Пятно - Владислав Вишневский Страница 19

16

— И депутата и управляющего пробить нужно по полной. Всех. — Энергично ковыряя вилкой в салате, заметил Цветков. Они сидели в кафе. Обедали, за одно завтракали, теперь и ужинали. Ждали Порогова. — Какие-то они, оба, скользкие. Особенно управляющий. Вежливый. Вышколенный.

— Да. Станешь таким.

— Не поверю, что никто, ничего не слышал. Рядом же коттеджи. Люди. Охрана.

— Да какие там люди, какая охрана… Кто там живёт?! Даже если что и знают — молчать будут… Рублёвка! У них всё схвачено, за всё заплачено, и… И втихаря радоваться будут, что соседей грохнули… У всех, если покопаться, не один десяток скелетов в шкафах.

— Пожалуй.

— Но это пятно!! Мистика какая-то.

— С пятном — да. И трупы. Четыре!

— Ну, перестройка, случается и больше. — Отмахнулся майор. — С трупами проще. А вот с пятном… Это не понятно. Я думаю, это была машина… Но какая, и почему она так выглядела, не понятно.

— Ага, там Чубайс, его нанотехнологии. — Рассмеялся Цветков… — Ноу-хау. Осваивают, стервецы, новые технологии.

— Да, возможно, — допивая остывающий уже чай, рассеяно пробормотал Мухин. — Картины жалко. Интересно, они и вправду настоящие были или нет? Как думаешь?

Скривившись, Цветков глянул на Мухина, усмехнулся.

— Конечно, народные избранники копии не покупают. У них это западло.

— Угу… А скажи, Васильич, а тебе, случайно, нигде не встречалась фамилия Варенцова Павла Георгиевича, он вроде тоже в Думе заседает.

— Варенцова? Варенцов… Варенцов… А, Варенцов! Так я знаю его, да. Вернее не его самого, а его крышу… Он под Шаманом ходит. Разбирали мы её как-то, по брёвнам, месяцев шесть назад… Да, точно. Случайно наткнулись. Подготовленные ребята. Двоих шестёрок взяли, косвенно на заказчика вышли, но доказать ничего не смогли, он думской неприкосновенностью прикрыт был. Сволота! Генпрокуратура представление сделала, фракция подсуетилась, Дума отказала. Не познакомились. Дело в архиве. А что?

— Да… этот, пострадавший, заявил, что знает, кто картины увёл.

— Под протокол?

— Нет, строго конфиденциально. Варенцов, мол, это, наверное, коллекционер.

— Вполне возможно. Они все там антиквариатом, валютой и прочими благами интересуются. Заглянуть бы к нему…

— В Лувр?

— Куда?

— Он так свою подпольную картинную галерею называет, — усмехнулся Мухин.

— Поэт?

— Скорее прозаик.

В дверях кафе, заглядывая поверх посетителей, возникло улыбающееся лицо Алексея Порогова. Найдя взглядом своих товарищей, старший лейтенант быстро двинулся к ним.

— Лёша, про трупы не надо, — его опередили, — про хозяйку давай.

— Ага, про хозяйку, понял. Видел. Допустили. Жива, здорова… — падая на стул, коротко доложил он. — Ничего ещё дамочка… Бывшая фотомодель. Губы накачаны, бюстик, фигура — самое то. Секси. Дня через два-три будет дома… доктор сказал.

— Картины? — напомнил Мухин.

— Записал. Всё дословно. Вот, — Порогов, забыв про обед, выдернул из кармана куртки блокнот, быстро раскрыл его… — Значит так… Одна картина Григория Мясоедова была, холст, масло, семьдесят пять на пятьдесят шесть, «Лесной ручей» называется. Одна картина Фёдора Бруни «Вакханка, поящая Амура», холост масло.

— Поющая? — переспросил Цветков.

— Нет, нет, именно поящая, — поправил Алексей, — дающая пить, значит.

— А!

— Не перебивайте. Значит, «поящая Амура», девяносто один сантиметр на шестьдесят семь. Другая картина точно такая же, но в мастерской Рождественской на заказ сделана, под Бруни, новодел, только вместо головы вакханки, голова этой дамы, хозяйки, вместо лица Амура, голова её старшего сына. Первенца. Прикол такой. Интересно, кто-нибудь видел такую картину? Я не видел. — признался Алексей.

— И я не видел. А где она висит? — спросил Мухин.

— Где-где, в Караганде, — усмехнулся Цветков. — Нигде она уже не висит.

Мухин почесал свой белобрысый ёжик.

— Не перебивайте, слушайте дальше… — Порогов перевернул страницу блокнота. — Так… Были две картины Павла Сведомского «Юлия в ссылке» и «Мессалина», какая-то. Эти я тоже ещё не видел. Ещё картина Ивана Келера-Вилианди (Фамилию Порогов прочитал по слогам) «Геркулес выводит цербера из преисподней», тоже холст, масло. Огромная. Два метра восемнадцать сантиметров на метр семьдесят с копейками. Представляете, огромная какая? В холле висела. Но тоже прикол. Вместо головы Геркулеса — голова её мужа, этого депутата. Как бы держит верх над тёмными силами страны, она сказала. Там много ещё картин. И Брюллов, и Саврасов и… Читать?

— Не надо.

— И вазы не надо? — сверкая серыми глазами, поинтересовался Порогов.

— Что, они тоже древние?

— Ещё какие древние! Я все записал. Картины в международном каталоге все выставлены. Она обещала мне показать его, да! И что интересно, продать их невозможно, говорит. Вывозить за пределы, не имеет смысла. Их никто там не купит… Это про коллекционеров, естественно. А у любителей денег даже на раму не хватит.

— Такие дорогие?

— Естественно!

— Значит, они представляют интерес только для узкого круга коллекционеров? — Глядя на Цветкова спросил Мухин.

— Теневых. — Так же глядя на Мухина, уточнил Цветков.

— Только. — Кивнул Порогов.

— Вот вам и версия. — Заключил Мухин, разводя руками.

— А сколько у нас их вообще, таких, теневых дельцов?

— В Москве таких не очень много. — Ответил Цветков. — Но достаточно. Я в пять минут весь список достану. По старым связям. Только что-то уж просто получается. Даже не интересно. Скучно.

— А засветка? Пятно это? — Возразил Мухин. — Трупы?

— С трупами всё понятно. Не огнестрелы. Патологоанатом подтвердит. Шеи свернули и всё. Работали профи.

— Не залётные. Обнесли по наводке.

— Но не ОМОН. На всю деревню бы шум подняли. А тут…

— Но запрос официальный отправить нужно. Мало ли что.

— Уже сделали. Я отправил.

— Ты, Лёша, ешь, ешь… Остывает всё. Вкусно.

— Так если один раз в день… И горбушка хлеба манной покажется…

— Форму сейчас запросто купить можно, любую, только плати.

— Ага, у меня соседский пацан, — размахивая вилкой, вспомнил Порогов, — лет пяти-шести, во дворе, с эмвэдешными шевронами, в пилотке, с копией АКашки бегает. Половина двора с АКашками, половина с помповиками. Я даже в руках такие не держал, Только на картинках. В войнушку играют.

— А с засветкой полная непонятка. — Думая о своём, согласился капитан Мухин. — Это главный вопрос. Нужно с наукой поговорить. Может они что подскажут.