Чужая кожа - Ирина Лобусова Страница 2

Скучающий бармен перехватил мой взгляд. Он рад любой возможности хоть о чем-то поговорить.

— Нравится? — он подходит ближе, довольно потирая руки. — Это Вирг Сафин. Подлинник! Правда…

— Так уж правда… — ухмыляюсь я. Эта ухмылка похожа на оскал трупа, но бармен принимает ее за чистую монету. В этом бармене есть что-то неприятное — то ли молодость, то ли жиденькие усики пройдохи, пробивающиеся над пухлой верхней губой.

— Точно, правда! Подлинник — настоящий Вирг Сафин, — бармен и правда был рад поговорить.

— Тогда вам нужно поставить сюда охранника, — все как-то нелепо продолжаю ухмыляться я, — повесить вот так запросто подлинник Вирга Сафина… Честное слово — не шутки!

— Это хозяин его купил. Он у нас большой любитель. Тогда Сафин еще стоил дешевле. А ведь точно, теперь это и правда… — Бармен издает дебильный свист, намекая, что нынешняя стоимость картины потянет на целое состояние, и за эту пошлость мне хочется размозжить ему голову.

Но бармен, конечно же, не понимает моей реакции — он все говорит и говорит.

— Теперь, конечно, Вирг Сафин — целое состояние. Хозяин страшно гордится этой своей покупкой. Готов день и ночь рассказывать, какой он молодец, что вовремя купил. Вообще-то он купил этот снимок в Нью-Йорке, пять лет назад. А знаете, ведь теперь все, что связано с Сафиным, страшно поднялось в цене — ну, теперь, после того, как…

Стукнув бокалом о стойку бара, я резко произнесла:

— Виски!

Получилось достаточно вульгарно и грубо, но продолжения разговора («после того, как…») я просто не вынесу. Я не могу об этом слушать сейчас.

Моя резкая реакция обрывает бармена на полуслове, и он в растерянности спрашивает: добавлять ли виски в сок, или дать новый стакан. Я требую новый стакан.

Обжигающая жидкость льется в мое горло, и я замираю, словно кто-то за спиной недовольно вот-вот окликнет… Но в баре по-прежнему никого нет. Я уже и забыла, когда в последний раз пила виски. Это блаженное открытие — оказывается, я умею забывать.

— А куда вы летите? — бармен все не может успокоиться.

— В Нью-Йорк.

— Вы там живете?

— Нет.

Я расплачиваюсь и собираюсь уходить, но бармен окликнул меня:

— Подождите, девушка! — он выдыхает, вспомнив про Нью-Йорк, — мисс…

Я оборачиваюсь. Неужели мне всю жизнь суждено оборачиваться? По первому окрику, вот так.

— Вы забыли… на стойке… вот это… — бармен показывает на что-то, и яркий луч электрической лампочки отражается в моих глазах — он ясно и отчетливо освещает осколки моей разбитой жизни.

Возвращаясь, я беру в руки осколки моего прошлого — треснувшую от огня линзу объектива фотокамеры. Она так мала, что помещается в моей ладони. Под вопросительно-пристальным взглядом бармена я опускаю линзу в карман пальто и, ухмыльнувшись в последний раз, быстро ухожу из бара. Я что-то шепчу себе под нос.

— Вирджин… Меня зовут Вирджиния… Меня зовут Вирджиния. Вирджин…

Напрасные предосторожности: я могла бы закричать во весь голос, и меня бы никто не услышал!

Сжав треснувшую линзу в ладони, я бреду в мертвых лабиринтах аэропорта. Я возвращаюсь в прошлое. Я буду говорить о своей любви.

Начало сентября 2017 года

Ровно за год до нашего знакомства Вирга Сафина обвинили в изнасиловании. И, как всегда, он вышел сухим из воды.

В суд на него подала одна из безликих, многочисленных партнерш по сексуальным оргиям, уже вошедшим в поговорку. Эту девицу, кажется, он использовал и в качестве одной из своих моделей.

Я и сейчас помню ее лицо, изящно точеную фигурку, модно растрепанные рыжие волосы и пластика, пластика, пластика… платье от Роберто Кавалли, в котором на одном из эфиров модных и пошлых шоу она выскочила из темноты. Помню, я еще подумала, увидев ее на экране: «Красивая девица, заниматься с такой сексом, наверняка, одно удовольствие. Придурок Вирг Сафин».

Эта мысль («придурок Вирг Сафин») почему-то отчетливо врезалась мне в память да так и застряла в голове, хотя мысль была довольно нелепая: какое отношение могли ко мне иметь знаменитый Вирг Сафин и крутая суперзвезда с раскосыми кошачьими глазами, чем-то напоминающими растаявший на жарком солнце черный шоколадный лед.

В студии, хлюпая дорогой косметикой, модная девица отрабатывала евро, рассказывая, как Вирг Сафин набросился на нее в фотостудии. Зрительская часть аудитории слилась, похоже, в едином порыве: мужская часть завидовала Сафину, а женская — девице.

В этот момент пришла Ксюха, и я вкратце пересказала ей сюжет. Ксюха фыркнула: «Тоже мне, бином Ньютона! Эти звезды — все они сплошные уроды. А девка бабки зарабатывает — бесится, что не вышла за него замуж». И Ксюха, знающая биографии всех знаменитостей, очень подробно поведала мне, что Сафин никогда не был женат.

— Никогда? Такой красавец! — ахнула я, так как в этот момент на весь экран появилась модная глянцевая фотография, на которой Вирг Сафин, весь одетый в кожу, восседал на дорогущем байке… Он бал таким сексуальным, что и у меня, и у Ксюхи загорелись глаза.

— Красавец, точно! — иронично констатировала Ксюха. — Вот бы такого затащить в койку! Но… он — урод.

— Откуда знаешь? — почему-то вспыхнула я.

— В интернет загляни, деревня! Ты только введи в любом поисковике «Вирг Сафин» — сама все поймешь.

— Интернет — помойная яма, в которой копаются одни недоумки, — сама не зная почему, рассердилась я, — обгадить в интернете кого угодно — ничего не стоит! Это просто общественный туалет.

— Поцелуйся с Сафиным — он тоже интернет не любит. — Ксюха была в ударе, — тебе надо было родиться в девятнадцатом веке вместе с Сафиным.

Я не поверила рассказу девицы, как и не поверил ведущий. Мне казалось, в этой нелепой побасёнке не было ни одного правдивого слова. Но я досмотрела шоу до конца, хоть и не смотрю такую глупость.

Когда на экране появлялись фото Сафина, внутри меня все сжималось. После мне еще месяца три снились его грубые азиатские скулы и, проснувшись в поту, я неистово мастурбировала.

Суд был громким. Три недели подряд ставила сводки из суда (как хронику боевых действий) в топ-новости, чем довела до белого каления главного редактора, впрочем, мне было не привыкать.

Девица обвиняла его в избиениях, угрозах и извращенных сексуальных действиях — к примеру, принуждение к «золотому дождю». Она заявляла, что Сафин держал ее взаперти в подвале своего загородного дома и приковывал цепями к стене.

Но факт, что девица никогда не была в его загородном доме, Сафин опроверг очень легко, представив показания свидетелей и записи видеокамер.

Апофеозом же стало подтверждение алиби Сафина: когда он якобы удерживал девицу в своем доме, он был в Испании, готовя совместный арт-проект к Венецианскому биеннале с испанским фотохудожником. Алиби было подтверждено полностью, и с Сафина сняли все обвинения.