Актеры на мушке - Кирилл Кащеев Страница 2

Фура отчаянно вырвалась вперед. Раздался глухой хлопок, и пуля цвиркнула об угол кабины. Машина дернулась, как огретая кнутом лошадь, и помчалась, отрываясь от жутких преследователей.

– Уйдем! Уйдем, уйдем! – орал водила, давя на педаль газа. Ревя и захлебываясь, фура неслась вперед, и черные машины мчались за ней, но не успевали, не успевали, фура отрывалась… отрывалась…

Заливая шоссе безжалостным светом, вспыхнули прожекторы. Остановившимися глазами водила уставился сквозь лобовое стекло на выстроившиеся вдоль дороги ладные броневички в камуфляжном окрасе, на суетящихся вокруг людей… и на выложенные поперек дороги «ежи» с торчащими вверх шипами. Дальше «уловитель» – выставленные под углом бочки с водой, в них стукнется потерявшая скорость фура… чтоб черные машины получили ее целенькой! Вместе с грузом!

– Врешь, не возьмешь! – заорал водила – и крутанул руль.

Перед лобовым стеклом промелькнули пылающие прожекторы, грузовики…

– Бах! – Морда фуры врезалась в низенькое черно-белое заграждение вдоль трассы…

– Крак! – Заграждение разломилось, выгибаясь зазубренными краями рваного металла.

Прицеп вильнул, разгоняя заметавшихся людей. Под аккомпанемент скрежета, грохота и криков фура вывалилась с дороги и поскакала по степи, вздымая за собой шлейф сухой степной пыли.

Из клубящейся пылевой завесы вынырнули акульи морды черных автомобилей. Темное стекло снова начало опускаться.

– Держи баранку! – опять заорал водила. – Держи, говорю, ты, студень поросячий! – Он схватил здоровяка за руку и прижал его пальцы к рулю. Нырнул под сиденье… и вытащил небольшой, пахнущий смазкой ящик.

– Это что? – завопил здоровяк.

– А это я в прицепе позаимствовал, когда груз проверял! – захохотал водила и достал короткий тупорылый автомат.

– Ты псих! Псих! – завопил здоровяк и дернул дверцу, явно собираясь выпрыгнуть на ходу. Под ногами с невероятной скоростью разворачивалась черная каменистая земля. Мгновенно передумавший здоровяк, отчаянно визжа, повис на ремне безопасности.

– Получай! – Выставив автомат в окно, водила полоснул очередью по черной машине.

Автомат сухо щелкнул раз, другой… и замолк.

– А, гады! – заорал водитель и с размаху швырнул бесполезное оружие в преследователей. Автомат звонко ударился о борт и улетел во тьму.

– Вжау-у-у! – словно в обмен из мрака вылетело что-то вроде маленькой пылающей ракеты – и с чмоканьем впилось в переднее колесо. Толстая резина вспыхнула, словно на нее пролился бензин.

– Вжау-у-у! Вжау-у-у! Вжау-у-у! – теперь горели уже все четыре колеса. В багряных отсветах пламени фура на пылающих колесах катила по степи, теряя скорость…

– Гады! Какие же гады! – терзая педаль газа, бормотал водила. Здоровяк вопил.

Вертящийся шар пламени, в который превратилось колесо, ухнул в яму, и кабина начала медленно и плавно заваливаться на бок. Неожиданно вознесшийся вверх здоровяк заорал еще сильнее, рванулся и вывалился в хлопающую дверцу, пролетев совсем рядом с пылающим колесом. Заорал, ухнул на землю и принялся кататься, сбивая пламя со штанов.

Словно рождаясь из самой тьмы, пылающую фуру неторопливо окружали фигуры в черном.

Шипя от боли и матерясь, водитель выбрался из кабины, соскользнул по борту, тяжело плюхнулся во взбаламученную пыль. В отсветах догорающей резины было видно, как черные фигуры придвигаются все ближе, ближе…

Под ударом приклада отвалился замок прицепа, кто-то из «черных» распахнул дверцы, оглядывая плотные штабеля ящиков. Сухо треснула взломанная крышка – и на потрескавшуюся от жары землю, как переспелые ягоды, посыпались выпадающие из ящиков патроны.

Водитель фуры задрал голову к звездному южному небу – но увидел только нависающую над ним черную фигуру и мрачные глаза, блестящие в прорезях натянутой на голову маски.

И тогда водила глухо и безнадежно завыл, как попавший в капкан волк.

* * *

За много сотен километров от ночной дороги и крымской степи, в хмуром большом городе темная машина выехала на мост. Машина остановилась у парапета, и двое небритых парней, похожих на арабских террористов, какими тех показывают в кино, выволокли с заднего сиденья отчаянно сопротивляющегося человека.

– Не надо, ребята, не надо, пожалуйста, не надо! – задыхающимся шепотом бормотал человек. – Ну за что? За что?

– За язык длинный! – хмуро буркнул один из конвоиров.

– Я не хотел! – в полный голос закричал человек. – Честное слово, не хотел я никого сдавать! Меня заставили, правда-правда, заставили! Не надо, ну не нада-а… – Но тут он почувствовал, как его поднимают в воздух…

Ухватив своего пленника за руки, за ноги, конвоиры с размаху швырнули его через парапет.

– А-а-а! – Тело понеслось вниз… и рухнуло в реку, вздымая столб брызг.

* * *

Еще дальше, совсем-совсем далеко, в тихом, невозмутимо-сонном городке, где колеса элегантных автомобилей деликатно шуршат по старинной брусчатой мостовой, а холеные кошки бродят по островерхим черепичным крышам, совсем другой человек, нервно сжимая и разжимая пальцы, склонился над клавиатурой компьютера.

На экране сами собой возникали слова:

«Неудачное начало – груз потерян».

Почему-то даже при взгляде на эти черные буквы человеку казалось, что с мерцающего в темноте монитора дохнуло запахом раскаленного песка – и смерти.

Человек еще раз стиснул пальцы в кулаки, разжал снова, вздохнул и торопливо отстучал в ответ:

«Нас предали. Виновный найден. Больше не повторится».

После крохотной паузы по экрану опять побежали строчки:

«Теперь власти настороже. Вы не сможете провезти новую партию. Не удастся осуществить задуманное. Мы очень, очень недовольны».

Человек у клавиатуры вытер заливающий лицо холодный пот, еще поиграл пальцами и наконец настучал:

«Все предусмотрено заранее. Вводим в действие план «Б». Больше проколов не будет».

И замер в мучительном ожидании.

Теперь пауза была дольше. Наконец появились слова:

«Под вашу ответственность».

Человек у клавиатуры шумно выдохнул и бурно задышал, как будто только что бежал стометровку.

Строчка на экране разворачивалась дальше:

«Но помните! Во что бы то ни стало эти дети должны умереть! Повторяем – дети должны умереть!»

Детишки дружно повесились.

Подглядывающих в щелку в дверях мамаш также дружно перекосило: вот кончится и наверняка начнется! Хоровое пение на любимый мотив: «За те деньги, что мы платим, наши детки могли бы и не висеть!»