая самодельная удавка.

- Действительно дешевая, - согласился Хейзелридж. - Простая и не выдающая своего происхождения.

- Вот именно, - сказал доктор. - Домашнее оружие. Сделать его может кто угодно.

- Спасибо.

- Я не закончил, - остановил его доктор Блэнд. - Так выглядит оружие. А не желаете и описание убийцы?

- Если вам не трудно, - любезно согласился Хейзелридж.

- Тут дело вот в чем. Оружие до известной степени характеризует того, кто им пользуется. Он должен быть человеком педантичным, ловким, достаточно изобретательным, чтобы такое оружие выдумать, и достаточно бесчувственным, чтобы им воспользоваться.

- Что вы говорите! - удивился Хейзелридж.

- И еще он, вероятно, левша.

- Что?

- Ага, я знал, что это вас пробудит от этого вашего профессионального снобизма, - сказал доктор. - Теперь у вас хоть есть, с чего начать, правда? Это не просто безумные преувеличения Джимми Блэнда. Повторяю, он был левша. Но в том смысле, что был не просто человеком, который пользуется в основном левой рукой, но таким, чья левая рука-или по крайней мере левое запястье-развито лучше, чем правое.

- Как вы все это выяснили?

- По тросику. По увеличенной фотографии шеи, которую вы мне минуту назад так грубо бросили назад.

Доктор Блэнд положил фото на стол и провел пальцем по некоторым северным притокам Колорадо.

- Обратите внимание, - показал он, - как все эти складки на правой стороне оттянуты назад-то есть в сторону позвоночника. Это значит, что когда убийца стал затягивать петлю, он крепко держал рукоять своего оружия правой рукой, а тянул левой. Других объяснений быть не может. Нормальный человек действовал бы как раз наоборот-левой держал, а правой затягивал. Вспомните, как вы это делали, когда последний раз вытаскивали пробку из бутылки старого портвейна.

- Ага, уже понимаю, что вы имеете ввиду.

Хейзелридж изобразил руками удушение воображаемой жертвы и доктор согласно кивнул.

- Еще кое-что, доктор. Вы говорите-»он», «его» и «этот человек». Вы в этом так уверены? Не могла это сделать женщина?

- Наверняка могла. Такое оружие требует только одного-ошеломляющей внезапности и некоторой доли везения. Будьте внимательны. Сейчас я буду вас душить.

Доктор усадил Хейзелриджа в кресло покойного Абеля Хорнимана.

- У вас нет причин меня подозревать. Ясно? Я спокойно стою за вашей спиной. А теперь схвачу вас руками за горло. Что сделаете вы? Да, так я и думал. Поднимите руки и попытаетесь отогнуть мои пальцы. Вам это нелегко, поскольку хоть силы вам не занимать, но ноги скованы под столом и вы не можете воспользоваться своим весом. Но и не так трудно. Схватите меня за мизинец и крутите-ну хватит, хватит, не нужно делать все так реалистично. Вам удается вырваться. Раз вы мужчина, а я был бы женщиной, спастись удалось бы довольно легко. Но вот теперь представьте убийцу с проволочной удавкой. Проволока прочна и остра, как нож, и прежде чем успеете опомниться, она на палец врежется в тело. Не можете кричать. Не можете просунуть даже палец между проволокой и горлом. Да, думаю, что таким оружием и женщина способна убить мужчину.

Прежде чем вечером покинуть контору, Хейзелридж еще раз поговорил с Боуном, подытожив все, что успел узнать, в основном для собственного спокойствия.

- Абель Хорниман исключается, - сказал он. - Жаль, поскольку он был кандидатом номер один. Он мог совершить это убийство. Он мог иметь все причины для устранения Смоллбона. Но он этого не сделал.

Хейзелридж на миг умолк; потом продолжал:

- Не утверждаю, что мы смогли бы доказать в суде, что он этого не сделал. Тяжело доказать нечто подобное. Можно считать, что ночью он тайно вылез из постели и как-то попал в Линкольнс Инн. Что прошел незамеченным, проник в здание и убил Смоллбона. Не могу представить, как бы доставил того туда незаметно. Но теоретически это возможно. Только так неправдоподобно, что даже не стоит принимать это в расчет. По опыту я знаю, что в реальной жизни преступники стараются делать все самым легким способом, а отнюдь не трудным или рискованным. Не затаскивают трупы на колонну Нельсона, и не выставляют их в комнате ужасов в паноптикуме. Разве что безумцы.

Сказав это, Хейзелридж на миг вспомнил тот зловещий призрак, который приводит в ужас любого сотрудника полиции. Вспомнил старшего инспектора Эспинола и инспектора Харви, прочесывающих всю центральную Англию, чтобы найти человека, который специализировался на убийствах шестилетних девочек. Человека, который мог быть чиновником или поденщиком, проповедником, юристом или церковным старостой. Ласковым отцом, любезным старшим братом, человека, который двадцать девять дней из тридцати мыслит рационально. А на тридцатый день становится чудовищем, которое нельзя выследить логическими методами и чье повешение никого не может успокоить.