Кино для взрослых - Евгений Новицкий Страница 2

И самое смешное, что все это будет справедливо. Интересно, неужели Волнистый всерьез считает мой сценарий «мировым»? Да во всем мире меня еще раньше поднимут на смех. Все яснее ясного, скажут, посмотрел этот коммуняка «В прошлом году в Мариенбаде» – и сварганил жалкую кальку… Конечно, это еще как снять, но кто у нас сможет сделать кино на уровне Алена Рене? Я таких не знаю – про себя уж молчу. Нет, все-таки Волнистый, по-моему, издевается. Быть не может, что он в этом что-то увидел. Не дурак все ж таки. Дураки так не живут – и столь ловко не лавируют между успехом у публики и у начальства.

Или ему действительно захотелось всерьез оглушительной популярности? Можно подумать, то самое начальство по головке его погладит за какого-нибудь нового «Человека-амфибию»…

Да и мой сценарий совершенно не таковский. Не доросли еще наши зрители до подобных изысков. «Человека-амфибию» – это они с превеликим, за милую душу, а попробуй тот же «Мариенбад» в прокат сейчас пустить! Да толпами начнут с сеансов уходить…

– В общем, я тебя очень прошу, – прервал Волнистый мои раздумья, – отдай мне его!

– Кого? – В первую секунду я действительно не понял, о чем он.

– Да сценарий же! – воскликнул Волнистый.

– Отдать? – глупо повторил я. Экс-однокашник мой, кажется, уже стал нервничать из-за моей заторможенности:

– Ну да, чтобы я, именно я его поставил! Как ты на это смотришь?

Я пожал плечами:

– Да я вообще-то для себя его написал… Именно потому, что меня перестали устраивать чужие сценарии…

– Значит, ничего другого в загашнике у тебя сейчас нет? – с досадой процедил Волнистый.

– Нет, – подтвердил я и выпустил из сложенных трубочкой губ струйку дыма. Волнистый же осушил свой бокал и продолжил напирать:

– Это не сахар, конечно, но что-нибудь сможем придумать… Можно ведь заказывать сценарии – авторы охотно на это идут. Я сам об этом раньше не задумывался – а ведь это такой выход для нашего брата. Позвони вот, ну я не знаю, тому же Шпаликову, опиши вкратце, чего хочешь, – и он тебе вот такой сценарий приготовит, закачаешься! – Волнистый вытянул большой палец на правой руке и энергично затряс им.

– Шпаликов пишет не в том стиле, в котором работаю я, – со скепсисом отозвался я.

– Ну поговори с Дунским и Фридом, с Ежовым, с Каплером, наконец!

– Угу, – усмехнулся я, – скажи еще – с Габриловичем.

– А чем тебе Габрилович не угодил? – Волнистый аж всплеснул руками от изумления.

– Да не хочу я снимать ни про Ленина, ни про Корчагина, ни про всех прочих коммунистов…

– Про Корчагина разве Габрилович писал? – усомнился Волнистый.

– Нет, Островский.

– Понятно, что Островский. А сценарий чей?

– Не помню. «Овода» точно Габрилович инсценировал.

– Это который со Стриженовым «Овод»?

– Ну а какой еще… У нас другого не было.

– А что, хорошая картина.

– Да ничего особенного, – поморщился я. – Хотя по такому ужасному роману и «ничего особенного» снять – достижение!

– А ты не изменился, – засмеялся Волнистый. – Все такой же критикан.

– Могу заверить, что к своим фильмам я еще критичнее, чем к любым чужим.

– Ты молодец, молодец, – вновь стал льстить Волнистый. – Последовательный. Тоже всегда таким был (Это он про меня или уже про себя?)… Ну а этот твой сценарий – ты им тоже, значит, недоволен?

В другое время я с удовольствием разгромил бы свой сценарий в хвост и в гриву, но после восторгов Волнистого мне почему-то не хотелось делать это вслух.

Я зажег следующую сигарету, затянулся и важно изрек:

– Ну если постараться, то из этого может выйти приличный фильм.

– И я так думаю, – поддакнул Волнистый.

– Вот поэтому, – подытожил я, – я, конечно, и буду снимать его только сам.

Волнистый не сумел скрыть своего разочарования – улыбка и благожелательность неестественно, как при замедленной съемке, сползли с его лица.

– Значит, вообще никому не отдашь? – мрачно спросил Волнистый.

Я хотел было ответить, что Тарковскому, Хуциеву, Данелии отдал бы с радостью, но решил не портить отношения с Волнистым. К тому же я знал, что режиссеры вроде названных таким сценарием нипочем и не заинтересуются.

– Да, Валера, – как бы с сожалением произнес я, – все-таки никому не отдам.

Однако Волнистый не сдавался.

– Если бы я взялся ставить твой сценарий, это было бы очень выгодно прежде всего тебе. Сам знаешь, драматурги у нас получают больше постановщиков. Особенно те, которые работают в одиночку.

Я мог бы ему заметить, что он тоже мало изменился со студенческой скамьи. Воскликнуть: «А ты все такой же настойчивый!» – было бы слишком льстиво; сказать же, что он до сих пор остался упрямым бараном, – чересчур грубо. Вместо этого я всего лишь устало возразил:

– Однако единоличный автор сценария, который при этом еще и режиссер, получит еще больше.

– Ну можешь забрать мой режиссерский гонорар! – немедля выпалил Волнистый. Я чуть не поперхнулся сигаретой, но уже через пару секунд понял, что коллега блефует. Он прекрасно знает, что я не соглашусь на такое рваческое предложение. Ладно, я знаю, чего он ждет, – чтоб я изобразил изумление. Что ж, мне нетрудно, изображу.

– Прямо не понимаю, – картинно развел я руками, – что тебя так зацепило в этом моем, с позволения сказать, произведении?

– Я и сам толком не знаю, – охотно продолжил игру Волнистый и пожал плечами. – Только я прямо загорелся! Хочу этот фильм поставить – и точка.

– Напиши сам что-нибудь в таком же роде.

– Но это будет подражание.

– Об этом не беспокойся, я не обижусь. И никому не скажу.

– Да я сам на себя обижусь… Не смогу я сделать что-то в этом роде, потому что ты уже все сделал за меня. Вот именно так, как я хотел. Я не скажу, что твой сценарий – это какой-то невероятный шедевр…

– Спасибо и на этом, – с улыбкой прервал я, – а то и так почти до небес меня превознес.

– …Но он как будто просто для меня сделан, – продолжал Волнистый. – Я как прочел, сразу понял: именно такой фильм я мечтал поставить всю свою жизнь!

После таких экзальтированных признаний мне даже неловко было ему отказывать, но я преодолел себя.

– И тем не менее, – вздохнул я с видом глубокого сожаления, – этот фильм я буду снимать сам.

– И это твое окончательное решение? – предпринял последнюю попытку Волнистый. Забытая сигарета догорала в его руке.