По счетам - Андрей Константинов Страница 2

– Какую?

– Передайте, что я буду душевно рад засвидетельствовать ему свое почтение лично.

– Хорошо, если случится такая возможность, я передам. Только… как он в таком разе сможет вас найти?

– Вы знаете шашлычную «Кавказ»?

– Знаю.

– Прекрасно. Юрию Всеволодовичу достаточно подойти туда и справиться за Непоседу. Так меня зовут… хм… близкие друзья. Заранее вам благодарен. А теперь – доброй ночи. Еще раз простите, что потревожили. Сеня, метнулись. У нас еще полно дел.

В мгновение ока тревожная парочка растворилась в темноте. Так, словно ее и не было вовсе. И только шикарный букет красноречиво доказывал обратное. В глубокой задумчивости она добрела до своего дома и, обернувшись, юркнула в подъезд… Интересно, откуда в их захолустье у Юры сыскался столь любезный почитатель? Помнится, на ее вопрос о профессии он ответил, что работает внештатным корреспондентом в одной из ленинградских газет. Причем ответил без особого энтузиазма и быстро сменил тему. Получается, скромничал? Если даже в Галиче нашлись люди, для которых его имя не пустой звук? А она-то, дурочка, строила из себя бог весть какую интеллектуалку. Ай как стыдно! Ирина решила, что завтра, покончив с неизбежным домашним, обязательно сходит в библиотеку и полистает подшивки ленинградских газет. Надо же встретить любимого мужчину во всеоружии, когда он… Если только он…

– Вы, часом, не в курсе: не собирается ли он в ближайшее время снова побывать в наших краях?

– Нет. Я не в курсе.

Рассказывает Владимир Кудрявцев

Как и предполагал, коллегия затянулась до позднего вечера. Предчувствуя нечто подобное, утром я предусмотрительно забрал с дачи командировочный тревожный чемоданчик. Так что перед поездом оставалось лишь заехать в Елисеевский, дабы прикупить столичные презенты: пять армянских звезд для Пашки и коробочку бабаевских шоколадных для его семейства.

Коллегия прошла нервно. Протокольно зафиксированное по ее итогам планов громадье выглядело неоднозначно и вызывало массу вопросов. Но сейчас мне предстояла поездка в Ленинград, проходившая, как ни крути, по разряду полуотпускной. Так что я решил задвинуть всё служебное на второй план. Безусловно, я подумаю об этом, и крепко подумаю. Но – позже. А пока…

А пока, отпустив машину, бодренько припустил через просторные залы здания Ленинградского вокзала на перрон, отыскал свой вагон и, предъявив билет суровой проводнице, зашагнул в тамбур. М-да… давненько я не позволял себе удовольствия неспешного чих-пыханья. В последние годы все больше самолетами перемещался. Во времени и в пространстве.

Я толкнул дверь купе – и в нос тотчас шибанул густой аромат шипра. Каковой все равно не мог до конца перешибить еще более густого алкоамбре. Оба запаха источал мой ночной попутчик – невысокий, плотно сбитый мужчина возраста вокруг да около пятидесяти. При полном параде: костюм-тройка, галстук, до блеска начищенные туфли. Под столиком – пузатый, крокодиловой кожи, дефицитный портфель. На столике – бутылка шампанского и плитка шоколада «Аленка».

«Классический номенклатурщик», – машинально определил я. Но, как вскоре выяснилось, ошибся. И то была одна из редких разновидностей ошибок – тех, что во благо.

Мужчина окинул меня быстрым, внимательным взглядом и немного разочарованно констатировал:

– В который раз святая Кэри, спеша ко мне, ошиблась дверью… Я так понимаю, вы мой сосед сверху?

– Он самый.

– Что ж, шанс улетучился, но повод остался. Давайте знакомиться. Михаил Васильевич. Пенсионер.

– Владимир Николаевич. Служащий.

– Воевали?

– Разумеется.

– Значит – споемся. Да не маячьте вы у трапа! Располагайтесь, обживайтесь. До восьми склянок еще плыть и плыть. [3]

– Благодарю. А можно нескромный вопрос?

– Да хоть два.

– Кто такая эта Кэри? С которой вы снова разминулись?

– Существует предание, что к некоторым морякам однажды ночью является святая Кэри и крепко целует их во сне. «Поцелованный святой Кэри» – так на британском флоте именуют счастливчиков.

Теперь мне все стало понятно. И разочарование, и шампанское с «Алёнкой».

– Рассчитывали на попутчицу, а я спутал вам все карты?

– Ваша прозорливость делает вам честь. Ну да нет худа без добра. Теперь можно расслабиться и рассупониваться. Владимир Николаевич, вы не будете шокированы, если я переоденусь при вас?

– Да ради бога.

Михаил Васильевич потянулся за портфелем, и через пару минут полный парад сменился тренировочными штанами с оттянутыми коленками, тельняшкой и шлепанцами на босу ногу, преобразив моего попутчика совершенно.

– Ф-фу! Совсем другое дело. Без морского узла на шее.

– Я тоже галстуки терпеть не могу. Да и правильно завязывать толком так и не научился.

– Для этих целей существуют жены или любовницы.

– Как-то, знаете ли, не обзавелся. Ни тем, ни другим.

– Ха! Если по первому пункту еще допускаю, то по второму… Я вас умоляю! С вашим-то мужественным бронзовым профилем и благородно посеребренными висками? Опять же костюмчик. Чехословакия?

– Франция.

– Ого! Как это вас занесло к лягушатникам?

– Служебная командировка.

– Однако! И по какому ведомству нынче такие командировочки отваливают?

– По ведомству МИДа.

– Стоите на страже внешнеполитических интересов СССР?

– Стою. Только, скорее, внешнеэкономических.

В данном случае я работал одну из своих официальных легенд. Ибо мидовские корочки работника отдела экономического сотрудничества с западноевропейскими странами, причем вполне легальные, у меня также имелись.

Михаил Васильевич лукаво, киношно-ленински прищурился и невинно уточнил:

– Чуть менее престижно, зато чуть более выгодно?

Нет, решительно попутчик нравился мне все больше и больше.

Однако же требовалось достойно парировать:

– Насколько я успел заметить, ваша тройка тоже не производства фабрики имени Володарского?

– Угадали. Индпошив. Ленинградский мастер-надомник Клейман. Я, в принципе, мог бы шепнуть адресочек и заветный пароль. Но вам, с вашими внешнеэкономическими возможностями, думаю, без надобности. Кстати, Владимир Николаевич… Wie stehen Sie dazu, zu trinken? Ich hoffe, dass Sie es nicht schaffen, einen asketischen lebensstil nüchtern sind? [4]